Монокль. Повесть. ч. 5

        Владимир Попов

        МОНОКЛЬ

        (повесть)

        часть 5


        ДИКИЙ СТОЛ

        Половину кухни у Дикого Фотографа занимал стол.
        Мы его смастерили года два назад: от упавшей сосны отпилили четыре чурбака, обшкурили и обнаружили «китайские иероглифы», написанные жуками-короедами; почистили и покрыли лаком. Это ножки! Сделали каркас – соединили брусьями, а на него приколотили половые доски длиною в три метра.
        – На нём можно спать! – радовался Д. Ф.
        А сейчас на этом столе чего только нет! Старые разобранные фотоаппараты, увеличители, разные очки, переходники и кольца, коробки с линзами, коробки с шурупами… Особенно ценились стёкла с воздушными пузырями и надколотые линзы с «паутиной и лучами». Осколки бутылок, фильтры, клей, пинцеты, отвёртки и… маленькая кувалда.
        – Зачем она тебе? – спрашивал я. И он отвечал совсем по-еврейски:
        – А вдруг!
        За этим столом он и собрал для меня два монокля…
Самый простой монокль он смастерил из объектива «Гелиос» от зеркального «Зенита»: он просто разобрал его и оставил только одну переднюю линзу. Даже можно было наводить на резкость и работать с диафрагмой.
        А потом он научил меня делать и «длиннофокусники» и «широкоугольники».
        Теперь у меня скопилось около десятка моноклей.
        Конечно, результат снимка всегда был неожиданным, а в редких случаях – и великолепным!
        Погода тоже играла громадную роль: особенно я люблю «мокрый кадр». Съёмка после дождя давала угольно-графичный кадр.


        ЛЮСЬЕНА ИЗ ДОМА НАПРОТИВ

        На другой стороне улицы,
        напротив «берлоги» Д. Ф.,
        в аккуратном домике
        с маленьким балкончиком
        жила бездетная пара:
        переводчики Леонтьевы.
        Жора переводил
        художественную литературу,
        Люсьена – техническую.
        Ходила легенда о том,
        что она знает
        все европейские языки:
        Люсьена бурчала на мужа
        по-немецки,
        пела итальянские арии
        и разговаривала с Жюли –
        рыжей кошечкой –
        по-французски.
        Иногда по утрам
        она забегала к Дикому Фотографу
        и говорила по-русски:
        – У вас есть похмелиться?
        Фотограф гремел
        бутылками под столом,
        доставал заначку
        и наливал ей
        рюмку водки.
        Люсьена закрывала глаза…
        В этот момент
        она была очаровательна:
        в левой руке сигарета,
        в правой – рюмка.
        Она делала
        первый глоток,
        как бы смакуя.
        Потом, запрокинув
        кудрявую головку,
        вы-пи-ва-ла
        горькое лекарство.
        Через несколько минут
        её бледное лицо
        покрывалось румянцем,
        и в глазах
        сверкали искорки.
        Она шёпотом
        произносила: «Мерси!» –
         и вставала
        в полный рост –
        стройная и элегантная.
        Напевая «Ла донна мобиле…»,
        она подходила к двери.
        Но, прежде чем уйти,
        медленно поворачивалась,
        лаская нас восторженным
        взглядом.
        Тихо улыбалась.
        Поднимала правую руку
        и ше-ве-ли-ла
        тонкими пальчиками.


        ПОРТРЕТ ПИКТОРИАЛЬНЫЙ

        Монокля лёгкая вуаль,
        как в итальянской акварели.
        Голубоватая печаль
        в глазах заметна еле-еле.

        И неожиданно видна
        едва заметная улыбка…
        Сквозь облака прошла луна
        очаровательно и зыбко.

        Как изморозь. И, словно гроздь,
        отражена на фоне мглистом…
        Ты вся просвечена насквозь
        на зависть импрессионистам.