Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

         Я родом с уральских предгорий
         Величественной красоты.
         В задворках чужого народа
         Израненные мечты.
            Не вспомнит меня уж Россия,
            Успела забыть навсегда,
            Но в сердце навеки вселились
            Вы, родины милой края.
         По сказам Бажова узнала
         Какой красоты те края;
         Родную здесь речь потеряла,
         Став русско-эстонкой я.
            Я родом с предгорий Урала.
            Величественней, красивей
            Нет мест. Здесь живу, как досталось.
            Как Русь разбросала детей!
   
   
           (г.ГЛАЗОВ Удм.АССР 2мая 1937г.)
     Мама из богатой семьи конезаводчика Стэфана Сунцова.
     Отец из крестьян.
          Сумасшедшая иль сумасбродная?
          Ни минуты мне нет на страданья.
          Если спросишь, откуда же родом я-
          Есть на это волхвов преданья.
             Отголоском живу в этой жизни."Бред!-
             Ты скажешь, все прошло и забыто".
             В приуральских степях мой родной дед
             Конезаводчиком был. СУНЦОВ  СТЭФАН.


          Старшей дочери было поручено
          Лен трясти, прясть и ткать, шить одежду;
          С детства грамоте малость обучена;
          Род продлить было тайной надеждой.
            
          Мастерица, в трудах окрепшая,
          Отдохнуть выходила вечером.

          Посадил ее дед на ту лошадь,
          Что держать седока не приучена:
          За поводья держись крепче,внученька,
          Не гони вскачь,смотри, не замучь ее.

          Обещав, натянула поводья,
          Поскакала, что в ней было мочи,
          Верхом,стоя, на страх у придворных...
          След простыл в тишине звездной ночи.

          А, случалось, и днем прогуляться
          Успевала, закончив работы,
          Только сидя в седле покататься,
          Выезжала на площадь "Слободы".

          Молода и горда,свиду смелая,
          Тонкий шарф развевается по ветру,
          И дразнила парней,вишня спелая,
          Ее песни слышны были за версту.

     29мая 1947  Третий день стою у продуктовой лавки
     с номером на ладони с трех-литровой бутылью подмышкой.
     К вечеру открыли!!! За три рубля давали 3л свекольного
     морса.Мы жили рядом с базаром.В кулачке держала 13 руб.
     от проданного морса по стакану за 1рубль.
     Мамы дома не было. Она с женщинами вечером ушла в горы
     за черемухой. До леса 30км. На следующий день,не захо-
     дя домой, она продавала эту черную блестящую лесную
     ягоду так же стаканами по1рублю. 1 кусок хлеба 250г.
     стоил 25 руб. Вернулись домой. Квартира пустая,никаких
     вещей! Одна табуретка. Пришел знакомый милиционер,дал
     нам справку подписать, что оповещены Дария и Зоя Васи-
     льевы в том, чтобы завтра 31мая были дома, за нами при-
     дет машина. Мама заплакала, прижала меня к себе:"А ее-
     то за что?" 1июня пропыхтел паровоз, оставил телячьи
     вагоны. Откуда-то появились сундуки зеленые с американ-
     скими надписями: соленая треска и перловка. На восьмые
     сутки в Нарве нас пересадили на грузовые машины и при-
     везли в Финский поселок. Поселили в доме без окон и
     дверей. Пленные достраивали щитовые дома. Ночами на
     этом же грузовике нас возили в столовую. Через некото-
     рое время привезли две солдатские кровати,стол,две та-
     буретки и посуду:ведро,тазик,чайник,2тарелки,2ложки,
     2кружки и кастрюлю. Остальное все находили в развалинах.
     Полуобгоревшее,рваное.
            
              На земле я места не искала
              И жила как поведет звезда;
              Не блудница я,не до скандала.
              Работой занята была всегда.

              Заглушу ль в душе своей обиду,
              Где Отчизна, Родина моя?
              Все равно мне было-в Таллинн,Ригу-
              Куда свезут меня, в какие города.
 
              А теперь года прошли.Я знаю
              Роковой судьбы не избежать.
              Календарный лист не отрываю,
              Может, все придется повторять

              Не с начала, а с того момента,
              Когда стала я осознавать,
              Что я стала сервиса клиенткой,
              А сервис-жизнь,земная благодать.

              Я свободна. Что еще быть может
              Выше воли? Мне она дана.
              Счастье,радость в части воли тоже.
              Место здесь мое. Закончена глава.

      1сентября меня приняли в 3-й класс в 3-ю ср.шк.им.Пушкина.
      С первого учебного дня начались уроки эстонского и русско-
      го ежедневно. Эстонский учили с "азов" и мне давался легко,
      А по русскому получала "колы". Перевели в 4-й класс.

              Я русская душой и сердцем
              Перед храмом помолюсь,
              Колокольным перезвонам
              В час вечерний поклонюсь.
 
              Русь святая мне не стала
              Ни Отечеством,ни кровом,
              Оттого мой дух мятежный
              Горести полынной полон.

              Я с тоскливою слезою
              Припаду к иконе Божьей
              И спрошу смущенно:"Боже!
              Чем могу тебе быть гожей?"

              Свечку от свечи зажгу
              И пред лампадой постою.
              Христианка-лютеранка
              Оккупанткой я зовусь,
              Да к тому же иностранка.
              Своей нацией горжусь.

         Европейский паспорт с именем Зюнэль.
              Ха-ха-ха! Весело на душе,
                несравненная
              Я по улице гордо пройду,
              Назовусь я не Зоей, а Леною,
              Бэллой, Анной себя назову.

         1955г. Аттестат зрелости. После учебы в Петрозаводском
         Лесотехническом техникуме (стипендия 300руб.)я оказалась
         на отработке в Карельских лесах. Не жизнь.а тюрьма.
         Работала с "зэками",мужики валили лес, а женщины сучки
         рубили. На механизированной технике работали вольнонаем-
         ные. У костра сидели все вместе.С одной женщиной разго-
         варивала больше, чем с другими. Вот что она рассказала.
               
              Я сызмальства приучена к труду.
              В руках моих родителей лопата
              Когда-нибудь,возможно,я пойму,
              В чем мать, отец и дети виноваты.

              Хочу сшить платье-ситца,ниток нет.
              На пальцах перстни-крепкие мозоли.
              На мой вопрос: как шить?-Немой ответ.
              Сухие слезы вытерла подолом.

             Тяжелый лом и острое кайло,
             Врезаясь в землю мерзлую, звенели,
             Только нам,как, прежде не везло,
             С надеждой ждем: уйдут с зимой метели.
             Не нас согрело майское тепло.
             Услышу ль я весенний звон капели?

             Работа наша-рыть могилы павшим.
             И мать с отцом детей похоронив,
             Сказали младшей:"Остаешься старшей,
             Не презирай оставшихся в живых."

            Нет права плакать. Слезы крупным градом
            Застыв, блестели на глазах моих,
            О, как была тогда впервые рада
            В могилу лечь за милых, за родных.

            Еловых веток нарубила горкой,
            Как крест, вонзила ржавое кайло.
            А бригадирша материлась злобно,
            Забрав лопату, сунула топор.

            Теперь я сучкоруб, мне двадцать восемь.
            Топор тяжелый, нету сил поднять,
            Сучки сосны шестую подряд осень
            Срубаю от вершины до комля.

            Гармошкой шею сжав и поднимая плечи,
            Чтоб подбородок, нос слегка согреть,
            Я слышала,как матерясь покрепче,
            Боялись все на звезды посмотреть

            В земле Карелии моя семья, отрада,
            Я здесь с шестнадцати и до волос седых.
            Теперь мне в жизни ничего не надо.
            И доживу ль до светлых дней моих?