Дени де Ружмону

...Поговорим о странностях любви
(Другого я не мыслю разговора).

В страницах пыльных, мироточных,
Древних книгах заполночных,
Любовь - суть основной сюжет,
Движок дуризма сотен лет.

Шестьсот страниц Ильич Илья,
Другие праздные друзья,
Живя в достатке и бездельи,
Друг друга исподволь терпя,
В любви нашли свое веселье,
В трагизме некогда шутя.
Почти у всех здорово тело,
Но без причины болен дух,
Со рвеньем, рьяно, пылко, смело,-
Един сюжет. И сотни мух.

В твореньях мучеников вздорных
С рабов должнОй оброк не взяв,
Мы видим смелых, непорочных
Страдальцев. Дурней. И раззяв.

Один, устав от скуки старой,
Полуживого забавлял, тот умер,
Наш опять устал. Потом
В деревеньку убежал.
Там, уставши, размышлял.
Ел, пил, срал, гулял.
Потом Танюха подвернулась -
И не к делу, и не вовремя совсем,
Мол, любовь еще в нем не проснулась...
Татьяна тихо ужаснулась...
И **сот страниц печалились ничем.

Через полвека сложный Гришка,
Младший первого братишка,
Здоров, умел, умен, богат,
Опять устал и жить не рад.
В женских ляжках утопая
Во Кисловодском крае
Горел в мученьях...Как могли
Еще на книжку наскребли.

Копнем чуть ниже:
Город рухнул,
В войне пучины утонул.
Ахилл рискнул своим престижем,
Стрела Париса...Караул!

Казалось все. Ан нет!
Сквозь эру
Фауст как-то между делом
Ленуську воскресил опять,
Чтоб от любви нам пострадать.
Его подельник, Мастер имя,
От чего-то там устав писать,
Маргарита же устав мечтать,
Сплелись на веки. И черт с ними.

Над нами - космос. В нас - болезни.
Проблем решенье этих дать
Смогли б наверно сии гении
Коль решение могли б сыскать.
Слава Б-гу, есть в природе
Всегда разумные умы,
Они не оденутся по моде,
И слог их не прекрасный, вроде...
Но польза старцев сих, увы,
На стократ больше, ну а мы
Пером иль ручкой по бумажке
Водить обучены. Лишь только
Сидим в распущенной рубашке,
Концы на строчки мыслим бойко.
Воспеть процесс в мозгу мы падки:
Это просто. Быстро. И не больно.