Чужой

Везде было пустынно, серо и безлико. Тихий плеск моря и отдаленный шум людской суеты... Жизнь продолжала идти своим чередом, но только снаружи меня. Закаты, рассветы, весна, осень - я отчетливо ощущал ее ход, но уже не мог в нем участвовать. Я был в стороне, был равнодушным, ничего не жаждущим наблюдателем. Я смотрел на огромное небо, под которым когда-то давно существовало простое человеческое счастье, под которым когда-то в призрачном сне я мог чувствовать и был жив. Но за наступившими затем сумерками не последовало рассвета. Пик моей жизни прошел, теперь она лишь неумолимо шла на спад, и мой возраст не имел значения. Я знал, что, возможно, буду катиться вниз по склону еще долгое время, и у меня больше не было желания ускорять этот процесс. Раньше или позже - не имело значения. Внутри меня время остановилось. Все, что я чувствовал, была пустота - не та временная пустота, что заполняет людей при утрате чего-то дорого и затем постепенно уходит, заполняется чем-то еще. Нет, моя пустота вопреки всем законам расширилась и заполнила меня всего. Она была настолько безгранична, что могла вместить в себя целое небо - и я лишь наблюдал, как все, с чем я сталкивался, что видел и с чем имел дело, просто соскальзывало и исчезало в этой внутренней пустоте, никогда не задевая меня.

Я не отгораживался и не закрывался от жизни - теперь уже - но эта пустота просто не позволяла мне чем-нибудь наполниться. Я больше не чувствовал боли, хотя иногда даже желал ее. Я знал, что дороги назад нет, а впереди меня не ожидает ничего отличного от того, что есть сейчас. Исчезли сомнения, ожидания, желания, амбиции, больше не было необходимости решать и делать выбор. Я настолько слился с одиночеством, что уже не мог провести грань между собой и им.

Было лишь одно что не могло раствориться в этой всепоглощающей пустоте - память. Воспоминания из прошлого, яркие, терзающие, беспощадные, со временем превратились в невесомые и полупрозрачные обрывки сновидений, что были единственным напоминанием о моей давно ушедшей жизни, и потому были для меня особенно дороги. Я больше не пытался судорожно собрать их в охапку и прижать к себе в страхе потерять хотя бы маленькую частичку, как и не пытался бежать от них и той боли, что они приносили с собой - теперь я просто дал им свободу. Мне нравилось сидеть у моря часами, наблюдая резвящихся рыб, изредка переговаривающихся между собой рыбаков, детвору, играющую с собаками - нравилось наблюдать жизнь, которой во мне больше не было. Я видел ее отовсюду, каждый раз, как только переставал смотреть внутрь себя - но стать ее частью я уже не мог. Как и не мог больше применить к себе понятия счастья или несчастья - не было ни того ни другого, только эта всепоглощающая пустота и отчужденность. Я просто чувствовал себя чужим - чужим людям, чужим жизни, чужим самому себе.

Я стоял и слушал, как ветер приносит с моря обрывки фраз из давно ушедшей жизни: "мне страшно, что если со мной что-нибудь случиться, тебе придется остаться наедине с собой".
Тогда, много лет назад,  взамен жизни пришло это странное состояние, построенное на фундаменте отчаяния, боли, безысходности, желания смерти. Но это было давно... Все те чувства с годами растворились в пустоте, и я остался жив, хотя и не в стандартном понимании этого слова. Но я дышу, я двигаюсь, я наблюдаю, я остаюсь открыт для всего, что бы ни пришло - и всё проходит через меня, не оставляя ни следа, все течет, никак меня не задевая.

Сначала я мог жить только воспоминаниями, ежесекундно оглядываясь назад, отторгая всё, что не принадлежало прошлому. Я не понимал, как всё то, чем я жил и дышал, всё то, кем я был, вдруг должно было теперь уместиться в это одно-единственное крошечное слово - прошлое. Я по прежнему пытался жить им, я отчаянно искал в нем спасение, я пытался уцепиться хоть за что-нибудь на краю бездны, пока не отказался от всех иллюзорных опор и просто упал в эту пропасть, утопив в ней всё, что делало меня собой. После этого я уже никогда не мог быть тем, кем был.

Я больше не пытаюсь найти ответы, докопаться до причин, больше не строю иллюзий, и, глядя в бесконечное небо, я перестал терзаться вечно мучившим меня вопросом - почему. Я перестал торговаться с жизнью и заплатил цену сполна, и теперь у меня больше нет долгов. Я остался одиночкой под вечным равнодушным небом, тенью, бродящей по побережью в шторм, призраком давно ушедшей жизни, неподвижно глядящим вдаль у подножия скал, ничего не имеющим и ни в чем не нуждающимся, ни к чему не привязанным, свободным и не знающим, что делать со своей безразличной холодной свободой.

2007