Приближение к Мастерству

1
Неясный говор мартовских ручьёв
Ещё не враг морозу-ратоборцу.
Так на ЛИТо младому стихотворцу
Прощают жалкий бред его стихов.

Как знать… годкам так этак к сорока
Он, может быть, решится на поэму
Про кровь-любовь; а может, про экзему,
Про зуд творенья  в страждущих руках.

Да пусть его!.. В конце концов – весна!
И всяк певец ей до зарезу нужен –
Хошь неумел; хошь пьян али простужен…

Уж столь пора весенняя важна,
Что кротко холит снега седина
Под коркой льда таящиеся лужи!
2
Под коркой льда таящиеся лужи –
«Подарки» гиблых мартовских дорог.
Я ж, как назло, сегодня без сапог,
И перед стылой грязью безоружен.

Но кто же не рванётся испытать
Блестящую и гладкую поверхность
И – положась на показную «верность» – 
По ней как Бог над водами летать!..

Ну, а затем, приняв смущённый вид,
Корить себя: мол, результат заслужен!
Мол, осторожность в жизни – лучший гид!

Но март – он с зимней логикой не дружен.
И никого уже не удивит
Наплыв тепла и возвращенье стужи.
3
Наплыв тепла и возвращенье стужи,
Озноб и жар горячечных палат…
Вот-вот скажу, что «жизнь поэта – ад!»,
Что «ныне он Отечеству не нужен!»

Не верь, читатель, этой болтовне
Непонятых героев вдохновенья.
Коль есть певец – его потребно пенье
Пусть даже нам двоим: тебе да мне.

Быть может, в глубину иных веков
Дойдут не гром и крики шарлатанства,
А магия безвестных чудаков,

Чьё мастерство сквозь время и пространство
Несёт один, с завидным постоянством,
Тревожный мир неясных, ждущих снов.
4
Тревожный мир неясных, ждущих снов –
Моих стихов бредовая основа.
Мне неподвластно пламенное слово
За справедливость бьющихся  бойцов,

И эгоизм кричащих «арий» рока
Постыл и неприятен мне; и нет
Тех мест, которым посвятил бы строки,
Оправдывая звание «поэт»…

Лишь странный сад я вырастил на склоне
Горы на самом краешке земли.
В нём вечный май, в нём волны благовоний,

Но – пуст причал, и редки корабли…
И в поисках утраченных гармоний
Я в даль стремлюсь… но что там, в той дали?
5
Я в даль стремлюсь… но что там, в той дали –
Быть может, яви лучшие примеры?
Быть может, вечным сном там спят химеры
Страстей и выгод – жизни "короли"?

Зачем тогда бежал я в эти горы?
Зачем тогда я вырастил здесь сад?
Кто ждёт меня и кто мне будет рад?
Кому мне быть надеждой и опорой?

…Сияло солнце в небе; у причала
Ждал бот –  и , всё же, что-то не давало
Судьбе навстречу мчаться со всех ног.

Ведь если друга в ней не даст мне Бог,
Не всё ль равно, каков тогда итог:
Богатство, бедность, слава ли, опала!..
6
Богатство, бедность, слава ли, опала…
И сколько б новых мнений ни звучало,
Поныне мудрость старая верна:
Всему на свете есть своя цена.
Одно лишь признаётся невозбранно:
Оно всегда бесценно и желанно,
И для творца оно важней всего –
Великое, святое Мастерство!

О, как, воображенье распаля,
Я упиваюсь вешним ветром талым,
Следя, как над чернеющим провалом

Летят в пространстве тёмные поля,
И Мастера творение – земля
Молчит, укрыта звёздным покрывалом!
7
Молчит, укрыта звёздным покрывалом,
Ночных полей невидимая гладь.
И страшно вдруг однажды потерять
Волнение грядущего начала

И ощутить грядущего конца
Бессмысленную злую неизбежность.
И к Родине улыбчивую нежность
Изгнать с окаменевшего лица.

Но словно Божьи руки вдруг легли
На плечи мне с незримым ободреньем –
И призраки растаяли вдали…

То, ночи сбросив вдруг оцепененье,
Дохнула ветром знобкого волненья
Весенняя таинственность земли.


8
Весенняя таинственность земли –
Как книга неоткрытая кумира.
Что ждёт в ней нас – нежданный образ мира,
Куда героя ноги занесли;

А, может быть, нешуточные страсти,
Которых в наших буднях не найти?
Всё хорошо, когда кумир наш – мастер,
И у Фортуны нынче он в чести:

Живёт в Москве; в СП имеет членство.
А что же мы? Увы, не москвичи;
В твореньях далеки от совершенства…

Но есть надежда: сидя на печи,
Капризной славы вымечтать лучи.
…О, вешних дней томленье и блаженство!
9
О, вешних дней томленье и блаженство,
Горение разливов и небес!
И смутный образ, шаловлив и женствен, -
Пословица твердит: «Тот самый бес!..»

Но я-то знаю – к бесу бесовщину!  –
Томления неясного причину:
То муза незабвенная моя
С весной вернулась в милые края!

И вновь – любовь к рассаде помидорной.
И майским утром девственно чисты
Росинки на крапиве подзаборной.

И ею, музой, дачницей проворной,
Лелеются на грядках доброты
И пыл труда, и паруса мечты!
10
И пыл труда, и паруса мечты,
И мастерства исканье и тревогу, –
Своих находок  редкие цветы,
Свой путь души я посвящаю Богу.

Не потому, что я его должник;
Не потому, что всем ему обязан,  –   
О, это рабство было б видно сразу!
Но лестью не унижен мой язык.

Он дал мне мысль, чтоб я домыслить смог –
И тем его мне дорого главенство.
О, этот свет из тьмы летящих строк!..

В дни неудач и в пору благоденства,
Стихи мои, друзья моих дорог,
Вы – дар судьбы; вы – тяга к совершенству!
11
Вы – дар судьбы; вы – тяга к совершенству,
Стихи «венка»… О, я до вас дорос!
Но чёрт связал меня с проклятым «-енством»,
К которому созвучий – с гулькин нос!

О, авторы грядущих «магистралов»,
На путь тернистый вставшие едва,
 Упрячьте в сейфы с самого начала
Все звонкие «высокие» слова!
В душе моей давно растёт желанье
Избавиться от рифм на «-енье», «-анье».
Но мне сейчас, увы, не до мечты!

И, наблюдая тщетные старанья,
Со вздохом, музы смотрят с высоты,
И Бог – с усмешкой, полной доброты…
12
…И Бог – с усмешкой, полной доброты,
Когда писал скрижали для народа,
Творцу земному в дебрях несвободы
Оставил, всё ж, тропинку для мечты!

Спешу по ней туда, где над землёю
Иных пространств откроется мне вид.
А позади проснувшейся листвою
Мой дивный сад на склоне шелестит.

Там корабли плывут к моим причалам
От экзотичной жаркой широты.
И расцветают первые цветы,
Там где пустыня снежная лежала.

Там Капитан Вселенной за штурвалом
Кипенью сил внимает с высоты.
13
Кипенью сил внимает с высоты
Весеннее могучее светило.
И мир, где всё, как дым, кружилось, плыло,
Приобретает стройные черты.


Вот-вот зазеленеют грядки лука.
В теплицах рвутся к свету огурцы.
И, отряхнув остатки зимней скуки,
Орут в садах драчливые скворцы.

Залётные «приблуды» на ЛИТо
Спешат оформить временное членство.
Громит чужих стихов несовершенство
Чернядьев, скинув зимнее пальто.


И муза веселится «на все сто»,
Не заявляя прав на верховенство.
14
Не заявляя прав на верховенство,
Шесть дней трудясь, не покладая рук,
В седьмой сказало «баста!» Совершенство,
Приборку возложив на верных слуг.

Но, взяв бразды, ретивые служаки
Из-за главенства спорили до драки.
Пришла весна, но злополучный сор
Оравой слуг не убран, до сих пор!

Ну, что ж, припомнив к слову байку эту,
К другим творцам не буду лезть с советом.
Какой ни есть – невыспавшийся, злой –
Пойду во двор и помашу метлой. –

Пусть прочь уносит сор ненужных слов
Невнятный говор мартовских ручьёв!

15
Невнятный говор мартовских ручьёв.
Под коркой льда таящиеся лужи.
Наплыв тепла и возвращенье стужи.
Тревожный мир неясных, ждущих снов.

Я в даль стремлюсь… но что там, в той дали, –
Богатство, бедность, слава ли, опала?
…Молчит, укрыта звёздным покрывалом,
Весенняя таинственность земли.

О, вешних дней томленье и блаженство,
И пыл труда, и паруса мечты,
Вы – дар судьбы; вы – тяга к совершенству!

И Бог, с усмешкой, полной доброты,
Кипенью сил внимает с высоты,
Не заявляя прав на верховенство.
                11.18