История из древнего мира - 6 век

   Вернём свой взор к брегам далёким,
Где Теодорих восседал
На троне у великих готов
И вскроем вечный мадригал!
Ещё раз вспомним о Равенне,
Услышим звук любви сердец, -
Венец любви и смерть-конец
И дьявольской цепочки звенья!
Но дьявол здесь – сам человек,
Такой бывает в каждый век!
 
   В империи великой готов
Король великий умирал
И друга он к себе призвал:
«Закрыло время вексель сроков!
Скажи мне правду, Гильдебранд,
Я знаю, смерть владеет мною,
Когда глаза свои закрою,
Уйду от всех земных наград?»
 
   «Ты прав, восхода солнечного боле
Ты не увидишь, - судьбы воля».
 
   «Благодарю за правду я!» -
Поднялся с ложа Теодорих,
Не на постели ж умирать!
И смерть, конечно, это горе.
Но каждый встретит её стать!
Он застегнул за пряжкой пряжку
На боевых доспехах сам.
И королевский плащ – плечам!
И – меч тяжёлый! – Не портняжка,
Король идёт в предел иной!
И час настал! О, миг, постой!
«Да, сочтены мои минуты,
А кто за Рим несёт ответ?»
«Цетегус! Рима он префект!
Ему рассеивать все смуты!»
 
    Отдав по царству указанья,
Король скончался, не дожив
До зорьки ясной, горделив
В своём величьи и признаньи.
Амаласвинта, дочь, взяла
Правление на свои плечи:
«Пусть возмужает сын!» - и вечер
 Ещё не бедствует пока…
 
     В Перузии, что близ Равенны
Рустициана проживала
С Камиллой, дочерью, скучала.
А мысли были дерзновенны.
И память змейкою кусала,
Напоминая казнь мужа,
И тяжесть горестного груза
Нет-нет и снова воскрешала! -
Измена  - готам! – Казнены
Боэций-муж, Симах-отец
С их доказательством вины,
Чтоб готов прочен был венец!
 
     Вернёмся чуть назад для справки,
Чтоб разъяснить канву для складки. -
Когда-то муж её Боэций
Кордулло вольную вручил!
Разбогател тот и зажил
В Перузии уже без бедствий!
Теперь он их и приютил,
Как доблестный хозяин дома,
По-своему опять служил,
Но разве только без поклона. -
 
    Кордулло, добрый друг-хозяин
В горах им дачку вмиг купил,
Её им робко предложил,
Чтоб грусть унять с души окраин:
«Там домик беден, ну и что же,
Там  воздух чистый, и ручей
Сребристой песенкой своей
Чарует слух любых прохожих!» –
Решили: «Завтра все – к природе!
Поедем завтра же туда!»
Собрались мигом! И – в дороге!
Где крепость дачного гнезда?
 
     Доехали! Какое диво!
Кордулло всё не узнаёт!
Вокруг сады, всё так красиво!
Так не было! О, кто поймёт?
Откуда сказка вдруг явилась?
Так явно в местность забрела!
Цветы взрастила, заплела
Причуду, радостью ветвилась!
 
     Цветы головками кивали,
Дороженьки с морским песком
Гулять с собою приглашали!
Стоял не маленький уж дом, -
Дворец блистал! И пруд атласный
Красоты в водах отражал!
И фимиам благоухал
От апельсин! О, сад прекрасный!
 
     «Какой волшебник изменил
Мою усадьбу, что случилось?»
Перед хозяином склонил
Главу слуга: «О, сделай милость,
Хозяин, выслушай меня!
Красавец юный здесь явился,
Узнав, - здесь будет жить вдова,
Улыбкой губ лишь удивился,
Ушёл. Но утром возвратился
С отрядом, полчищем людей,
Как добрый маг, а не злодей!
Не покладая рук, они
Здесь десять дней стучали, рыли,
Сады роскошные садили
До самой зорьки до зари!
Когда же всё было готово, -
«Всё для вдовы и дочери!
Подарок мой! Мой долг и слово!» -
Но не представился, увы». 
 
    Камилла, дочь, была стройна,
Гибка, быстра, цветок, газель!
Ей песни пел младой апрель!
И юной нежности полна,
Она скучала по дворцу,
Тенистой прелести садов
И - дочь! - конечно, по отцу
Живучей памятью из снов!
 
    И здесь роскошные владенья
Камилла изучив, она
С неподражаемым волненьем
Остановилась у пруда,
Где статуя Венеры дивной,
В прозрачных водах отразясь,
Блистала! Чуду удивясь,
Камилла замерла невинно!
 
     Остановясь у ручейка: -
«Какая жалость, здесь вода
Теряется совсем напрасно!
В Равенне был такой ручей,
Стекали струйки, как елей,
В большую раковину гласно!
Из лебедей текли ручьи,
Как пели песни соловьи,
И это было так прекрасно!»
 
    Через неделю, глядь Камилла, -
Ручей уже преображён!
И струйки вытекают мило
Из лебедей, то явь, ни сон!
И в раковину ручейками
Стекается вода! – гляди,
Твои желания стихами
В саду сбегают в ручейки!
 
    И шелохнулись ветви вдруг
Цветущих олеандров! Мигом
Камилла прогнала испуг
И с любопытным, милым ликом,
Раздвинув ветви: «Аталарих!
Король!» - Камилла прошептала
И в удивлении стояла.
И замер мир вокруг двоих!
 
    «О, как прекрасна ты, Камилла!
В тебе и жизнь и смерть моя!
Скажи, ужели ты забыла
Те игры детства бытия?
С тобою были неразлучны…»
Камиллы взгляд вдруг засиял,
И потянулась к нему ручка,
Но золотой венец сверкал!
«Ты варвар, ты отца убийца!
Ты деда моего убил! –
Камилла вспыхнула как львица. –
Ты кровь с руки ещё не смыл!»
И прочь метнулась дикой кошкой,
Обида вновь хлестала в кровь,
Пересекая в ней любовь,
Которая казалась крошкой,
Что прилепилась невзначай,
Как почка к ветке в тёплый май.
 
    Она вбежала в дом так быстро
И матери, взахлёб из крох,
Всё рассказала в ярких искрах,
Кто благодетель их: «О, Бог!
Аталарих-король украсил
Их дом, сады и всё кругом!»
В её головке всё вверх дном!
Её дух с чем-то несогласен!
Рустициана в изумленьи
Цетегуса к себе зовёт,
Совета просит в исступленьи!
Тот видит выгоду, как мёд!
 
    «В Равенну поезжай с Камиллой
И ко двору её веди!
Пускай зовёт её он «милой»,
Она им властвует! Гляди, -
Она царицей станет, пешкой
Он станет маленькой в руках
Её! Езжай, не мешкай!
Империю сотрём во прах!» –
Такой Цетегус дал совет,
Скорей приказ, а не ответ…
 
     Амаласвинта приняла
Камиллу с матерью радушно.
Им штат невольников ввела,
Невольниц-слуг: «Так будет лучше!»
И вновь роскошный павильон
Среди дворцов, садов Равенны!
«Но где же, где же, где же он?» –
О нём все мысли несомненно,
Камилла с каждым новым днём
Всё больше думает о нём.
 
       Но Аталарих заболел.
На волосочке жизнь висела.
И думать каждый был не смел…
Но он воспрял! Смерть не посмела!
«Как он заботлив был со мной!
Украсил все сады, аллеи! -
Камилла думала порой. –
Как обижать его я смею?!»
В раздумьях к морю шла Камилла
И вдруг увидела его!
И сердце радостно забилось,
Как парус ветром вознесло.
Каштановых кудрей волшебность
Её пьянила, как вино!
Он оглянулся, - лица бледность
И горделивое чело!
 
    «Я помешал тебе, Камилла?» -
Спокойно, тихо он сказал.
И равнодушием сквозило, -
И холодочек пробежал:
«Меня любил он, что случилось?
Ужель так быстро разлюбил?» –
И сердце горестно забилось.
Ах, как он всё же был ей мил!
 
     И он хотел уйти… «Останься,
Прошу тебя!» «Благодарю!
Здесь лучшее лекарство пью,
Живительные моря стансы!»
Величие в нём изумляло!
И отражалось как в звездах
Достоинство! Печаль в глазах
Как глубь морская увлекала!
 
     «Какая дивная картина!
Взгляни на море, помнишь мы
Любили златый мост, Камилла,
Идущий с неба до земли!
Неведомые острова там
Блаженства вечности горят!
И звали нас, тогда ребят,
Идти туда по облакам!
Мы, помнишь, спорили с тобою?
«За римлянами прошлое!
Пред готами стоит другое, -
Всё будущее как в раю!» –
Так говорил я. Но иначе
Сейчас я мыслю, так скажу:
В вас счастья больше, радость краше!
И в римлянах это люблю!
От счастья сила, мощь большая,
Вся жизнерадостность идёт!
В Италии она литая,
От моря негою поёт!
Нам, детям северных туманов
Тепла морей недостаёт!
И мы летим, и нас несёт
По ветру призрачных обманов,
Как мотылёк летит к свече,
Хотя огонь уж на плече». -
И он ушёл, ему вослед
Смотрела грустная Камилла.
Вопрос – ответ, вопрос – ответ.
Одно лишь ясно, что любила…
 
     Лишь день восход свой обозначил,
Как Аталарих речь держал
И всех нежданно озадачил! –
Нет, не юнец, король предстал!
«Я пригласил вас для того,
Чтоб сообщить своё решенье:
Взять на себя престол правленья!»
(Совета заседанье шло).
«Тебе всего лишь девятнадцать!
Для трона молод ты ещё! –
Амаласвинта горячо
Так сыну молвила. – Не двадцать!»
«В день равноденствия собранье
Меня признает королём, -
Правителем! Уже посланья
Всем посланы за нужным днём!»
«Кто подписал такой указ?»
«Я сам! Правителем, коль стану,
Всё мне решать как королю!
И призову сейчас по праву
К ответу…Слово – вот ему!
Корнелиус Цетегус, ближе
Я попрошу вас подойти.
Я вижу ненависти ниши
Средь римлян к готам! Расскажи,
Кто песни распевает грубо,
О готах сквернословит кто?
Кому империя не люба?
Кто с недругами заодно?»
 
    Цетегус молвил, как он мог,
Чтоб отвести нежданный рок:
 «Не знаю ничего о том я,
Не слышал ничего ни раз!»
«Сын графа я Тагила, Тейя,
И обвиняю вас сейчас
В измене королю! - в центр вышел
Германский воин. – Смуту ты
Наводишь! Сам об этом слышал,
Как готов свергнуть жаждешь ты!»
 
     «Патриций римский я под стражу
Меня не смеете вы взять!»
«Ну что ж, не будем брать под стражу,
Себя ты будешь защищать!
Оставь ему свободы право!
Мы не покажем произвол!
А завтра мы закончим! Слава
Его развеется из зол!» –
Так Аталарих сам решил
И на свободу отпустил
Префекта римкого, увы,
Печалью свищут соловьи…
     Когда Боэций изменил,
То Теодорих, оскорблённый,
Всем под приказом запретил
Просить о милости пленённым, -
В оковы бросит он того,
В подземную темницу, если
Кто слово молвит за него,
Изменники достойны мести!
 
     Не побоялся Аталарих
За осуждённых попросить
У деда, казни отменить,
Помиловать просил он их!
Король его в темницу кинул,
Там двое суток он сидел
На хлебе и воде, терпел,
Но своей просьбы не отринул!
 
    Об этой истине Камилле
И матери Кассиодор
Поведал вдруг! - сердечко ныло,
И шире стал морской простор!
И все препятствия меж  ними
Отныне отошли туда,
Где годы правду тайны скрыли,
Блестели радостью глаза!
(Историком, учёным был
Кассиодор, суд тайн хранил. 
И вот пришёл тот миг, когда
О том узнали господа.)
 
     «Скажи мне, милая водица,
Что я как роза хороша! -
Склонившись над ручьём девица
Шептала тихо, чуть дыша! -
О, только б он нашёл красивой
Меня и снова полюбил!
Своей улыбкой горделивой
Меня он как заворожил!»
 
     «Ты здесь, Камилла, Боже, счастье!»
«Мой государь, молю, прошу,
Прощение за всё прошу,
За слово каждое ненастья!
Прости, я знаю всё теперь:
Ты в смерти римлян невиновен!
Прости! Ты чист, прости, поверь!
Ты так велик! и всё же скромен!»
 
    «Мы сядем в лодку, выйдем в море,
Как птицы вольные с тобой!
Вдохнём свободы на просторе,
На водной глади на морской!
Тобой любим! Теперь я знаю!
Единой станем мы душой!
Веслом я волны обнимаю
От радости такой большой!
Ты знаешь, как люблю я римлян!
Я не могу их не любить!
Для них - правителем любимым!
Хочу им стать, хочу им быть!
И справедливым и надёжным,
Чтоб каждый счастье здесь познал,
Чтоб дух доверия витал,
А не продажный и подложный!»
 
     А лодка волны рассекала
И мчала их всё дальше вглубь!
Вода их радости внимала,
Чуть шелестя волной: забудь,
Забудь печальные мгновенья,
На остров счастия плыви!
Узнаешь тайны сокровенья
И – до блаженства, до зари!
 
    «Мы мчимся к острову блаженства,
Звезда души моей!» - и вдруг
Толчок! «О, Боже, королевство
Здесь Амфитриты – скальный круг!
Я погубил тебя, смерть рядом!
О, Боже, что наделал я?!»
А скалы высились отрядом
Игольным - водная броня.
 
    «Не плачь, мой друг, не плачь, не бойся!
За этот миг и жизнь отдать
Не жалко, милый, ты не бойся!
Я ощущаю благодать!
О, поцелуй меня, любимый,
Прижмись тесней, ведь мы – одно!
И в водной глади растворимой.
Любя, мы спустимся на дно!»
 
     А на брегу метались крики! –
Тонула лодка, в ней король! –
И плач уже носился дикий:
Всё унесёт с собою соль!
Всё заберёт вода морская:
Ладью, Камиллу, короля!
И плакала толпа людская,
И сокрушалася земля!
 
     Военное морское судно
Летело ветром к королю!
И  вот уже подняли дружно
Друзья влюблённых на корму!
«Брат Тейя, Алигер, спасибо!
Мы спасены! Благодарю!
Вдали уже морская глыба!
Корабль мчит нас к алтарю!
Друзья, не только короля
Спасли от гибели вы, также
И королеву для меня
И для империи отважно!
Камилле, королеве дивной
Пою я многие лета!
Пусть  в счастье жизнь будет приливной
У всех на многие года!»
 
     На бреге ждут, все счастья полны! -
«О, мать, прошу, благослови!»
Камилла будет мне Юноной,
Моей волшебницей любви!»
«Ну что ж, благословляю, дети!
Живите в радости зари!
И друг за друга вы в ответе!
Вам – счастья, искренной любви!»
 
     И готы радостно воспряли!
И воскричали торжество!
Ах, кабы знали, кабы знали –
Всё мимолётно как вино…
Им кубок поднесли. «Пей милый!»
«Сначала ты, моя любовь!»
Испив «нектар», ему Камилла
С вином вернула кубок вновь.
 
      «Пью за тебя, моя Диана!
Смотри, я выпил всё до дна!» –
Любовь свою испил сполна
И рухнул наземь бездыханно.
Цетегус кубок с каплей яда
В ручье обмыл, все капли смыл
И погребального обряда
Уже он ждал! Всё дьявол свил!
 
      Когда ж к губам бокал Камилла
К своим в волненьи поднесла,  -
«Моя ведь дочь!» - Грудь защемило,
Цетегус вздрогнул, дрожь прошла…
«Ребёнок будет наш с тобою,
Нашей любви желанный плод!» -
Уста любовницы с любовью
Ему шептали так! и вот
Смотрел уже он хладнокровно:
Его дитя вкушает яд!
Он знает: жизнь уйдёт невольно,
Померкнет дочки ясный взгляд…
Он яд позволил ей испить
И дочь посмел свою сгубить!
 
      Переселение народов
В Италию влекло людей
Под небо чистых, синих сводов,
Где, словно, зиждется елей!
Чтоб Одоакра сместь с престола,
Зенон призвал другой народ.
Так с византийцев произвола,
Сел на престол великий гот.
Но Теодорих умер и
За ним уж внук его в пути...
 
      Рустициана поняла
Коварство друга своего.
Но поздно: в трауре вдова!
Уходит дочь! Конец всего!
 Ведь мёртвых воскресить нельзя.
 И, чтобы души их не ранить,
 В одной могиле короля
 С Камиллой приняла земля…
 
     Возможно, если бы Боэций
 В темницу не был заключён,
 (До казни, в думы погружён,
 Сидел он там – итогом следствий)
 Свои трактаты философий
 Не написал бы он! - салон
 Расставленных судьбой препон,
 Или случайных обстоятельств,
 Скорее подленьких предательств,
 Или каких-то сил извне,
 Как пишет он, ну что ж, вполне,
 Быть может, есть такому место;
 Но он – философ! – это честно!
 Кто хочет почитать о том,
 Найдёт историю о нём…