He -silim-en!

           Череда январских дней рождений и православных таинств успешно  прошла. А вот с зимой у нас непонятки.  Заблажила и, похоже, ушла в запой, наша Зимушка-Зима, так и не приходя в себя, после обильных новогодних возлияний. До сей поры, она всё пьёт и пьёт, не просыхая. Снег, который к Рождеству,  чёрте-откуда, приволокла для неё позёмка, ещё до Крещения был ею спущен на пропой весь, до последней снежинки.
           Никого не стесняясь, ставшая вдруг, не с того не с сего,  пропойцей, эта сволочная зима на крышах приличных домов  вот уже которую неделю гонит крепчайшую, весеннего разлива чачу, используя в качестве барды, настоянный на снежном киселе сосуличный смак. В результате чего, повылазившая из всех подворотен и подвалов домов, отоспавшаяся кошачья и собачачья дворня, будучи с первых дней её загула беспрестанно подшофе, сладострастно орёт, воет, мяукает и тявкает от хмельного восторга нахлынувшей  волны весеннего брожения.
            Чёрный ворон - горбатый, посеревший от времени вещун, восседая на воткнутом в небо мосластом сучке грецкого ореха, иссохшим, как указующий перст ветхозаветного пророка, время от времени взывает  к  Небесному Светилу на древнем языке шумеров – «Рр-рра»! – «Рр-рра!», пытаясь получить от него хоть какое-то внятное разъяснение происходящему и не получает его. Потому как нет ничего нового в этом лучшем из миров: всё идёт так, как и было некогда  предначертано в допотопной книге шумерских пророчеств на её последней глиняной страничке. А может быть и не на последней… Кто знает, кто... знает.
            Когда я в последний раз видел эти глиняные клинописные таблички, они уже тогда,   покоцанные свинцовыми пулями и жуками скарабеями, были готовы вернуть себя праху.
            Не спрашивайте меня о том, что будет со всеми нами и где он теперь, этот глиняный манускрипт древних, как мир, шумерских пророчеств. 
            Я вам ничего не скажу.

            He'-silim-en! - Пусть ты будешь здоровым!- Реконструкция шумерского приветствия