Монокль. Повесть. ч. 4

        Владимир Попов

        МОНОКЛЬ

        (повесть)

        часть 4



        ЗЕЛЁНЫЙ СОЛОВЬИНЫЙ ДОМ
 
        Я собрал с десяток моих натюрмортов, оформил их в паспарту и пошёл к Дикому Фотографу на праведный суд.
        Я шёл по улице и представлял, как Д. Ф. взбудоражится, начнёт меня ругать, а потом каждую работу будет делить на части и восторгаться сочетанием цвета.
        Я так размечтался, что не сразу понял, что его нет дома. Стучал и стучал в дверь – а может, спит?
        Вышла соседка, обругала меня и сообщила, что мой друг уехал на халтуру в какой-то дом отдыха и вернётся уже через неделю.
        Моё вдохновение рассеялось…
        И тут я вспомнил о Марке Ляндо. Старый друг жил на окраине Томилина, в посёлке Егорова. Через полчаса я уже брёл по заснеженной тропинке через Радио-поле.
        Что сказать о Марке? Поэт-«декабрист». В Советском Союзе не опубликовал ни одного стихотворения. Был связан со СМОГом. Выступал у памятника Маяковскому. Автоцитата из моей стихопрозы «Платформа»:
                «Приехал Марк Ляндо
                С женой Татьяной и с сыном Данилой.
                (Марк знаменит тем,
                что он мой старинный друг,
                а его первая жена –
                композитор Софья Губайдуллина).
        Марк был дома, и всё встало на место: любовались моими работами, а Татьяна сказала, что если бы были связи и деньги, то можно было бы издать календарь.
        Ни того, ни другого у меня не было, и мы стали читать друг другу свои стихи.
        У каждого настоящего поэта (а Марк – поэт настоящий!) есть хорошие стихи, а есть те, которые воспринимаются некоторыми людьми как шедевры.
        Я, например, к своему стихотворению «Козлик играет на скрипке» отношусь «сквозь пальцы». Но иногда говорят о его «волшебстве» и восторгаются до неприличия.
        Люди соскучились по сказке: им не хватает подлинной радости и ушедшего детства.
        А дивное стихотворение К. Бальмонта «Золотая рыбка»!
        А стихотворение Андрея Белого «Поёт облетающий лес»!
        А я был в восторге от стихотворения Марка Ляндо «Зелёный соловьиный дом», посвящённого Фра Беато Анджелико:
                «Зелёный соловьиный дом
                Стоит над золотым прудом,
                Где, не смолкая, соловьи
                Поют зарям мечты свои –
                Как на счастливых облаках
                Гуляют ангелы в цветах,
                Сидят на голубом лугу
                В согласном радостном кругу,
                И вьют воздушные венки,
                Как свет смеющийся, легки!
                От наклонённых звёздных сот
                Сбирают вещий Божий мёд,
                Печали слушают седых
                Туманов от скитаний их,
                И тихо говорят о том,
                Что там, где синий окоём,
                Задумчивый и светлый Бог,
                Уставши от земных тревог,
                Глядит на соловьиный дом
                Над золотым от зорь прудом,
                Где в свежих листьях соловьи
                Поют без края о любви».



        ЖЕНЩИНА ШУРА
 
        – Скорей бы уже весна, – загрустил Дикий Фотограф. – Снег растает, стане тепло, птицы прилетят разные…
        – И вместе с ними прилетит Шура, – хмыкнул Злой Писатель.
        И все тихо заулыбались…
        В прошлом году, уже по глубокой осени, как-то вечером раздался стук в дверь. Мы насторожились: обычно «свои» не стучались – просто входили и говорили: «Я иду, а тут свет горит, думаю: надо зайти…» И Дикий говори: «Ну, заходи!» (Это было словно пароль).
        Вошла тётка средних лет: на голове цветастый платок, плюшевая жакетка, длинная свободная юбка. И в резиновых сапогах.
        Долго смущённо извинялась и стала объяснять: «Я ищу Шуру!» – «Что случилось? Что случилось?» – заволновались мы.
        Рассказывает: «Полмесяца назад я стою на Казанском вокзале и жду электричку. Подходит ко мне милая женщина и говорит такие слова:
                Женщина!
                А где здесь туалет?
                А, за углом.
                Женщина,
                а у вас не будет
                по мелочи ста рублей,
                а то я забыла
                кредитную карточку
                на фортепьяне!
                А, не будет…
                Женщина,
                а куда вы ед-и-те?
                А, в Шевлягино:
                родные места.
                Женщина,
                а я из Томилина…
                Шура я –
                меня там все знают.
                Женщина,
                у вас три сумки,
                а две руки –
                давай одну…
                Женщина,
                чего вы боитеся?
                Я работаю в консерватории,
                могу спеть
                «Кони, кони…»
                Женщина,
                а если я поеду –
                у вас можно пожить?
                А, муж…
                Женщина,
                у тебя перчатки хорошие –
                подари мне на память
                о нашей дружбе…
                А, подарок дочери…
                Женщина,
                ты такая красивая
                и так давно стоишь…
                Наверное, в уборную
                хочешь сходить?
                Женщина,
                ты иди сходи,
                а я тут постою –
                твои сумки покараулю…
Вот так я, дура старая, осталась без сумок, без денег и без паспорта».
        – Ну, эту Шуру мы знаем, – возмутились мы, – тут недалеко до двухэтажного барака.
        Быстренько собрались и пошли всей гурьбой восстанавливать справедливость. Подошли к бараку – двери заперты. Стучали, стучали – глухо.
        Из соседнего сарая вышел почтенный еврей Абрам Семёнович и заулыбался:
        – Я вижу целую делегацию из комитета международных отношений?
        – Мы ищем Шуру!
        – Вы будете смеяться – она в Сибири!
        – Как? – изумились мы.
        – Так чтоб все знали – ровно семь дней назад я вышел из сарая, а Шура спускается с верхней лестницы с чемоданом и мешком на спине. – «Мадам Шура, вы снова эвакуируетесь?» – А Шура говорит, что она не Шура, а Мария Петровна Зобатыкина. И у неё есть паспорт. И что она уезжает в Сибирь на стройки коммунизма. Я вам скажу – я удивился!
        – Она украла паспорт и деньги у гражданки!
        – Ой, вэй, какое несчастье! Идите в милицию на двух ногах и всё расскажите участковому Володину. Но об нас ни слова!
        – Будьте уверены! – поклялась Мария Петровна Зобатыкина.
        Еврей ушёл в сарай. А мы как будто вышли из зала провинциального театра, где давали старинный водевиль, и побрели по нашим захолустным улицам.
        Шли молча, и вдруг Дикий Фотограф расхохотался.
        – Вы знаете, почему старый еврей спит в сарае до первого снега? Он женился на молодой вдове младшего брата и очень боится приставаний дородной Софы!
                В глубоких сумерках
                на пустынных улицах посёлка
                был иногда слышен
                бесовский хохот
                осенних призраков.