Дополнения. Походы. Воспоминания

Исповедь. Детство и юность. Воспоминания и дневник/ Виталий Иванов. – СПб.: Серебряная Нить, 2018. –408 с.
http://russolit.ru/books/download/item/3756/

Листалка. Читать:
http://pubhtml5.com/eail/kkzu
 ________________________________________

ФОТО можно посмотреть в книге по ссылкам выше.
 ________________________________________

Дополнения. Походы. Воспоминания

1974
Одно из лучших воспоминаний – поход вдвоём с Валерой Каминским на наши места под Мичуринским, п/л «Мечта». На Первомайские праздники. Остановились у большого Островистого озера. Поставили палатку. На следующий день пошли к озеру Долгому (названия по памяти). Километров пять от Мечты, в другую сторону, дальше, в леса. Это даже два озера соединенных узкой, шириной в пару метров протокой.
Всем хороши красивейшие озёра, но крупной рыбы почему-то в них не поймать, с берега точно. Однако в протоке кишели мальки, несметным числом. И мы вылавливали их прямо рубахой, сколько угодно. Развели костёр, поставили котелок и сварили уху – 12-ти кратную! В носовом платке делая сменки рыбы.
Такой вкусной ухи не ел никогда!
Встречали восход над озером Островистым, сидя на вершине холма. Чудо!

На воде - золотые блики,
Ветер треплет листву.
Я не мифом великим,
А Россией живу.

Рек лесных лучистые плёсы,
На озёрах – пожары зорь…
Кто не видел верхушек сосен,
Не узнает про эту боль!

На третью ночь проснулись под мокрой палаткой. Всю ночь шёл сильный дождь, палатка завалилась от ветра и воды, очнулись в луже, накрытые мокрым брезентом. Я потом заболел. Но… ничего не было прекраснее того ощущения юности, силы и красоты мира!
Валера вспоминал об этом походе всю свою жизнь, как лучшее что у него было. О чем каждый раз при встречах напрминал. Увы, они были всё реже. Не по моей только вине. И последний раз, когда виделись, незадолго до его смерти. Он уже почти не мог говорить, что-то, можно сказать, нечленораздельно мычал, будучи вечно пьяным. Любимый напиток – дешевое крепкое пиво, которое, давно не работая, он покупал на последние раздобытые как-то деньги… и сколько мог выпить… с утра и до вечера. Аритмия сердца, задыхался, не мог почти что ходить.
Приглашал к себе несколько раз, но разговора не получалось. Приезжаю, он уже крепко выпивши. Даже в пулю или деберц играть не мог. Приглашал, соседа «ученика», со мною сыграть. По маленькой. Но это было в одни ворота, как говорится. Не интересно. Я, хоть не играл уже много лет, но класс не пропьешь. Если не пить не меряно пива плохого и потерять желание думать.
Было это в конце нулевых, начале десятых…

Приехал ко мне на дачу – за пару лет до конца. Первый раз приехал, посмотреть, как живу. Можно сказать, прощаться.
За грибами со мной не пошел. И я убедился за пару дней, здоровье его на исходе. Он и пить то уже толком не мог… Провожал его до станции, полтора километра – останавливались через каждые пару минут, практически тащил на себе…
Может быть, и в минуты последние он видел «Мечту».
Напомню, престижнейшую кафедру сильнейшего факультета Ленинградского Политехнического института, одного из пяти в Советском Союзе, дипломы которого котировались на Западе, он закончил с красным дипломом. Потом на Кировском заводе, в секретном КБ был лучшим прочнистом расчетчиком.
….

Под Мичуринское, на Островистое мы ходили в походы несколько раз. Обычно вшестером – Валера, Васька Спирин, я и наши девчонки - Оля, будущая жена Валеры, Таня Васильева и Таня Данилова.
Однажды взяли с собой 18 фугасов (бутылок) портвейна. Подробности не запомнились.
Разве что… на обратной дороге «по лесной, коряжистой тропе» (стих. «Снятся сны, конечно, не запомнить каждый…») во мне вдруг включился «моторчик». Не знаю, что это было, но почувствовал себя необыкновенно легко. Еще немного б и полетел. Преодолевал горки, крутые подъемы, как будто их не было, наоборот, катился под горку. У женщин взял рюкзаки и тащил на себе. В каждой клеточке – лёгкость необычайная!
Великолепное ощущение. Чуть ли не отсутствия тела.
Вино иногда действовало и так…

Такое бывало у меня несколько раз.
Помнится, на 3-ем курсе, последнего моего семестра в Политехе, надо было получить зачет по физре. На которую, понятно, ни разу я не ходил. Тренер наотрез отказывался поставить. Надо было договориться. И он предложил - пробегу на стадионе 20 кругов, поставит зачет. А это 8 км. На длинные дистанции я всегда плохо бегал. Дыхалка быстро заканчивалась. И тут на втором круге я уже сдох совершенно. Задыхался совсем. Однако надо было дожать. И я продолжал идти, отдышавшись чуть, побежал. Опять задохнулся. И так несколько раз. Где-то на 8-ом круге прорвало. Я вдруг ощутил «второе дыхание», свободу тела необыкновенную и побежал, легко, ускоряясь. И быстро закончил 20 кругов, ощущая, что могу пробежать еще столько же, и сколько угодно.
Зачет мне поставили.

Похожие ощущения были несколько раз в стройотрядах, шабашках. Когда случались большие нагрузки. Например, надо было разбросать, уложить 28 тон цемента. Вуктыл.
Вообще, лопатой работал я хорошо. Легко. Справа и слева, во всех направлениях. Приходилось копать и перебрасывать значительные объемы не один раз. Практически не напрягаясь.


Лето, осень 1972 и 1973 гг.
Несколько раз ходили в поход на острова Финского залива. Пихтово. От Выборга час на паровозе подкидыше на Высоцк. И от станции километров семь через сосновый бор до залива. Потом через известный нам брод на остров.
Места красивейшие. Народу практически никого.
Много грибов.
Рыбалка много лучше, чем на озёрах мичуринских. Готовая устроенная коптильня для рыбы. И мы, конечно, коптили пойманную плотву, окуней, небольших щук. На ольховом дыму. А рыбу что покрупнее пекли в углях костра, оборачивая в газеты.
Ловили с берега удочками и спиннингами. Но, конечно, хотелось попробовать с лодки. И вот время пришло. Договорились в поселке лодку взять на прокат. Кинули жребий, было нас тогда человек восемь-десять. Выпало перегонять лодку до нашего острова мне и Володе Майорову. Остальные пошли пешком. А мы поплыли вдоль берега, держась кромки материка. На карту заранее не смотрели, да и плоховато в те времена было с картами, в особенности близко к погранзоне, Финляндии. Путь оказался существенно больше ожидаемого. Мы по очереди гребли до глубокого вечера вдоль материка, держа вправо всё время. Но нашего острова так и не было видно.
Плыли совсем уже в темноте. Ни Луны, ни звёзд, ни огонька не видно нигде. Тьма выколи глаз. Пришлось пристать к берегу. Вытащили лодку, перевернули. Кое-как устроились ночевать.
Проснулись от шума, раскатистого. Выглянули - на заливе практически шторм. Волны высотою до метра бьют в берег. Волнение беспорядочное. Если лицом к воде, приплыли мы слева, справа – огромная бухта просматривается, минимум до километра, а в ширину, то есть напротив нас другой берег, расстояние оценить трудно, не меньше метров трехсот, а может пятьсот. На той стороне видны камыши и протоки, острова. Но вся бухта штормит. Что делать? Володя говорит, давай подождем. А чего ждать? Сколько часов? Может, дней? У нас с собой и продуктов никаких не было. Только вино взяли в лодку тяжелое.
- У нас почти всё бухалово. – говорю. - Мужики ждут.
- А если утонет? – продолжает сомневаться Володя.
- Рискнем. - Отвечаю. – Я сяду за вёсла. Попробуем выгрести перпендикулярно волнам до противоположного берега, камышей.
И мы попробовали.
С большим трудом оторвались от берега. Был сильный ветер навстречу. Пытался сносить нас к берегу и несколько в сторону – к заливу. Вечером в темноте мы обогнули мыс, как выяснилось сильно выдающийся в море. То есть в залив. Но здесь уже, не знаю, было похоже на море. Противоположного берега залива невидно.
Вначале сил было, как обычно, невпроворот. Однако отгребя от берега метров на сто, увидели, что дальше стоим почти что на месте. Повернуть было нельзя, боком к ветру лодка тут же перевернулась. Назад возвращаться тоже нельзя – разобьёмся о камни. Вместе с лодкою и вином. У меня уже почти не было сил… Володя говорит.
 – Давай подменю.
А как? Невозможно меняться местами…
В общем, битва наша длилась часами. Володя сидел на конце лодки, на него было страшно смотреть, готовился к худшему. А мне было не до чего. Грёб, и грёб…
И… опять что-то вытащило меня. Нас. Как-то мы выплыли, добрались до камышей. Я, честно, с середины протоки, ничего не помню уже. Здесь вода была тихой. Из последних сил поменялся с Володей местами. И дальше он грёб в камышах, волнения, ветра не было. К концу дня нашелся наш остров.
Я вывалился из лодки, добрёл до палатки. И провёл в ней, не вылезая, все оставшиеся дни замечательного похода. Руки не поднимались, не шевелились, висели, как плети. Смог восстановиться лишь в городе.
Обратно лодку перегоняли другие ребята. С погодой проблем не возникло, и мы подсказали, как сократить путь – перетащив лодку через не такой уж широкий, но очень длинный выпирающий в море мыс. Они так и сделали, без проблем. Уложились в один день.
Спрашивал Володю потом, как мы всё-таки одолели вторую половину пути? Он тоже ничего конкретного ответить не мог. Говорил только – ты грёб, и грёб… а я потерял ориентиры и время…

_________

Интересно, что голова моя, вообще-то очень крепкая, способная выдерживать практически всё, в обмороках не замечен, теряла себя только в случаях исключительных, вопросах жизни и смерти. Что повторится еще не раз.
Видимо, включались какие-то дополнительные сверх возможности организма. Или…  скажу то, что теперь думаю… сейчас только подумал, но… Не просто же так подумал, а после сделанного уже и не сделанного мною ещё – возможно что помогают силы всего мироздания. Да. Когда оно спасает то, что по каким-то критериям, нам неизвестным, необходимо спасти.
_________

С этим мысом у нас еще история приключилась. В другой раз, возвращаясь к станции с острова, по дороге домой, с полными корзинками и рюкзаками грибов (килограмм 25 у меня), мы заблудились.
Вообще-то я в лесу отлично ориентируюсь и в любом случае держу направление, куда надо идти. Как правило, со мною не спорят или не о чем спорить и всё нормально, кратчайшей, правильной дорогой выходим туда, куда надо. Где бы то ни было. Даже там, где я никогда не бывал. Зато в городе плохо ориентируюсь, это вот да. Каменный мешок не люблю.
Но тут шёл сильный дождь, через очки ничего почти не было видно, и в один голос несколько человек, старейшин походов под Выборг, друзья, заявляли, они знают, куда надо идти. Я неуверенно возражал… И мы под проливным дождем, насквозь мокрые тащили нашу нелёгкую лесную добычу… многие километры, часы. Пока не увидели, справа и слева – вода, почти что до горизонта. Только тогда повернули.
Дорогу взялся показывать я. Вышли к станции почти в темноте. Хотя с острова уходили с утра.
Тоже было неслабое испытание.

_________

К походам не относится, но, говоря о Володе Майорове, вспомнилось. Он однажды сказал.
- Ты используешь свои возможности не более, чем на 4 процента. Тебе надо было родиться в прошлом, где-нибудь в XVII-ом веке.
На что я ответил.
- Да, использую, может быть, на процент. Но жить надо было мне в будущем.
У Володи взгляд затуманился на минуту, потом он сказал.
- Наверно, ты прав. Да, в будущем.

2018 г.