Грустная проза жизни

Полутёмный полустанок дом ни дом, сарай с окном.
Дверь скрипящая петлёю, крыша крыта камышом.
Рядом куцый палисадник, опрокинутый забор.
Возле башни обветшалой, старый списанный вагон.
 
Зал забытых ожиданий, урна с белым ободком.
Пустота закрытой кассы и скамейка под окном.
Степь кругом до горизонта, небо кофе с молоком.
И тоску наводит ветер, грустной песней о былом.

Тишину в конторке пыльной, нарушает тихий храп.
Тётка в форме полинялой, крепко спит обняв тюфяк.
Рядом кошка в три окраса, привечает в дом добро.
На стене часы с кукушкой и разбитое трюмо.

Над столом косая полка, ржавый чайник без свистка.
В тёмной нише инструменты, горкой белые дрова.
Две прогнившие ступеньки, на скрипучее крыльцо.
Перед ним асфальт кусками, словно битое стекло.

В загородке квохчут куры, старый пёс в тени лежит.
Позабытый полустанок, умирая хочет жить.
Здесь свою встречает старость, пенсионная чета.
Детям, внучке помогают, им копеечка нужна.

Вечер душный, ночь меняет, наполняя темнотой.
Полустанок оживает, вместе с позднею зарёй.
Из вагона, чуть хромая, вышел дед с ружьём в руках
Баба в форме, закричала, заглушая в сердце страх.

На другом конце перрона, тень метнулась от людей.
Бахнул выстрел отгоняя, в ночь непрошенных гостей.
Небо звёздами оделось и подвесило луну.
Рельсы сталью заблестели, убегая в темноту.

На столбе при входе в домик, вспыхнул слабенький огонь.
Сто свечей вполне хватает, побороться с чернотой.
На мгновенье стало тихо, все прислушались к себе.
Где то там за горизонтом, поезд мчался в пустоте.

Каждый день он был надеждой, долгожданною, мечтой.
Для живущих в старом мире и обманутых страной…