Под сенью Южного Креста

/по страницам дневника, 1985г. /

И вот вдали на бескрайним океанским горизонте сливаясь с облаками появились вершины белоснежных гор острова Южная Георгия. Вырастающие как будто из воды верхушки быстро превращались в горы. Волна в три балла вполне позволяла нам приготовиться к первому пробному тралению. Экипаж после длительного междурейсового отпуска с удовольствием занимался подготовкой сетей, тралов и грузов к предстоящей непростой работе. Первое пробное четырёхчасовое траление, увы, результатов не принесло, лишь пару сотен килограммов разной рыбы порадовало шеф-повара пополнением и обновлением к провизии. Последующие несколько дней прошедшие в поисках косяков рыбы также были безрезультатны. Экипаж был расстроен и отсыпался.
Обмен радиограммами с берегом и мы взяли курс на Южно Оркнейские острова. Двое суток перехода и снова пробный трал среди окружающих нас множества огромных айсбергов. Впервые увидевшим айсберг предоставляются неописуемые впечатления его огромности размеров, захватывающих дух и воображение своим величием. Медленный проход сейнера вдоль айсберга занял около получаса и мы вооружившись кто биноклем, кто подзорной трубой, а кто и просто невооружённым глазом с восхищением рассматривали ровную заснеженную площадку ледяной глыбы размером с большую деревню. Море было абсолютно спокойным, но на поверхности айсберга было заметно как ветер поднимал позёмку достаточно большой силой. Его размытые штормовой волной пологие места занимали большие белогрудые королевские пингвины, окрасив помётом льдину в оранжевый оттенок от обильного питания крилем. Криль заполнял всю поверхность воды вокруг сейнера красно-оранжевым цветом на расстояние видимости глаза. Быстрая рокировка рыболовного трала с крупной ячеи на более мелкую креветочную и десятиминутного траления было достаточно, чтобы поднять на борт первые десять тонн криля. Упрощенная, не требующая больших усилий заморозка его занимала небольшую часть экипажа. Подменивая друг друга на линиях упаковки и заморозки освободившиеся от работы моряки выходили на палубу рассматривая айсберги и фотографируясь на их фоне, поражаясь и восхищаясь необыкновенной панорамой природы. Вскоре наполнив бункера и трал крилем судно легло в дрейф окружённое со всех сторон огромными, недавно отломившимися и ушедшими в вековое плавание молодыми айсбергами и почти растаявшими небольшими старыми, с остроконечными вершинами и промытыми сквозными окнами штормовыми волнами, доживающих свои последние десятилетия.
Конец января самый разгар антарктического лета, днём температура около пяти-семи тепла, но ветер холодный, прожигающий, особенно при движении сейнера на встречном ветре. Разглядывая в бинокль каменистый и бурлящий волнами берег местами виднелось множество тюленей, греющихся в изредка слабо пробивавшихся сквозь низкие и плотные облака лучах солнца. Зимой в этом районе сплошные льды и облов рыбы промышленными сейнерами не производится.
Три недели на удачном и спокойном облове криля, переработанного в муку и небольшого прилова анчоуса для провизионного пополнения и судно по указанию с берега, т.е. правления «Тралфлота», отправляется на облов ледяной рыбы в район Южно Шетландских островов. Пол рейса пройдено, выполнено полтора плана на данный период, а это премиальные. А если пойдёт и ледяная рыба - 60% премиальных, дополнительной прибавке к зарплате и как подбадривают новичков бывалые моряки - заработаешь не только на дом, но и на гараж с машиной.
Переход среди айсбергов, особенно в ветреную и штормовую погоду, очень опасен для судов. Подтаявшие айсберги только десятой частью выступают из воды, остальная масса ледяной глыбы скрывается под водой. Морякам это известно, до айсберга кажется есть ещё какое–то расстояние и рискуя близостью с подтопленной глыбой, к сожалению, иногда судно оказывается сидящим на льдине с пробоиной в борту. В подобных переходах из числа опытных членов экипажа назначаются вперёдсмотрящие, днём на штурманском мостике, ночью на баке, носовой части судна. В списки вперёдсмотрящим предстоящего перехода зачислен и я. Много наслышан о данной службе в сложных морских переходах, но сегодня мне предстоит ознакомиться с ней поближе. Инструктаж, снаряжение, усиленная утепленная одежда, плащ, и я под присмотром напарника и штурмана с рулевой рубки, перебежкой между волнами, нахожусь на носу сейнера. Крепко вцепившись в специально пропущенный канат между клюзами, с телефонной трубкой на поясе под плащом, подключающейся к выносной розетке под планширом, пристально всматриваясь в освещаемую прожекторами с палубы мостика, бурлящую штормовую тьму, скрывающую в себе угрозу в малозаметных, выныривающих из волн льдин, остатков растаявших за сотни лет айсбергов. Ночной океан, встретивший нас пятибальным штормом, не давал нам на полном ходу при встречном ветре продвигаться более семи-восьми узлов в час, а мне на баке казалось, что судно стоит на месте. Волна с силой и грохотом ударяла в корпус, задерживая ход, отбрасывая нос судна то в одну, то в другую сторону, иногда перекатываясь через весь сейнер. Судно поднимаясь на пять – шесть метров на волне, на мгновенья зависая, резко падало вниз. Врастая ногами в палубу, то отрываясь от неё я пытался удержаться в непростой для меня ситуации. Шум ударявшейся волны, грохот якорей при ударе о корпус, звон цепей и вой ветра, к тому же ещё сильно ударяющая в лицо жёсткая снежная крупа вперемешку с брызгами солёной воды создавали впечатление, что ты находишься в каком–то аду. Расширенный на стыке бортов планшир и толстый, промокший в солёной воде швартовый канат – надёжное укрытие и страховка для вперёдсмотрящих. Мощные лучи судовых прожекторов, отразившись на подтопленной льдине в зоне их досягаемости, незамедлительно координировал действия штурмана в продвижении судна. В ответ по громкоговорителю часто слышалась команда: – «Берегись!», что означало приближение большой волны, т.е. девятого вала. Сжавшись комком под проносящейся над тобой громадной и шумной волной, в ожидании более спокойного момента, чтобы выглянуть из-за планшира и высмотреть впереди свою и экипажа судьбу. Первые минуты вахты проходили в попытках удержаться, не оторваться от палубы, чтобы не смыло за борт накатом волны, как в предыдущем рейсе боцмана, проходившего полжизни в морях. Слегка освоившись в не очень комфортной ситуации, пытался в лучах прожекторов, пробивавших тьму не более чем на 25-30 метров, что-то рассмотреть. К концу часовой вахты мне хорошо промокшему и продрогшему, стало закладывать уши и подташнивать. Вскоре мощной «китовой» струей уравновесил внутреннее давление, заодно подкормив рыб. Один час вахты, казалось, как вся ночь, но через два часа после отдыха и замены мокрой одежды обратно вдоль борта, перебежками, под контролем из штурманской рубки – на бак. Незабываемая первая вахта, уверен, в какой–то мере как и подкрепила мой характер, так и отразилась в памяти на всю дальнейшую жизнь. Вторая вахта после отдыха, шуток и обсуждений в каюте уже подзадоривала меня и в бодром настроении хотелось поскорее на бак и ещё более жёстких условий в морских испытаниях. Также никогда не забуду молодого лет тридцати, но успевшего приобрести уважение команды, капитана Григорьева, из Санкт-Петербурга, прыгавшего в океан во время дрейфа судна и празднования дня Нептуна при переходе экватора с палубы рулевой рубки, демонстрируя в затяжном прыжке многократное вращение.
Как и ожидалось в районе Южно Шотландских островов ледяная рыба не пошла. Были небольшие, незначительные для плана вспышки и мы в день СА и ВМФ СССР, 23 февраля, взяли курс на Фолклендские острова. На трёхсуточном переходе отыграли все существующие на флоте тревоги, на то время пять, в том числе и по оставлению судна, с посадкой в мотоботы согласно спискам распределения экипажа, но без спуска их на воду в связи с нарастающим штормом и усилением ветра. После отбоя учебных тревог, первым делом – судовая баня, несравнимой с береговой своей парилкой, нагретой горячей струей сухого пара, и бассейном с ледяной забортной водой постоянно обновляемой мощным пожарным насосом. Судовая баня для рыбака на сейнере как ритуал, по несколько заходов в сутки, особенно после перегрузов рыбной продукции на транспортный рефрижератор, с премиальной выгрузкой в 350 тонн за двенадцатичасовую вахту на пять человек при -20С в трюме. Были и рекордные в 360 тонн с премиальными при нынешнем переводе в доллары – $180.
И вот на горизонте вырастают сопки Фолклендских островов. И снова первый пробный трал на кальмаре пустой. Море успокоилось и мы почти на материковом шельфе, но до островов ещё далеко. По курсу встречаем наш, Калининградской прописки сейнер, что очень нас обрадовало. Поприветствовав друг друга тремя короткими гудками, он вскоре скрывается за горизонтом в сторону Южно Оркнейских островов. Впереди появляются множество иностранных рыболовных судов, в основном англичане. Второй поднятый трал разочаровывает нас своими тремястами килограммами мелкого кальмара, половину которого матросы разобрали по каютам. Раньше англичане нас не допускали к шельфовому облову у Фолклендов, обстреливая стокилограммовыми болванками рыбаков, в связи с военными действиями с Аргентиной за эти острова. А сегодня мы придерживаемся границ разрешенной зоны и правил облова в данном районе, но увы, кальмар мелкий и слабо ловится. Одна радость, мы ждём транспорт для перегруза и освобождения трюмов, а вместе с ним и долгожданную почту – письма, а может кому и посылка. А вот и праздник – мешок писем и контейнер посылок, но в списках я не значился и приходится пристраиваться к празднующим счастливчикам иждивенцем. Лишь ночью прогуливаясь в свободное от вахты время по прогулочной палубе, всматриваясь в звёздное небо, высматривая звезду возможно находящуюся над моим домом, рассуждая о своей встрече с семьей.
Скудный улов мелкого кальмара обезнадёживает экипаж в “золотом рейсе“.  Мы просим берег возвращения на облов криля. Неделя выжидания и мы получаем добро на переход к Южно Оркнейским островам. Заполнив крилем частью полупустые, после неполной выгрузки трюмов, берег отправляет нас к островам Южной Георгии на облов нототении. Очень ценная и выгодная для рейса нототения, даже в небольшом облове, значительно поднимает шансы на премию и экипаж готов основательно поработать для заполнения трюмов. После полной выгрузки на транспортный рефрижератор и зачистки трюмов экипаж закончит облов рыбы и направится в родной порт прописки – Мурманск. Повторный подход к Южной Георгии был более успешным, чем в начале рейса. Мы взяли сверхплановые проценты и в настроении ожидали выгрузки и окончания рейса, а особенно пятидневного захода на отдых в Лас – Пальмас, пополнение провизией, ожидаемой презентации от капитана, в связи с успешным выполнением рейсового плана.
Семибалльный шторм и ветер, гуляющая по верхней палубе волна не давали возможности выгрузиться и наш сейнер и транспортный рефрижератор, в целях безопасности, находились на расстоянии трёх миль между собой. Экипаж, в основном, расположившись и расслабившись в каютах, занимались личными делами в подготовке к завершению рейса, кто вязал невероятные по фантазии эксклюзивные мочалки, кто стирался и выглаживался а ленивые просто отсыпались, укачиваясь штормом. К спящим и храпящим расслабившимися моряками на диване под иллюминатором в шторм относились очень неровно и старались выловить с особенной предвзятостью. Как только жертва была найдена, моментально незаметно открывался иллюминатор и при даже небольшом погружении сейнера в волну мощная струя мгновенно накрывала холодной водой спящего. Ближайшие три дня настроение экипажа было приподнятое и в поисках очередной жертвы.
Вскоре ветер ослаб и поменял направление, море успокоилось до трёх баллов и суда приблизились к острову. Укрывшись от ветра и волнения в небольшой, скалистой лагуне мы начали перегруз, занявший нас на трое суток. Закончив полную выгрузку и распрощавшись гудками суда направились в разные стороны, мы на север домой с заходом на Канарские острова, транспорт на дозагрузку на юг к Южно-Оркнейским островам. У экипажа приподнятое, праздничное настроение в ожидании захода в иностранный порт, приобретении эксклюзивных подарков, (джинсы, ковры, магнитофоны и т.п.) и долгожданная встреча с семьей, которую разделяет трехнедельный переход с необычными морскими историями.