Подёнщик строф и рифм аристократ

Вот так вот... Ни за что́, и ни про что́ —
взять и пропасть — за табака понюшку?!
В погоне за несбыточной мечтой
держусь за жизнь — любимую игрушку.

Но всё равно — как пи́ть дать! — отберут:
как долго может выдержать тот волос
Дамоклов меч? Всегда найдётся Брут
на Цезаря — и кровь, как гладиолус...

И чем сильней пьянит нас аромат
цветущих в палисаднике настурций —
суровее тем будет компромат
заоблачных взыскующих с нас турций…

Подёнщик строф и рифм аристократ,
живу воспоминаньями и снами —
но с каждым днём острее во сто крат
болит происходящее не с нами. 

* * *

PER IPSUM

Телесной оболочки временщик,
души первопрестольной самозванец!
Как ни придерживал лихих коней ямщик,
но и с тебя сошёл притворный глянец.

Досужих вечеров, о, самоед,
словесного подкорма попрошайка!
Забвение — не худшее из бед...
Слова, порой, как воровская шайка

орудуют в сознании твоём,
его обчистив вместе с потрохами...
Иссяк твой «животворный водоём»,
и с каждым днём трудней сорить стихами.

Ты, как безумный, возжелал венца.
Не осознав вещей первооснову,
обременяешь просьбами Творца —
вернуть навек утраченное Слово…
 

* * *

POST MORTEM

              Дано мне тело — что мне делать с ним
 
              Осип Мандельштам


Думал, дверь — оказалось, брешь...
Семь раз отмерь, один раз — отрежь.
А отрезав, спрячь поскорее нож.
И не трожь культю, кому говорю: Не трожь!
Корчась от боли, муку изобразив —
не щепотку соли насыпь — абразив...

Несть боле боли — есть лишь покой.
Несть боле воли — а нам на кой?
Несть боле доли — долой печаль!
Несть боле дали — табань, причаль...

Повисших пауз, крутых цезур,
строфы пакгауз — фетиш цензур.
"Дано мне тело" — для амбразур,
а не для вашей, как бишь, "лямур"...

Читая "Веды", "Упанишады",
считая беды — не жди пощады,
не жди прощенья — там люд площадный
он жаждет мщенья — и гул нещадный:

распнут — раз плюнуть! — за Б-га ради.
Нет воскресения в полураспаде…


* * *

КУЛЬБИТ

О, ты летящая со скоростью бекаса
мысль изреченная, римейк Торквато Тассо,
лишенная пера! — Лишь пух желтел
птенцов в гнезде, чей крик так оголтел...

Но там где пух, порой, сереет прах,
взметаемый наверх, на всех парах
несущимся "над пропастью во ржи"
дредноутом — но криками "Держи!"
не удержать нам вора, ибо вор
уже давно в законе: приговор
не подлежит отмене — dura lex...

Подстрочник, искажающий контекст,
верлибр эквилибристики, кульбит
схоластики... Гордынею убит,
лежу себе и пялюсь в небеса,
и ртом ловлю пустые словеса...