Некрасивых женщин не бывает

Некрасивых женщин не бывает,
А красивей всех всего одна…
Э. Вартанов.
 
      “Не родись красивой…” – убеждает пословица и мужчины, при этом трепетной возвышенности женской души все же предпочитают тугое изобилие плоти.
      Лика не была настолько счастливой, чтобы называться некрасивой, но и красивой не слыла.
      Хрупкая, невысокая, неброская, она не могла конкурировать с яркими фигуристыми девицами из их конструкторского отдела, да и нужды в том не видела.
      Ее стол неслучайно располагался в уголке комнаты у окна, дабы не привлекать к себе излишнего внимания…

      Придя в отдел, и Олег не сразу приметил ее, а обратил внимание лишь, когда довелось пересечься по работе. Их обоих вызвали к руководству, дали задание на совместную разработку.
       Сотрудничество оказалось успешным, что позволило ему легко вписаться в коллектив отдела. И в дальнейшем он частенько обращался к ней за помощью, что она охотно делала.

      Постепенно их общение вышло за рамки производственных отношений.
      Ровный характер, тихий голос, спокойствие и уравновешенность, в этом была вся она.
      Впрочем, однажды все же изменила себе. Как-то в отделе разгорелся конфликт по поводу сотрудницы, увлекшейся женатым мужчиной из соседнего отдела. Отдел разбился на два лагеря: тех, кто сочувствовал женщине (в основном молодые), и тех, кто осуждал.
      Олег подсел к Лике, заговорил об этом. Она резко вскинулась! Впервые увидел ее такой – сердитое лицо, широко распахнутые гневом зеленоватые глаза:
       – Я не хочу уподобляться ни тем, ни другим, и копаться в чужом белье!
      Олег был поражен. Нет, не вспышкой гнева, а невероятными ее зелеными очами (иначе не скажешь)! Увы, они вновь спрятались за длинными ресницами.
      Лика осталась в стороне, не приняв ничью сторону. Олег сделал то же самое…

      Шло время, сам того не замечая он стал ходить на работу с охотой, чего раньше за собой не наблюдал, когда же Лики не оказывалось на месте, у него портилось настроение, в чем он не смел признаться даже себе.

      Они часто и подолгу беседовали, и неизменно на все у нее имелось собственное суждение. Или совпадавшее с его мнением, или побуждавшее спорить, а порой и переубеждавшее.

      В музыке она отдавала предпочтение Григу и Бетховену, в живописи же самым любимым у нее был призрачный Ренуар, из пейзажистов – Левитан, притягивавший своими пронзительно-печальными осенними пейзажами, и Куинджи, увлекавший в сказочность лунных ночей.
      В основном же подолгу говорили о литературе. Здесь у них было много общего – оба были книгочеями.
      Как-то заговорили о теме любви в книгах. Он полагал, что она не станет распространяться на эту тему, не вяжущуюся с ее обликом – страсти, безумства, муки.
      Она вспорхнула ресницами, брызнула в него зеленью глаз:
      – Вы читали Олдингтона “Все люди враги”?
      Он отрицательно покачал головой.
      – Я вам принесу.
      На следующий день принесла обещанную книгу (не забыла), протянула со словами:
      – Небыль, разумеется, так не бывает, но как красиво и как же хочется такой любви!
      Прочитал за одну ночь, был потрясен, но более всего удивился ее проницательности – с какой легкостью она разобралась в нем.
      – А еще что-нибудь в таком же духе?
      Принесла роман Каверина “Перед зеркалом”.
      Прочитал не так быстро, смакуя, наслаждаясь любовью в письмах. Отдал книгу, но ничего не сказал, не нашел слов. Они и не были ей нужны, все прочитала в его глазах, понимающе улыбнулась…

      Они стремительно сближались, неосознанно тянулись друг к другу, но это  не влекло за собой ничего, выходящего за рамки дружеских отношений...
      
      В начале весны Лика пригласила его к себе на день рождения.
      Гостей было немного: институтские подружки Лики, муж одной из них, а также сотрудница из их отдела (самая красивая), приглашенная, по всей видимости, специально для него. За столом хозяйка неслучайно посадила их рядом, сама же села напротив.

      Олег поразился метаморфозе, произошедшей с Ликой. Она была неузнаваемо хороша: прическа, специально сделанная ко дню рождения, румянец, так ей шедший, выразительные глаза, да и ладная фигурка в облегающем платье радовала глаз.
      Она как бы поощряла взглядом его ухаживания за соседкой, косяки в глубины декольте.
      Подняли бокалы за именинницу, стали ее расхваливать! Она неожиданно резко остановила хвалебные дифирамбы, попросила:
      – Давайте без этого – это не для меня, просто выпьем за любовь, за удачу, за красоту отношений!..
 
      Затеяли танцы.
      Именинница первая пригласила Олега, подняла на него свои пушистые глаза. Он повел ее в танце, обнимал хрупкое тело, точно нес дорогую хрустальную вазу, опасаясь уронить. Молчали, но ему было удивительно комфортно в их молчании...

      Олег был нарасхват. Муж подруги Лики топтался только подле своей жены, не отпускал ее, и Олегу пришлось отдуваться и за него, и за других не приглашенных на званый вечер мужчин.
      Наконец, пригласил свою красивую соседку. Милостиво позволила. Почувствовал неслучайное упругое касание груди, руки сами по себе соскользнули к бедрам. Податливое тело прижалось к нему, поощряя на большее...
      Вдруг увидел глаза другой! Какая боль, какая мука стояла в ее глазах! И зависть?..

      Первой заторопилась домой красивая соседка Олега, не сомневаясь, что он проводит ее. Она знала, что нравится, ей хотелось продолжения, но в другом месте. Олег же почему-то не спешил – ему было хорошо и здесь, где был нарасхват...
      Отправился на кухню покурить. Когда вернулся в комнату, именинница сообщила ему, что “та” ушла и добавила удрученно:
      – Догоняй!
      Быстро оделся, спустился вниз. Увидел девушку на остановке маршрутки, она ожидала его. Замешкался, раздумывая. А когда решился, остановка была уже пуста.
      Досадливо махнул рукой и направился к метро, но ноги почему-то понесли его в другую сторону…

      Именинница удивилась, увидев его, но не смогла скрыть своей радости – вся засветилась:
      – А мы как раз собрались пить чай с тортом, присоединяйся…

      После чая семейная пара ушла, остались две подружки Лики.
      Девушки стали уговаривать ее:
      – Спой, пожалуйста, нашу.
      Она для приличия отнекивалась, но гитару взяла – ей и самой хотелось петь.
      Зажгли свечи.

      Ее несильный, но удивительно красивый голос завораживал, подружки подпевали, затем замолкли, заслушались.

      Она вместе с Цветаевой убеждала слушателей, клянясь:
            “ Что в моей отчизне негде целовать”, что
            “Нет у нас фонтанов и замерз колодец,
            А у богородиц – строгие глаза.
            И чтобы не слышать пустяков красоткам,
            Есть у нас презвонкий колокольный звон”.
      Ее голос слегка дрожал, и душа Олега резонировала вместе с ним. Слушал, затаив дыхание, замерев, погружаясь в странное, незнакомое ему прежде состояние...
      Она пела и в призрачном свете свечей лицо ее виделось ему вдохновенным и прекрасным. А глаза – огромные, потемневшие смотрели, казалось, только на него, погружая в себя, вопрошая:

          “Когда бы звезда, что глядит без участья,
          Сказала бы, сколько еще мне скитаться.
          По белому свету за призрачным счастьем
          И нужно ли счастью со мною встречаться?..

      Пришел в себя, тряхнул головой – они одни:

      – А где остальные? – спросил.
      – Ушли.

      Забеспокоился, заторопился, чего-то опасаясь, стал одеваться. Лика проводила его к выходной двери, стала в задумчивости, не поднимая глаз…
      Наклонился к ней с прощальным поцелуем.
      Подняла голову – распахнутые глаза. В них тревога, ожидание, мольба и еще много, много другого…
      Прощальный поцелуй – мягкие, доверчивые губы...
      Поцелуй затянулся.
      Что с ним? Медово-полынный привкус на губах.
      Нет! Он не должен, не смеет!..
      Но уже не в силах был устоять! Глаза ее, наполненные слезами, огромные, невозможные, просили, умоляли, обещали.
      Мучительный стон выдохнули девичьи уста, глаза затуманились – сомлела, стекая, обвисла на его руках…
      Поднял на руки, что дальше?
      Восторг любви? Муки и страдания? Счастье?
      Кто знает?..