Товарищ Сухов

Не Пьер, извините, Безухов,
Не Чацкий – народный герой,
А Фёдор Иванович Сухов,
Борец с азиатской жарой

Уж сытый по самые гланды
Марксистской стряпнёй теорем,
Басмачьи он выдавил банды,
А нынче спасает гарем.

Тоскует меж тем по деревне,
И как-то собою само
Своей Катерине Матвевне
Он мысленно пишет письмо.

Мелодия слов воздыханных
Уносит его далеко,
Когда он следы на барханах
Печатает так глубоко.

Герой без лирической струнки
Совсем бы в пустыне засох.
Другой потянулся бы к рюмке,
Задвинув на время засов.

А Сухов не пьёт и для вида,
И в этом натура видна.
И он уважает Саида,
Который не нюхал вина.

Себя бы побаловать щами,
Ушицей, в которой лещи…
Но даже казак Верещагин
Забыл на таможне про щи.

Вы скажете: разве так можно –
Не справить обычных охот?
Добро-то дала бы таможня,
Да красная власть не даёт.

Земля раскалилась, как печка,
При этом и пуль не считай.
Влюблён в Верещагина Петька,
Который влюблён в Гюльчатай.

А небо не дышит грозою,
У парня нехитрый расчёт.
И даже Зухра с Хафизою
И прочие бабы не в счёт.

Повсюду такие рожоны,
Что варом бы смерть обдала.
Чужие те дамочки жёны,
Хозяин у них Абдула.

Но тот по пустыне кочует,
От конницы небо дрожит.
А с жёнами Сухов ночует
И Петька врата сторожит.

Грядущее также в тумане,
Пустыня – безлюдный вокзал.
Всё девственно в этом романе,
Всё сухо, как Сухов сказал.

И дело не в шляпе и кассе,
Где лишь Абдула деловит,
А в этом каспийском баркасе,
Где тлеет уже динамит.

Укрыться от истины негде,
Но Сухов в огне не сгорел.
И в резервуаре для нефти
Доверенный спрятал гарем.

К нему и зараза не липнет,
Бывает такой человек.
Герой по идее не гибнет,
Герой за идею навек.

И сердцем своим не остынет,
Поскольку он – правда сама,
Как белое солнце пустыни,
Что медленно сходит с ума.

Он с думами смотрит простыми
Спокойно за эти холмы.
И так по бескрайней пустыне
Уходит в грядущие тьмы.

2019