А детства так и не досталось мне

…А я иду по собственному следу.
 Туда. Назад.   Где пули, как шмели.
 Уже оркестры славили Победу,
 а похоронки к нам всё шли и шли.
 Как воробьи, мы подбирали крошки.
 И длился бесконечно этот год,
 когда за полкартофельной лепёшки
 платили столько, сколько за комод.
 Не вспоминаю взрывы, даже холод,
 но, словно рана в памяти моей, –
 он страшен был для взрослых, этот голод,
 а для детей стократ он был страшней.
 Мы, пацаны, брели на берег моря
 и гильзы собирали – медь, свинец.
 Пахомов Женька, будто мало горя,
 на мине подорвался, наконец.
 «Трофеи» мы тащили, надрываясь,
 в ларёк утильсырья к большим весам,
 там инвалид-солдат, не зло ругаясь,
 всё принимал, грозясь сказать отцам.
 Раздетые, худые малолетки,
 мы вырастали на семи ветрах,
 Рыдали безутешные соседки
 над похоронками в своих углах.
 Рыдала мать.… И нам от военкома
 пособие вручили, за отца.
  Теперь решай: знакома ль, не знакома
 война? – она не гладила мальца.
 Я знал её не по страницам книжным.
 А детства так и не досталось мне.
 Не утолить – на то не хватит жизни! –
 мою святую ненависть к войне!..