Лист и глаз. Ломаный ритм

Не скучаю теперь по оставленным родным пенатам…
Не пойму: вахтеры судьбы постоялицу-любовь из дома души выбили ли?
Лишь хочу, чтобы слуги забвения, как рабочие нашего целлюлозного комбината,
Всё мое прошедшее бумажным листом выбелили.

Но не тем листом, в который рыбу заворачивать,
И не тем, где лектор жизни поставит зачёт,
А таким, который, как белок глаза, глядит вкрадчиво,
Ждет, пока появится на нем чернильных строчек зрачок.

Глаз будет живым, а бумага простой, не каким-то глянцем,
А строки сплетутся образов цветной радужкой,
Чтоб из былого в грядущее было удобней вглядываться,
Всё подмечая и далеко, и рядышком.

И я бы перед новыми препятствиями не раскис,
И никогда не предпочел бы тебе иных,
И ты бы увидела в красивой радужке моей строки
Лишь любовь, без прошлых упреков, забвением выбеленных.

И встретились  бы мы в оставленных родных пенатах,
Где я тебе буду как небом венчанный, единственный суженый как,
Но жаль, что работа на целлюлозных комбинатах
Очень вредит здоровью любого труженика.

Даже для слуг забвения эта профессия не очень чиста,
И я, видать, отравился, что видно по вычурным фразам,
Где чернильные строки, написанные в центре белого листа,
Кажутся красивой радужкой в белке неизвестного глаза.