Ялтинское лихолетье часть вторая

Немцев не упрекнёшь в отсутствии пунктуальности, точности, исполнительности,
аккуратности, обязательности и т.п. Зато русские отличаются расторопностью, природной смекалкой, изобретательностью и находчивостью. И тут сразу на ум приходит Гоголевская "тройка" - ...и не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро, живьём, топором, да долотом снарядил и собрал тебя ярославский РАСТОРОПНЫЙ мужик. Не в немецких ботфортах ямщик - борода, да рукавицы, и сидит, чёрт знает, на чём, а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колёсах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога и вскрикнул в испуге остановившийся пешеход. и вон она понеслась, понеслась
да и ступай считать вёрсты, пока не зарябит тебе в очи!... Я к тому сделал этот
литературный экскурс. чтобы читатель вспомнил бы свою историю, свои корни и понял бы, почему мы победили этого талантливого и грамотного врага.
Наводя свой порядок, немцы учитывали психологический нюанс русского народа -
ему надо дать свободу заниматься добычей хлеба насущного, и он будет занят и перестанет помышлять о сопротивлении. Была объявлена свобода предпринимательства, без бюрократических проволочек выдавались патенты и разрешения на применение умения и практики в ремёслах. Вот когда закипел рынок. Откуда ни возьмись появились продавцы самодельных зажигалок, примусов, топоров, граблей, керосиновых ламп и другого, необходимого в быту инвентаря. Появились продукты, выпекался хлеб, работали парикмахерские, поликлиника, больница, городское хозяйство, не работали по понятным причинам только советские учреждения.
Парикмахерская на Набережной, в нашем же доме, где работал отец с матерью, была закрыта по причине опасности всякой работы у открытого моря - немцы остерегались десантов и свободного хождения масс людей по стратегическим направлениям, которые
простреливались насквозь. Наш сосед по дому Зотик Артурович Карагланов -грек - будучи мужским парикмахером, взял патент и открыл (уже упоминаемую мной) парикмахерскую на Виноградной в помещении бывшей турбазы и пригласил маму (отец ушёл на фронт) в дамский зал, вместе с мамой туда пришли работать и её коллеги, оставшиеся в Ялте. Всего шесть человек - маникюрша, косметичка и четыре дамских мастера. И у них появились клиентки, которые предпочитали не покидать кресел даже при объявлении в городе воздушной тревоги, поскольку человек ко всему привыкает и перестаёт бояться.
Работали в одну смену, в светлое время суток,ибо света не было и надо было успеть домой до комендантского часа. Вопрос с комендантским часом был улажен получением пропусков для постоянных и легальных работников всех отраслей хозяйства.
Естественно, были в ходу оккупационные марки, на услуги были разработаны тарифы и работники получали зарплаты. Мама стала приносить неплохие деньги, появилась возможность покупать на рынке товары и однажды маме повезло - ей предложили мешок муки. Бабушка стала делать пирожки и продавать их на рынке, а затем фрукты и овощи со своего огорода. Продавала она и варенье, когда удавалось купить по приемлемой цене сахар. Старшего сына бабушки - Василия Ивановича(у меня есть одноименный рассказ о нём) немцы забрали на общественные работы в Симферополь и он оказался в "картофельном городке" - фактически, концлагере. Среднего сына Григория не забрали, ибо он был семейный и с детьми, зарегистрирован на бирже труда и работал в немецкой строительной организации Marinebaumstelle разнорабочим. Подсобрав денег мама поехала в Симферополь, разыскала и получила пропуск в концлагерь, дала взятку коменданту и увезла оттуда измождённого,
худого, завшивевшего брата Василия Ивановича и тоже за взятку устроила его в ту же организацию, где они оба проработали до освобождения Ялты нашими войсками.
Надо отметить факт - немцы охотно и почти открыто брали взятки, где было возможно по должности. Если человек не представлял угрозы для РЕЙХА, о нём просто забывали. Живя в посёлке Аутка, мы практически не сталкивались с немцами, иногда с румынами - их части стояли на околице, под самой полосой вырубленного леса и нам с бабушкой часто приходилось ходить в лес за дровами и нас пропускал часовой-румын, получив пару пирожков или пачку табаку. Лесники - их у нас называли ОБЪЕЗДЧИКами тоже были снисходительными, если были уверены в том, что мы не будем рубить лес, а только сушняк и шишки. Бабушка таскала большие вязанки толстых сучьев, а я тонкие или шишки в мешке. На обратном пути мы присажиались у родника и перекусывали теми же пирожками или хлебом с маргарином. Немецкий маргарин был очень по вкусу похож на наше предвоенное масло. Всё было рядом - от дома до леса
километра два, но горки выматывали, а бабушке было тогда 64 года, но держала её крестьянская закалка. вся жизнь в труде на подёнщине, на табаке, , раннее вдовство с пятью детьми приучило бабушку к рачительности, строгости, учёту каждой копейки, уважению к чужому и собственному труду, к честности и бесхитростности.
У нас был огород, довольно большой для Аутки (11 соток)была работа, трудолюбие, мы не голодали ( не помню за всю войну, чтобы в посёлке среди соседей кто-то умер от голода или эпидемий) потому дожили до освобождения. Но впереди ещё много чего было.

На фото - ремонт парапета в сквере Калинина после освобождения, в центре кадра
по линии левой руки рабочего видны вделанные в бетон сваи - работа Marinebaumstelle по защите набережной от разрушительного влияния штормов.