Отрывок из романа Житинского

Автор застыл на месте, пораженный, точно молнией, мгновенной догадкой. Он понял – с кем поднимался в лифте, и окаменел, готовый провалиться сквозь вишневый ковер.
– Проходите, прошу вас... – милорд указал писателю на двери зала.
Федор Михайлович направился туда, а милорд, взглянув на сочинителя, оставил на лице лишь недоумение, сопровождавшееся красноречивым жестом ладоней.
– Сударь, а вы как здесь? – тихо и не слишком любезно обратился он к соавтору.
Сочинитель не мог вымолвить ни слова, язык присох к небу. Мистер Стерн укоризненно покачал головой и обратился к молодой жрице:
– Сашенька, а вы куда же смотрели, голубушка?
– Простите, сэр Йорик, но они вместе приехали...
– Вместе? – недоумение милорда перешло в изумление. – Ну, тогда что ж...
– Милорд... – автор попытался собрать последние остатки гордости, но вышло обиженно. – Если я... так сказать... недостоин вашего общества... простите...
– Родной мой, – с отеческой нежностью обратился к нему Учитель. – Мы как раз сегодня решаем этот вопрос. Кто достоин, а кто недостоин. Но вы пришли слишком рано. Разве у вас готова рукопись?
– Нет, – покачал головой автор.
– Вот видите... Что же с вами делать?
– Посадим на приставных, – предложила вдруг Сашенька. – Места за креслами.
– Ну... – мистер Стерн развел руками. – Сашенька, у нас уже кворум. Через пять минут начнем вызов соискателей. Приготовьтесь к большой и не слишком приятной работе.
– Я готова, сэр Йорик, – кивнула она.
Сашенька нырнула в какой-то закуточек и вытащила оттуда кухонную облезлую табуретку о трех ножках, одна из которых подозрительно болталась. Она вручила табуретку сочинителю и повела его в зал.
Мистер Стерн вошел за ними следом.
Автор с молодой жрицей тотчас свернули влево, а милорд направился прямо по наклонной ковровой дорожке, спускавшейся вниз между мягкими креслами, расположенными амфитеатром. Кресел было штук сорок, в некоторых из них сидели зрители.
Жрица указала, куда поставить табуретку. Автор устроился рядом с крайним пустым креслом в последнем ряду амфитеатра, в боковом проходе, тоже спускавшемся наклонно. Сидеть на сломанной табуретке следовало с большой осторожностью, но автор понял, что перейти на соседнее пустующее кресло – нельзя. Кстати, весь последний ряд амфитеатра был свободен. Впрочем, отсюда все было хорошо видно – и фигуры в креслах, и сцена, и даже часть холла с дверцами лифта.
Сцена представляла собою полукруглую площадку, нечто вроде алтаря, на котором находилась огромная серебряная чаша, похожая на вместилище олимпийского огня. И огонь пылал в ней тремя языками холодного синеватого пламени. Рядом с чашей стояла вторая жрица: Любаша Демилле. На ней была такая же туника и такие же сандалии, только атласная лента, перетягивавшая лоб, была алого цвета. В руках Любаша держала большие каминные щипцы.
Правее, в глубине алтаря, у самой стены, выложенной силикатным кирпичом «в шашечку», как весь кооперативный дом, располагалось нечто вроде низкого неказистого пьедестала высотою не более метра, сделанного из железа и выкрашенного в унылый шаровой цвет. На пьедестал вела деревянная приставная лесенка. С другого боку из пьедестала торчала железная рукоять, рядом с которой тоже дежурила жрица с белой повязкой на лбу. Эта была Ирина Михайловна Нестерова.
В первом ряду амфитеатра, разделенного центральным проходом, в глубоких мягких креслах, обтянутых золотистым бархатом, сидели: справа – глубокий старик с крупными чертами лица и седыми волнистыми волосами. Он был одет в греческий хитон, из которого по локоть высовывались жилистые загорелые руки, державшие посох. Судя по всему, старик был незряч, взгляд его упирался в стену чуть выше пьедестала.
Слева, через проход, полулежала в бархатном кресле маленькая легкая фигурка человека во фраке, будто выточенная из черного дерева. Кудрявые волосы и бакенбарды, острый профиль и живой насмешливый взгляд не оставляли сомнений касательно его личности.
Во втором ряду за ним, разделенные промежутками пустых кресел, восседали автор «Вия» в свободной блузе, старик с буйной разлапистой бородою и в косоворотке, вполне совпадающий со своим хрестоматийным изображением, и известный уже автору Федор Михайлович.
Еще выше, в третьем ряду, было занято всего одно место. Там сидел человек с длинным лицом и  (Житинский. "Потерянный дом")

http://booksonline.com.ua/view.php?book=95032&page=141