Из истории древнего мира 6 век

 
 Вернём свой взор к брегам далёким,

Где Теодорих восседал

На троне у великих готов

И вскроем вечный мадригал!

Ещё раз вспомним о Равенне,

Услышим звук любви сердец, -

Венец любви и смерть-конец

И дьявольской цепочки звенья!

Но дьявол здесь – сам человек,

Такой бывает в каждый век!

 

   В империи великой готов

Король великий умирал

И друга он к себе призвал:

«Закрыло время вексель сроков!

Скажи мне правду, Гильдебранд,

Я знаю, смерть владеет мною,

Когда глаза свои закрою,

Уйду от всех земных наград?»

 

   «Ты прав, восхода солнечного боле

Ты не увидишь, - судьбы воля».

 

   «Благодарю за правду я!» -

Поднялся с ложа Теодорих,

Не на постели ж умирать!

И смерть, конечно, это горе.

Но каждый встретит её стать!

Он застегнул за пряжкой пряжку

На боевых доспехах сам.

И королевский плащ – плечам!

И – меч тяжёлый! – Не портняжка,

Король идёт в предел иной!

И час настал! О, миг, постой!

«Да, сочтены мои минуты,

А кто за Рим несёт ответ?»

«Цетегус! Рима он префект!

Ему рассеивать все смуты!»

 

    Отдав по царству указанья,

Король скончался, не дожив

До зорьки ясной, горделив

В своём величьи и признаньи.

Амаласвинта, дочь, взяла

Правление на свои плечи:

«Пусть возмужает сын!» - и вечер

 Ещё не бедствует пока…

 

     В Перузии, что близ Равенны

Рустициана проживала

С Камиллой, дочерью, скучала.

А мысли были дерзновенны.

И память змейкою кусала,

Напоминая казнь мужа,

И тяжесть горестного груза

Нет-нет и снова воскрешала! -

Измена  - готам! – Казнены

Боэций-муж, Симах-отец

С их доказательством вины,

Чтоб готов прочен был венец!

 

     Вернёмся чуть назад для справки,

Чтоб разъяснить канву для складки. -

Когда-то муж её Боэций

Кордулло вольную вручил!

Разбогател тот и зажил

В Перузии уже без бедствий!

Теперь он их и приютил,

Как доблестный хозяин дома,

По-своему опять служил,

Но разве только без поклона. -

 

    Кордулло, добрый друг-хозяин

В горах им дачку вмиг купил,

Её им робко предложил,

Чтоб грусть унять с души окраин:

«Там домик беден, ну и что же,

Там  воздух чистый, и ручей

Сребристой песенкой своей

Чарует слух любых прохожих!» –

Решили: «Завтра все – к природе!

Поедем завтра же туда!»

Собрались мигом! И – в дороге!

Где крепость дачного гнезда?

 

     Доехали! Какое диво!

Кордулло всё не узнаёт!

Вокруг сады, всё так красиво!

Так не было! О, кто поймёт?

Откуда сказка вдруг явилась?

Так явно в местность забрела!

Цветы взрастила, заплела

Причуду, радостью ветвилась!

 

     Цветы головками кивали,

Дороженьки с морским песком

Гулять с собою приглашали!

Стоял не маленький уж дом, -

Дворец блистал! И пруд атласный

Красоты в водах отражал!

И фимиам благоухал

От апельсин! О, сад прекрасный!

 

     «Какой волшебник изменил

Мою усадьбу, что случилось?»

Перед хозяином склонил

Главу слуга: «О, сделай милость,

Хозяин, выслушай меня!

Красавец юный здесь явился,

Узнав, - здесь будет жить вдова,

Улыбкой губ лишь удивился,

Ушёл. Но утром возвратился

С отрядом, полчищем людей,

Как добрый маг, а не злодей!

Не покладая рук, они

Здесь десять дней стучали, рыли,

Сады роскошные садили

До самой зорьки до зари!

Когда же всё было готово, -

«Всё для вдовы и дочери!

Подарок мой! Мой долг и слово!» -

Но не представился, увы». 

 

    Камилла, дочь, была стройна,

Гибка, быстра, цветок, газель!

Ей песни пел младой апрель!

И юной нежности полна,

Она скучала по дворцу,

Тенистой прелести садов

И - дочь! - конечно, по отцу

Живучей памятью из снов!

 

    И здесь роскошные владенья

Камилла изучив, она

С неподражаемым волненьем

Остановилась у пруда,

Где статуя Венеры дивной,

В прозрачных водах отразясь,

Блистала! Чуду удивясь,

Камилла замерла невинно!

 

     Остановясь у ручейка: -

«Какая жалость, здесь вода

Теряется совсем напрасно!

В Равенне был такой ручей,

Стекали струйки, как елей,

В большую раковину гласно!

Из лебедей текли ручьи,

Как пели песни соловьи,

И это было так прекрасно!»

 

    Через неделю, глядь Камилла, -

Ручей уже преображён!

И струйки вытекают мило

Из лебедей, то явь, ни сон!

И в раковину ручейками

Стекается вода! – гляди,

Твои желания стихами

В саду сбегают в ручейки!

 

    И шелохнулись ветви вдруг

Цветущих олеандров! Мигом

Камилла прогнала испуг

И с любопытным, милым ликом,

Раздвинув ветви: «Аталарих!

Король!» - Камилла прошептала

И в удивлении стояла.

И замер мир вокруг двоих!

 

    «О, как прекрасна ты, Камилла!

В тебе и жизнь и смерть моя!

Скажи, ужели ты забыла

Те игры детства бытия?

С тобою были неразлучны…»

Камиллы взгляд вдруг засиял,

И потянулась к нему ручка,

Но золотой венец сверкал!

«Ты варвар, ты отца убийца!

Ты деда моего убил! –

Камилла вспыхнула как львица. –

Ты кровь с руки ещё не смыл!»

И прочь метнулась дикой кошкой,

Обида вновь хлестала в кровь,

Пересекая в ней любовь,

Которая казалась крошкой,

Что прилепилась невзначай,

Как почка к ветке в тёплый май.

 

    Она вбежала в дом так быстро

И матери, взахлёб из крох,

Всё рассказала в ярких искрах,

Кто благодетель их: «О, Бог!

Аталарих-король украсил

Их дом, сады и всё кругом!»

В её головке всё вверх дном!

Её дух с чем-то несогласен!

Рустициана в изумленьи

Цетегуса к себе зовёт,

Совета просит в исступленьи!

Тот видит выгоду, как мёд!

 

    «В Равенну поезжай с Камиллой

И ко двору её веди!

Пускай зовёт её он «милой»,

Она им властвует! Гляди, -

Она царицей станет, пешкой

Он станет маленькой в руках

Её! Езжай, не мешкай!

Империю сотрём во прах!» –

Такой Цетегус дал совет,

Скорей приказ, а не ответ…

 

     Амаласвинта приняла

Камиллу с матерью радушно.

Им штат невольников ввела,

Невольниц-слуг: «Так будет лучше!»

И вновь роскошный павильон

Среди дворцов, садов Равенны!

«Но где же, где же, где же он?» –

О нём все мысли несомненно,

Камилла с каждым новым днём

Всё больше думает о нём.

 

       Но Аталарих заболел.

На волосочке жизнь висела.

И думать каждый был не смел…

Но он воспрял! Смерть не посмела!

«Как он заботлив был со мной!

Украсил все сады, аллеи! -

Камилла думала порой. –

Как обижать его я смею?!»

В раздумьях к морю шла Камилла

И вдруг увидела его!

И сердце радостно забилось,

Как парус ветром вознесло.

Каштановых кудрей волшебность

Её пьянила, как вино!

Он оглянулся, - лица бледность

И горделивое чело!

 

    «Я помешал тебе, Камилла?» -

Спокойно, тихо он сказал.

И равнодушием сквозило, -

И холодочек пробежал:

«Меня любил он, что случилось?

Ужель так быстро разлюбил?» –

И сердце горестно забилось.

Ах, как он всё же был ей мил!

 

     И он хотел уйти… «Останься,

Прошу тебя!» «Благодарю!

Здесь лучшее лекарство пью,

Живительные моря стансы!»

Величие в нём изумляло!

И отражалось как в звездах

Достоинство! Печаль в глазах

Как глубь морская увлекала!

 

     «Какая дивная картина!

Взгляни на море, помнишь мы

Любили златый мост, Камилла,

Идущий с неба до земли!

Неведомые острова там

Блаженства вечности горят!

И звали нас, тогда ребят,

Идти туда по облакам!

Мы, помнишь, спорили с тобою?

«За римлянами прошлое!

Пред готами стоит другое, -

Всё будущее как в раю!» –

Так говорил я. Но иначе

Сейчас я мыслю, так скажу:

В вас счастья больше, радость краше!

И в римлянах это люблю!

От счастья сила, мощь большая,

Вся жизнерадостность идёт!

В Италии она литая,

От моря негою поёт!

Нам, детям северных туманов

Тепла морей недостаёт!

И мы летим, и нас несёт

По ветру призрачных обманов,

Как мотылёк летит к свече,

Хотя огонь уж на плече». -

И он ушёл, ему вослед

Смотрела грустная Камилла.

Вопрос – ответ, вопрос – ответ.

Одно лишь ясно, что любила…

 

     Лишь день восход свой обозначил,

Как Аталарих речь держал

И всех нежданно озадачил! –

Нет, не юнец, король предстал!

«Я пригласил вас для того,

Чтоб сообщить своё решенье:

Взять на себя престол правленья!»

(Совета заседанье шло).

«Тебе всего лишь девятнадцать!

Для трона молод ты ещё! –

Амаласвинта горячо

Так сыну молвила. – Не двадцать!»

«В день равноденствия собранье

Меня признает королём, -

Правителем! Уже посланья

Всем посланы за нужным днём!»

«Кто подписал такой указ?»

«Я сам! Правителем, коль стану,

Всё мне решать как королю!

И призову сейчас по праву

К ответу…Слово – вот ему!

Корнелиус Цетегус, ближе

Я попрошу вас подойти.

Я вижу ненависти ниши

Средь римлян к готам! Расскажи,

Кто песни распевает грубо,

О готах сквернословит кто?

Кому империя не люба?

Кто с недругами заодно?»

 

    Цетегус молвил, как он мог,

Чтоб отвести нежданный рок:

 «Не знаю ничего о том я,

Не слышал ничего ни раз!»

«Сын графа я Тагила, Тейя,

И обвиняю вас сейчас

В измене королю! - в центр вышел

Германский воин. – Смуту ты

Наводишь! Сам об этом слышал,

Как готов свергнуть жаждешь ты!»

 

     «Патриций римский я под стражу

Меня не смеете вы взять!»

«Ну что ж, не будем брать под стражу,

Себя ты будешь защищать!

Оставь ему свободы право!

Мы не покажем произвол!

А завтра мы закончим! Слава

Его развеется из зол!» –

Так Аталарих сам решил

И на свободу отпустил

Префекта римкого, увы,

Печалью свищут соловьи…

     Когда Боэций изменил,

То Теодорих, оскорблённый,

Всем под приказом запретил

Просить о милости пленённым, -

В оковы бросит он того,

В подземную темницу, если

Кто слово молвит за него,

Изменники достойны мести!

 

     Не побоялся Аталарих

За осуждённых попросить

У деда, казни отменить,

Помиловать просил он их!

Король его в темницу кинул,

Там двое суток он сидел

На хлебе и воде, терпел,

Но своей просьбы не отринул!

 

    Об этой истине Камилле

И матери Кассиодор

Поведал вдруг! - сердечко ныло,

И шире стал морской простор!

И все препятствия меж  ними

Отныне отошли туда,

Где годы правду тайны скрыли,

Блестели радостью глаза!

(Историком, учёным был

Кассиодор, суд тайн хранил. 

И вот пришёл тот миг, когда

О том узнали господа.)

 

     «Скажи мне, милая водица,

Что я как роза хороша! -

Склонившись над ручьём девица

Шептала тихо, чуть дыша! -

О, только б он нашёл красивой

Меня и снова полюбил!

Своей улыбкой горделивой

Меня он как заворожил!»

 

     «Ты здесь, Камилла, Боже, счастье!»

«Мой государь, молю, прошу,

Прощение за всё прошу,

За слово каждое ненастья!

Прости, я знаю всё теперь:

Ты в смерти римлян невиновен!

Прости! Ты чист, прости, поверь!

Ты так велик! и всё же скромен!»

 

    «Мы сядем в лодку, выйдем в море,

Как птицы вольные с тобой!

Вдохнём свободы на просторе,

На водной глади на морской!

Тобой любим! Теперь я знаю!

Единой станем мы душой!

Веслом я волны обнимаю

От радости такой большой!

Ты знаешь, как люблю я римлян!

Я не могу их не любить!

Для них - правителем любимым!

Хочу им стать, хочу им быть!

И справедливым и надёжным,

Чтоб каждый счастье здесь познал,

Чтоб дух доверия витал,

А не продажный и подложный!»

 

     А лодка волны рассекала

И мчала их всё дальше вглубь!

Вода их радости внимала,

Чуть шелестя волной: забудь,

Забудь печальные мгновенья,

На остров счастия плыви!

Узнаешь тайны сокровенья

И – до блаженства, до зари!

 

    «Мы мчимся к острову блаженства,

Звезда души моей!» - и вдруг

Толчок! «О, Боже, королевство

Здесь Амфитриты – скальный круг!

Я погубил тебя, смерть рядом!

О, Боже, что наделал я?!»

А скалы высились отрядом

Игольным - водная броня.

 

    «Не плачь, мой друг, не плачь, не бойся!

За этот миг и жизнь отдать

Не жалко, милый, ты не бойся!

Я ощущаю благодать!

О, поцелуй меня, любимый,

Прижмись тесней, ведь мы – одно!

И в водной глади растворимой.

Любя, мы спустимся на дно!»

 

     А на брегу метались крики! –

Тонула лодка, в ней король! –

И плач уже носился дикий:

Всё унесёт с собою соль!

Всё заберёт вода морская:

Ладью, Камиллу, короля!

И плакала толпа людская,

И сокрушалася земля!

 

     Военное морское судно

Летело ветром к королю!

И  вот уже подняли дружно

Друзья влюблённых на корму!

«Брат Тейя, Алигер, спасибо!

Мы спасены! Благодарю!

Вдали уже морская глыба!

Корабль мчит нас к алтарю!

Друзья, не только короля

Спасли от гибели вы, также

И королеву для меня

И для империи отважно!

Камилле, королеве дивной

Пою я многие лета!

Пусть  в счастье жизнь будет приливной

У всех на многие года!»

 

     На бреге ждут, все счастья полны! -

«О, мать, прошу, благослови!»

Камилла будет мне Юноной,

Моей волшебницей любви!»

«Ну что ж, благословляю, дети!

Живите в радости зари!

И друг за друга вы в ответе!

Вам – счастья, искренной любви!»

 

     И готы радостно воспряли!

И воскричали торжество!

Ах, кабы знали, кабы знали –

Всё мимолётно как вино…

Им кубок поднесли. «Пей милый!»

«Сначала ты, моя любовь!»

Испив «нектар», ему Камилла

С вином вернула кубок вновь.

 

      «Пью за тебя, моя Диана!

Смотри, я выпил всё до дна!» –

Любовь свою испил сполна

И рухнул наземь бездыханно.

Цетегус кубок с каплей яда

В ручье обмыл, все капли смыл

И погребального обряда

Уже он ждал! Всё дьявол свил!

 

      Когда ж к губам бокал Камилла

К своим в волненьи поднесла,  -

«Моя ведь дочь!» - Грудь защемило,

Цетегус вздрогнул, дрожь прошла…

«Ребёнок будет наш с тобою,

Нашей любви желанный плод!» -

Уста любовницы с любовью

Ему шептали так! и вот

Смотрел уже он хладнокровно:

Его дитя вкушает яд!

Он знает: жизнь уйдёт невольно,

Померкнет дочки ясный взгляд…

Он яд позволил ей испить

И дочь посмел свою сгубить!

 

      Переселение народов

В Италию влекло людей

Под небо чистых, синих сводов,

Где, словно, зиждется елей!

Чтоб Одоакра сместь с престола,

Зенон призвал другой народ.

Так с византийцев произвола,

Сел на престол великий гот.

Но Теодорих умер и

За ним уж внук его в пути...

 

      Рустициана поняла

Коварство друга своего.

Но поздно: в трауре вдова!

Уходит дочь! Конец всего!

 Ведь мёртвых воскресить нельзя.

 И, чтобы души их не ранить,

 В одной могиле короля

 С Камиллой приняла земля…

 

     Возможно, если бы Боэций

 В темницу не был заключён,

 (До казни, в думы погружён,

 Сидел он там – итогом следствий)

 Свои трактаты философий

 Не написал бы он! - салон

 Расставленных судьбой препон,

 Или случайных обстоятельств,

 Скорее подленьких предательств,

 Или каких-то сил извне,

 Как пишет он, ну что ж, вполне,

 Быть может, есть такому место;

 Но он – философ! – это честно!

 Кто хочет почитать о том,

 Найдёт историю о нём…