судьба певца Вадима Козина полна загадок...

     Судьба певца Вадима Козина полна загадок до сих пор. И даже не конкретных загадок (их вполне разъясняют документы, нужно только архивы поднять), а некая общая загадка лежит на судьбе этого человека. Вряд ли было бы справедливо назвать Козина «поющим голосом своей эпохи», – есть немало и других артистов, с полным правом претендующих на это звание. Но то, что он поневоле отразил в своей судьбе всю сложность и неоднозначность эпохи, – это точно!

     Судите сами.
     Из барчонка – в грузчики – и далее в артисты
 
     21 марта 1903 года в семье петербургского купца первой гильдии Алексея Козина родился сын Вадим.

     Семья была прогрессивной во всех смыслах слова. Дед будущего певца, тоже купец, приобрел «бенц», так что Вадим Алексеевич с детских лет приобщился к личному транспорту 20 века. Прогрессивный дед также провел одним из первых в Питере телефон к себе на квартиру. Отец Вадима Алексеевича получил образование в Париже, после чего стал высокооплачиваемым бухгалтером. И, что случалось не так уж часто, женился по любви на девушке из видного цыганского рода Ильинских.

     Среди друзей дома Козиных были Анастасия Вяльцева и Юрий Морфесси.
    
Когда приезжала «сама Вяльцева», детей изолировали в детской, но певица всегда привозила им огромный пакет с лакомствами, – таков был обычай в цыганских семьях.
   
    А Юрий Морфесси, – тот просто напророчил Вадиму судьбу (по-домашнему Димочке):
     – Вот растет моя смена! – сказал он как-то, держа мальчика у себя на коленях.
     Иногда Димочка прятался в огромную трубу граммофона, и его искали по всему дому.
     Музыка – затягивала…
     Но за окном вскорости разразилась другая музыка, – «музыка революции».
     Козины потеряли все.
     В 1922 году умер отец. Вадим должен был стать кормильцем матери и четырех сестер. А найти работу ему, вполне образованному по тем временам юноше, было ох как непросто: мешало «чуждое» социальное происхождение. Днем Вадим Козин работал грузчиком на питерских пристанях, а вечером подрабатывал тапером в кинотеатрах.

     Выйти на эстраду помог случай: однажды его буквально выпихнули к зрителям для заполнения программы перед или после киносеанса.

     Но выпихнутого на эстраду однажды, «запихнуть» назад Козина уже не удалось и самому Сталину!

     В 1924 году Вадим Козин выдерживает экзамен на право заниматься артистической деятельностью. Он выступает на сценических площадках крупнейших ленинградских кинотеатров. И все же лишь через семь лет, в 1931 году, становится штатным артистом в концертном бюро Дома политпросвещения Центрального района Ленинграда. Через два года его зачисляют артистом в штат Ленгорэстрады.

     В память о Вере Холодной, звезде немого кино, Козин выбирает себе сценический псевдоним – Вадим Холодный. Афиши анонсируют его как «известного исполнителя», а «известный исполнитель» с утра сам расклеивает эти самые афиши и каждый раз подвергается бдительному досмотру со стороны ментуры.

     На небосклоне ленинградской эстрады в то время взошли звезды нового поколения: Клавдия Шульженко и Леонид Утесов. Рождались новые жанры эстрадного исполнительства, расцветал джаз, вовсю гремела новая советская «массовая» песня. Исполнителям жанра старинного романса приходилось нелегко: их искусство считалось устаревшим и «не нужным публике», «чуждым времени» (хотя сами публика и время так отнюдь не считали!)

     Было принято начинать концерты с народных и советских песен. Романс шел как бы довеском, – но довеском, публикою желанным и долгожданным!

     Козин имеет успех, однако до всесоюзной славы пока «не дотягивает».
     В 1936 году Вадим Козин окончательно перебирается в Москву.
     Подтолкнул его в столицу анекдотический случай. Один из ленинградских артистов написал заявление с просьбой повысить ему жалованье или уволить. Артисту жалованье повысили. Тогда Козин написал такое же заявление. И его… уволили!
     Не мог знать Вадим Алексеевич, что покидает свой родной город навеки…
     Впереди его ждала слава и очень запутанная судьба.
 
     Звездный час Вадима Козина
 
     В Москве Козин остановился в шикарном «Национале», но заплатил вперед за три дня, – все те деньги, что у него были. Чувства судьбы и близкой удачи вели его, что ли…
     В Центральном парке культуры и отдыха эстрадным оркестром дирижировал его приятель Арк. Покрасс. К нему Козин и обратился за помощью.

     На следующий день он вышел к публике и… покорил Москву!

     Началась круговерть жизни модного, востребованного артиста. Приходилось порой выступать в нескольких концертах за вечер.

     Случались на этой почве и курьезы. Однажды он приехал к своему выходу и спел романс, не зная, что за несколько минут до этого его исполнила знаменитая опереточная звезда (самая элегантная дореволюционная российская примадонна) Наталия Тамара. Удивительно: никакого скандала не последовало, – Тамара сама успокаивала певца: «Пой его всегда! Я больше этот романс петь не буду. Он у тебя лучше получается…»

     В то время очень немногие певцы отваживались давать сольные концерты: Утесов, Юровская, иногда Церетели. Нагрузка была чудовищная: в течение нескольких часов певец должен был без микрофона исполнить около сорока песен!

     Давал сольные концерты и Козин, – плодя этим себе завистников. Ведь одинаковая сумма была в итоге и у него, и, скажем, у Л. Утесова, но Утесову приходилось оплачивать целый джаз-оркестр, а Козину – одного-двух аккомпаниаторов…

     Аккомпанировал ему обычно бог рояля – знаменитый Додик (Давид) Ашкенази. Из противоположных кулис стремительно вырывались на сцену оба артиста, подбегали к роялю, и – концерт начинался!

     Известен анекдотический случай. Однажды Козин уже начал петь, когда заметил, что перед ним стоит микрофон. «Что это?!» – закричал он, точно змею увидел. Пока микрофон не убрали, он выступление не продолжил.

     Конечно, и Козина «щипала» критика. В одной статье, например, ему пенялось за исполнение «такой пошлятины», как «Улыбнись, Маша», «Осень» («Осень, прозрачное утро…»), «Дружба» («Когда простым и нежным взором…»). А ведь это лучшее, что спел Вадим Козин за свою жизнь!

     Козин пользовался успехом и у элиты. Но, боже мой, что выбирала для себя эта самая наша тогдашняя (да и всегдашняя!) элита!.. Например, Сталин гнусаво любил напевать, притоптывая, – из козинского репертуара:

Ритатухи ходил к Нюхе,
Жила Нюха в пологу.
Нюха девочку родила,
Больше к Нюхе не пойду.


     1936 – 1944 годы – пик успеха и популярности Вадима Козина. Во время войны певец не раз рисковал собой, выступая на передовой. После одного из концертов маршал И.Х. Баграмян вручил ему орден Красной Звезды.

     Козин был вхож в высшие сферы и имел массу «нужных» знакомых.

     В самом начале 1944 года он жил в «Метрополе». Там же проживал и вернувшийся только что из-за границы А. Вертинский. Артисты, оба ревнивые к чужой славе, лишь вежливо раскланивались. Но однажды Вертинский вдруг позвонил и взволнованно попросил о помощи. Дело в том, что юная жена Вертинского заказала эклеры в номер. Они показались ей черствыми, и красавица с гневом оттолкнула от себя вазу, да еще упрекнула горничную. Та в слезах выбежала. Дело приобретало неприятную окраску: буржуазная эмигрантка, девчонка, капризничает, – эклеры ей, вишь, не понравились, когда идет война и народ не каждый день хлеб видит!
     Вертинский понимал, что бестактность его молодой жены им может дорого обойтись.

     Все уладил Козин: директор «Метрополя» был его друг.
     (Здесь в скобках мы должны заметить, что и гораздо позже, далеко не в сталинские времена, во главе таких учреждений стояли всегда люди с «корочками», – и не только просто партийными…)

     До какой степени Козин был близок к кругам НКВД, – об этом до сих пор идут споры. Достоверно известно лишь, что в феврале 1944 года артиста арестовали и продержали с год на Лубянке (в довольно комфортных условиях). Он все подписал (всех, таким образом, и оговорил!) и с чистой совестью был отправлен… не на свободу, а в Магадан.

     У НКВД имелась прекрасная возможность давить на певца: всем была известна его нетрадиционная сексуальная ориентация. Недавно опубликовали документ, где он весьма подробно и с указанием конкретных «лиц, адресов, явок» рассказывает о голубом «подполье» красной России…

     В воздухе повисает вопрос, был ли Козин осведомителем еще на свободе или «разговорился» только в стенах тюрьмы?..

     Известный телеведущий А. Караулов выдвинул версию, что певец навсегда остался жителем Магадана потому, что не хотел встречаться в Москве с теми, кто пострадал из-за его признаний…

     Тайной покрыта и причина его ареста. Сам певец рассказывал, что он не подчинился прямому указанию Л. Берии петь песни о Сталине. Существует апокрифическое предание, что Козина привозили выступать на Тегеранскую конференцию, и он без спросу принял предложение Ф. Рузвельта спеть в его апартаментах.

     В любом случае, соловей советской эстрады оказался в клетке, – как и многие тогда.

     Но клетка эта была сравнительно комфортабельна.
 
     Нужно признать, что Вадим Козин оставался «любимцем публики» и в стенах следственного изолятора. Он не раз выступал перед сотрудниками НКВД с концертами. Тем не менее, 10 февраля 1945 года он был осужден «по совокупности статей» на восемь лет лишения свободы и отправлен на Колыму.

     В «столице Колымского края» городе Магадане давно уже поджидали звезду эстрады. Свое путешествие артист совершил в удобной каюте, с двумя чемоданами личных вещей, а сразу у трапа его подхватили в машину и увезли в ту особую часть Магаданских узилищ, где содержались зеки-актеры, щедро, но вынужденно дарившие свой талант заключенным Колымы и их стойким охранникам.

     В день своего приезда, вечером, Козин вышел на сцену.

     Наверно, он уже знал имя своей доброй феи здесь – это была жена всесильного «хозяина Колымы» генерала Никишова Александра Романовна Гридасова.
     Стоит сказать о ней несколько слов.
     А.В. Гридасова имела высокий чин НКВД, но в душе была преданной поклонницей артистических дарований. Она действительно многое сделала, чтобы спасти попадавших на Колыму актеров, музыкантов, художников от гибельного для них лесоповала. Многие обязаны жизнью этой своеобразной, капризной, взбалмошной, но очень неглупой женщине.

     Под ее покровительством находилась культбригада. Естественно, Козин стал первой звездой этого коллектива.

     Хотя Вадиму Алексеевичу была предоставлена отдельная, вполне сносная по магаданским понятиям комната, а ходил он в цивильном и все еще модном (диковинном здесь для многих) столичном «прикиде», певец отлично понимал, что является теперь крепостным актером.

     История с этим самым злосчастным «прикидом» сразу расставила все по своим местам. У Козина было модное элегантное пальто, которое так понравилось Гридасовой, что она сшила мужу (генералу Никишову) такое же. И вот они встретились, одетые, как близнецы-братья (нужно добавить, что Никишов терпеть не мог Козина как гея). На следующий день звезде магаданской подневольной богемы передали категорический запрет носить свое собственное пальто…

     Не менее анекдотический случай произошел как-то на одном торжественном концерте. Зал заполнили нквдшники «под шофе» (был какой-то праздник), в ложе восседал сам Никишов. И вот началось второе отделение. Занавес поднялся. Среди зарослей искусственных цветов у рояля стоял Козин.
     Он уже приготовился петь, как вдруг какой-то пьяный энтузиаст заорал на весь зал: «Козину – ура!»
     – Ты кому это кричишь ура? Ты пидару кричишь ура?! – заревел Никишов из ложи. И распорядился. – Убрать дурака из зала!
     (Слово «дурак» относилось уже к крикнувшему).
     Но занавес срочно опустили. За кулисы прибежала перепуганная Гридасова и тотчас отправила Козина «на отсидку» в дальний профилакторий, пока гнев генерала не уляжется. Генеральский гнев «укладывался» что-то около месяца…

     Хотя к Козину Гридасова относилась с большим пиететом, на остальных ее «крепостных актеров» это отнюдь не распространялось. Узнав, например, что известный режиссер Л. Варпаховский имеет роман с актрисой И. Зискинд (на воле потом они поженились), Гридасова назначила наказание «распутнику»… в виде собирания брусники. А Варпаховский был дальтоником…

     В начале 80-х Зискинд встретила Гридасову на одной из московских улиц. Та сильно опустилась, пила. При встрече с бывшей «крепостной актрисой» разрыдалась и попросила десять рублей.

     Вскоре Александра Романовна умерла.

     Так уходила эпоха, оставляя память о себе в произведениях художников уже других поколений, – вспомним финал «Ожога» Вас. Аксенова или сцены в Магаданском театре в «Жизни насекомых» В. Пелевина…
 
     На свободу – с чистой совестью?..
 
     В начале сентября 1950 года «за хорошую работу и примерное поведение» заключенный Козин был досрочно освобожден. Собственно, немногое поменялось в его жизни: певец остался в Магадане. Он продолжает выступать, руководит самодеятельностью вохровцев.

     В марте 1953 года умирает Сталин, масса бывшего подневольного населения Колымы уезжает на материк. Много новых, молодых, свежих, свободных людей в поисках заработка и романтики являются в Магадан.

     Жизнь продолжается, но Козин упорно не желает вернуться в Москву! Мешает и гордость, и страх, что его уже забыли, поют другие песни, сияют другие звезды. Ну, и вспомним также предположение А. Караулова…

     Вадим Алексеевич еще сохраняет и голос, и артистическую форму, и творческий потенциал. В 1958 году он отваживается совершить гастрольный набег в центральные районы страны.

     О нет, его отнюдь не забыли! В Сочи, в разгар сезона, певец своими концертами чуть не сорвал гастроли московского Театра имени Моссовета, – публика неизменно выбирала не спектакли Завадского, а романсы Козина. В результате концерты артиста перенесли на 12 часов дня, чтобы хоть как-то развести его с «моссоветовцами».

     Но и после такого триумфа Козин вернулся в родной теперь для него Магадан!

     60-е годы стали самыми плодотворными в его творчестве, – Вадим Алексеевич пишет за один только 1963 год более 25 песен!

     Теперь он поет не только о любви, но и о судьбе, которой стал для него Магадан. Эти песни не сделались шлягерами, – они, скорее, необходимая самому артисту попытка высказать наболевшее, поделиться увиденным, пережитым.
 
     Эти годы оказались богатыми на встречи и впечатления, причем порой весьма колоритные. Без комментариев приведем выдержки только из одного письма.
     «Здравствуйте, Вадим Алексеевич! Вы, конечно, удивитесь, получив это письмо, так как навряд ли помните меня. Со времени нашей последней встречи прошло девятнадцать, а с первой – тридцать лет… Я – вор! И карманник, и скокарь. В 1961 году я обокрал (немножко) Вас!.. Потом избил инспектора Марининова и бежал 24 мая того же года на пароходе «Якутия». Переоделся девчонкой и незаметно прошел и мимо Маренинова и мимо его друга Черникова, которые стояли у входа на трап…

     В сентябре меня забрали и дали десять лет (высшую меру для несовершеннолетних, а мне было семнадцать лет). В домзаке (СИЗО) мне дали кличку Овод. В общем, объехал всю Коми АССР, а когда освободился в 1968 году, то приехал в Магадан к матери и отчиму…

     Вас я увидел в центральной бане, и Вы меня узнали, или сделали вид, что узнали, но, как бы то ни было, Вы дали мне свой адрес и сказали, чтобы я заходил. Я приходил с Санькой Кентом, но не застал Вас дома. В общем, больше я Вас не видел, если не считать, что был на Вашем концерте в клубе ВСО. Я был пьян и орал, чтобы Вы спели песню на слова Есенина «Ты жива еще, моя старушка». Вы спели, а я сидел и плакал. Да, я плакал и не стесняюсь об этом писать…
     Вадим Алексеевич, недавно о Вас была передача по радио, и я узнал, что Вы живы и здоровы, хотя Вам уже далеко за восемьдесят. Я был несказанно рад, когда услышал снова Ваш неповторимый голос и такие знакомые до боли песни… Если хотите подробно узнать обо мне, то зайдите к моему Кенту на улице Портовой. Он Вам расскажет обо мне и о том, как я сбежал от своей жены Любы, а она потом повесилась, когда узнала, что я изменил ей. Да и Марининов (если он в Магадане) может рассказать Вам обо мне…»

     До середины 80-х имя Вадима Козина было под запретом у официальных историков нашей эстрады. Появившийся в середине 80-х диск Козина сразу возродил интерес широкой публики к творчеству опального певца. А сам Козин дряхлел, все острее становились и без того острые грани его характера.

     Но судьба неожиданно улыбнулась: к нему приехала давняя поклонница его таланта Дина Акимовна Климова. Она по-женски взяла шефство над своим кумиром, привела в порядок его квартиру, привела «в порядок» и самого Вадима Алексеевича, сильно опустившегося и хворавшего. Трудно сказать, сколько времени отшельник не стриг ногти на ногах. Они загнулись и впились в подушечки его пальцев, так что пришлось даже делать специальную операцию для исправления положения.

     Дине Акимовне удалось организовать в соседней квартире нечто вроде салона-музея Вадима Козина с маленьким концертным залом. Самое почетное место в нем занимали рояль красного дерева и уголок старой проигрывающей техники.

     Огромную помощь Козину и его доброй фее оказывал И. Кобзон, который считал Вадима Алексеевича своим учителем.
     В 1993 году целая группа именитых артистов во главе с Кобзоном прибыла в Магадан на 90-летие Вадима Козина. Торжества были грандиозными, но сам Козин на них не пошел:

     – Я уже привык к валенкам, а на юбилей нужно во фраке. А фрак и валенки не сочетаются… – ворчливо отмахнулся он.

     При желании можно услышать и скрытую в этой шутке глубокую обиду на власти и на судьбу…

     К Вадиму Козину вернулась всероссийская слава.

     Вернулась почти посмертно: 19 декабря 1994 года певца не стало… Ему було 91 год...

                Козин загадка
                но грустная очень
                голос его
                как печальная осень
                ах,Магадан, стал его ты судьбой
                снег заметает  след голубой...