Про маму...

Я просто уверена, что многие хотят знать историю своей семьи, своих предков...но иногда так бывает, что и спросить уже не у кого.
Я с детства всегда была любопытной девочкой, приставала к бабушкам, маме с папой в попытке узнать о времени далеком, не моем и слагались истории...
Деревня на Вологодчине, спрятаная от глаз любопытных в дремучих лесах. Много таких деревень, с непроезженными, ухабистыми дорогами, разбросанными по холмам и речка ленточкой Ляменьга.
Бабушка моя, Лидия Николаевна, замуж отдана была рано, про любовь не слыхала, но женой была исправной и доброй. Дети один за одним народились, Леонидко и Варенька, но умерли рано, болезни в то время не умели лечить, господь забрал их младенцами.
Пришел черед моей мамы, Настеньки, в мир войти.Начало сороковых годов, коллективизация далеко позади, колхозники дружно трудятся на благо Отечества...пашут, сеют, сено в стога собирают. Настенька растет, розовеют щечки яблочками, на работе всегда вместе с мамой, бабушка завязав на заплечьях платки крестом, усаживает малышку за спину, так и растет она под гул трактора, на котором моя русская частушка( такой я ее и помню) и работала до заката.
Вечером без ног  валилась от усталости, а Настя под боком ее засыпала.
Дед мой Андрей(родилась я уже когда давно его не было на свете) гуленой был, вот и решил он со своей полюбовницей бабушку мою порешить, в ночи подошел с топором к ее изголовью, не спала бабушка, но виду не подала, а Настенька проснулась и с улыбкой ручонки к отцу протянула, забился дед слезами горючими, топор об пол бросил, да крестясь во двор выбежал.
Жили  после молча, в глаза бабушкины стыдился глядеть.А там и война в ворота постучалась.Стали из деревни мужья, отцы ,братья уходить на поле бранное.Писем дед с войны не писал, но Лидька все равно ждала, зла не держала и соскочив с подножки трактора во всю моченьку бежала к почтовику, показавшемуся из за поворота, с сумой через плечо.
Мама малолетняя за хозяйку в доме, печь растопит и чугун за задвижку подпихнет и кашу в нем незатейливую распарит.
Выстояли, выжили, стали солдатушки в деревню возвращаться. Так и мой дедушка Андрей вернулся с медалью и смертельной раной, домой умирать пришел из госпиталя, к жене, к дочери.
Лежал на широкой лавке выскобленой щелоком до бела, укрытый зипуном овечьим и стонал. Бабушка за кормильца на работе, а мама -девочка возле изголовья отца, ухаживала как могла, то воды напиться подаст из алюминиевой кружки, то осколки снаряда из раны открытой соберет в ладошки, вымоет под рукомойником, да в холстину завернет-память смертоносную, военную. Не боялась крови, да и глаза сама отцу закрыла без слез...
Настенька росла, в школу с подружками бегала за семь километров.Однажды, зимой это было учителку их волки по дороге в школу загрызли, нашли ее бедную на тропинке среди сугробов в лесу, а вокруг тетрадки обгорелые, да портфельчик ее потрепаный, пыталась спастись от зверей голодных огнем, не сумела.
Юность и детство мамы моей   были далеко не безоблачными, но радость улыбчивая в ямочках на щечках светилась и дети, и молодежь того времени находили счастье незатейливое, в депрессиях не пребывали, жили, смеялись, колядовали ряженными по праздникам, песни пели в соборной избе под гормонь ладную, пряжу пряли за прялками, да за разговорами с историями страшными и смешными, шутки забавные шутили без обид...
Как исполнилось Насте шестнадцать годочков, поехала в Ленинград к тетушке Марийке по отцовской линии, давно к себе приглашала пожить, да город большой посмотреть.Жила тетя в Коломягах, на окраине города и работала в колхозе, в парниках огурцы выращивала. Поступила мама в школу вечернюю рабочей молодежи, а днем в больнице Плеханова за больными ухаживала,шила сарафаны  крепдышиновые, платья сатиновые, носила чулочки шелковые со стрелками, бегала на танцы в туфельках по морозу... В школе этой и с папой моим познакомилась, полюбили друг друга, ждали оба когда выучатся- папа на инженера, а мама на медсестру, после и свадебку скромную сыграли.
Моя бабушка зимняя маму недолюбливала, но уважала выбор папы, называла ее на городской манер Асей и считала ее слишком простой для сына своего.
Мама с папой жили дружно и счастливо и после месяца медового, проведенного в красном граде Киеве, с Крещатиком, с жареными каштанами, с златоглавыми церквами белоснежными и я родилась, назвали Аленой и радости их предела не было. Когда сладкой доченьке год исполнился, то семья молодого инженера переехала  из дома Марийки в Петергоф, на улицу Озерковую, за окнами стучали колесами электрички, гудели провода, карусель во дворе кружилась, в парке нижнем цвели подснежники ветряные...росла в счастье и простоте Алена курносая, с веснушками солнечными.
Она болела, пела, плясала, ходила в сад, после в школу, бегала на работу к маме в больницу, где медсестра операционная Настя стерелизовала инструменты, помогала больным, дежурила ночами, но семью не забывала.
После и брата Алешку аист в клюве принес, но почему то не домой, а к маме на работу, в больницу, куда с папой мы ходили их проведать.
Мама и я, мама и брат, мама и папа...а о нем другая история, уже его рода, история его семьи...