Вербная

Венчание с дымом и никотиновым воском,
спрятаны за пазухой маковы слёзы и щучьи зубы,
мой мозг, как теплый хлев, он забыт и бесхозный,
наши кровати - буковые гробы,
я плету венок на рога мертвой корове,
я остротой рог, как идиот, очарован,
проколол насквозь кедровое изголовье,
мои красные иголки смертельно точны.

Длинная свеча опоясывает голову церкви,
я среди двора горю двумя пламенеющими волками,
связь животных среди браконьерских мистерий,
женское тело - разрушения твердый фундамент,
кувырок через воткнутые в землю ножи,
мы гениталии свои в любовном ужине наконец обнажим,
спешу разрезать волосатое горло и показать, что я нерушим,
если ты замёрзла, я буду теплыми рукавами.

В каждой пижаме я вижу сосновое пламя,
что своими звериными,бешеными глазами,
делает мальчиков продавцами,
протягивает за шею под идущими в даль поездами,
жену-тетрадь убивает мужьями-карандашами,
ты будешь, спрятанными под скулами бледными щеками,
доказывать, что ты и есть
горящее пламя.
Мать - пламя, мать - пламя,
среди каждого храма роща расставленных женских ног,
что своими худыми локтями удерживают твою горящую голову,
раскольница на коленях возле пьяного идеолога,
подневольная словам валидола и читающая школьную программу,
совсем голая,
переполнена гениталий уколами, молится на секс с пчёлами,
и рассыпая злаки из уголков рта - кричит "Мама, ты пламя!".

Нас всех зачали накануне Пасхи, мы все звери в человеческой шкуре,
ты голая, под одеялом, голосом заспанным,
молишь, не жечь волосы, оставить их белокурыми,
любви не нужны эгоцентричные атласы,
не нужны скорбь, горевание и плачущих девушек конъюнктура
твое тело усыпано родинками - иконостасами,
на твоих сосках, словно фломастер,
размазаны йогурта потоки пурпурные.