Восьмистишия - Евреи

ЕВРЕИ
 

Все – евреи

Чтоб рассказ не занял времени
и понятно стало чтоб,
всех считаю я евреями,
кто не хам и кто не жлоб.

Только если б да кабы.
Есть и среди нас жлобы.
***

Путь за море

Пускай мечтает об этом кто-то –
сбиваться в стаю перед отлетом.
Манят их крики, но, как Коран –
Мне все языки заморских стран.

Пускай не дача – моя скворешня.
Я – неудачник, я – неуспешник,
Но и не друг вам, мои отцы,
когда вокруг – лишь одни скворцы.
***

Души не чая в своем болоте,
кружу я чайкой над ним в полете.
– Не замечаешь, – твердят мне, – зря,
что могут чайки – и за моря.

Свои до крови меня клевали,
чужие дробью с ветвей сбивали
за то, что в хоре петь не хочу.
но путь за море – не по плечу.
***

Горчица в шоколаде

Как улыбка из-под бланжа,
будет мой печален юмор.
Словно реквием для банджо
тем, кто до зачатья умер.

До чего горька услада –
находить смешное в грустном,
есть горчицу с шоколадом,
быть евреем среди русских.
***

Но с моей любовью к шуткам
может всякое случится –
не пришлось бы с миной жуткой
шоколад мне есть с горчицей.

Злой судьбой грозит мне время –
в ад отправившись из рая,
русским стать среди евреев
в голубой стране – Израиль.
***

Грустная история

Если ваша грустна история
и жалеть вас за это некому,
не кивайте-ка в нашу сторону.
посмотрите-ка лучше в зеркало.

Все-то вам евреи напридумали.
Сами вы пьяны или в бреду были?
Вечно вы и голодны и голы вы..
Милые, да где же ваши головы?
***

Пух на рыле

Бывал у нас и пух на рыле.
но были короли и крали.
Сочтите то, что мы дарили,
итожа то, что мы украли.

Была когда-то мысль умна,
но стала битою посудой.
Нехорошо, где нету нас,
поскольку мы уже повсюду.
"""

Мои родственники

Мои родственники шалые,
вот уж рисковый народ,
поменяли полушария,
океаны взяли вброд.

Нравится или не нравится
вам поэзия моя,
но, боюсь, вам не прибавится,
если вслед за ними – я.
***

Столичный антисемит

Твердят – В Москве полно антисемитов.
Не смей туда соваться ни ногой
А я провел от часу до семи там,
не встретив по пути ни одного

Антисемит опасен только в стае,
в метро он обтекаем и размыт.
Один – он вовсе не антисемит
Скорее даже – захолустный Хаим.
***

Среди бананов.

Здесь все, что быть не может, может статься.
Любой возможен поворот судьбы.
Дилемма – уезжать или остаться –
возможна здесь – как «Быть или не быть».

Но я насквозь родным пропитан смогом,
настоянным на хамстве, злобе, лжи.
В ином краю, уверен я, не смог бы
ни песни петь, ни с женщинами жить.
***

В пространстве чужеродном, словно Космос,
я проклял бы папайю, ананас.
Сводило б мне желудок от кокосов.
Дышать и есть могу я лишь у нас.

Когда б не мне жить пришлось среди бананов,
я знаю – наступила бы пора –
перед глазами поздно или рано
всплыла бы … кабачковая икра!
***

Не надо мне       (1975)

Не надо мне Отечества иного,
но славить его песней не берусь.
Вот и сегодня не решаюсь снова
назвать своею Родиною Русь.

Порой мне зябко под родною крышей,
среди твоих веселых сыновей,
и сыном быть и в то же время слышать –
но ты же ведь не русский, а еврей.
***

Но если бы не пасынком, а сыном
тебе я был, Отчизна, по крови,
признанием возвышенно красивым
не стал бы осквернять своей любви.

Ведь стало средством чересчур известным,
для достиженья почестей и благ –
вывешивать на самом видном месте
 своей любви и преданности флаг.
***

Родина и Отечество

Мне б свою изменить фамилию,
взять и переиначить начисто.
С нею Родина моя милая –
не родная мне мать, а мачеха.

А потом, зарядив картечью ствол,
взять и выпалить бы по отчеству.
С ним родное мое Отечество –
не Отечество мне, а Отчимство.
***

Перед войной

Перед войной я в Киеве родился,
но иногда мне кажется, что я
изрядно перед всеми провинился,
не угодив в известный Бабий яр.

От чести той меня избавил случай.
Не знаю только был ли он к добру.
Ведь иногда мне кажется,  что лучше б
лежать мне было в Бабьем том яру.
***

Спросите как я к русским

Спросите, как я к русским отношусь,
Предпочитаю им ли я евреев?
Настало откровений нынче время
и свой ответ сообщить я вам решусь.

Ответ мой прост, как азбуки азы,
не англицкий, не прусский, не французский.
Я говорю и думаю по-русски.
Мне божье слово – русский ваш язык.
***

Затмение

Затменье скоро будет полным,
а в нем – и гром и молния.
И в том затменьи мне припомнят
все, в чем виновен был не я.

Я вижу, как с истошным ревом,
спеша расправиться со мной,
вы выместите на здоровой
все беды головы больной.
***

Где я родился

Где я родился, там и затерялся.
В России срок пожизненный мотал.
По-русски говорить и петь пытался –
зря бисер только по ветру метал.

В чужой стране, в чужой наряд рядиться,
где все равно пырнут тебя ножом –
Глухонемым не лучше ли родиться,
чем говорить на языке чужом.
***

Но почему не знаю я родного?
Зачем чужого бросить не могу?
Ни одного не изучив иного,
из-за чего отсюда не бегу?

По-русски врите, врите на иврите,
но Тот, кто держит мир в своей руке,
меня решил России подарить и
со мной попеть на русском языке.
***

Есть ли жизнь

Читает лектор свой доклад
непросвещенной массе
про рай, чистилище и ад
и есть ли жизнь на Марсе.

Кончай нам, лектор, песни петь.
Их почитаем в прессе.
Ты лучше на вопрос ответь:
–  А есть ли жизнь в Одессе?
***

Золотая голова

Сын, золотая голова,
умножь в уме ты два на два.
На этот счет у сына есть
ответ простой: – Конечно. шесть.

–     Ты будешь дворником в сортире!
Не шесть, не двадцать, а четыре.
–     Я, папа, знаю, что не двадцать,
но я хотел поторговаться.
***

Телеграмма

Посылает сыну мама
траурную телеграмму.
Вот ее дословный слог:
–     ПАПА МОРГЕ ОЧЕНЬ ПЛОХ.

Сын немедля шлет ответ:
–    ВСТАЛ НАШ ПАПА ИЛИ НЕТ
Вновь на почту мать бежит:
–    НЕТ ПОКА ЕЩЕ ЛЕЖИТ
***

Навар

–    Как поживаешь, тетя Хая?
Чем кормишь ты свою семью?
–    На рынке яйца покупаю,
потом варю и продаю.

–    А что имеешь, тетя Хая?
Почем сбываешь свой товар?
–    Почем беру, потом сбываю.
Но получается навар.

И, чтоб враги мои худели,
я, кроме этого, при деле.
***

Неизлечимая болезнь.

–     Ой, доктор, что-то мне не спится.
Глаза закрою – мысль вдруг – бац!
Велели к Вам мне обратиться.
(По паспорту я – Сеня Кац).

Вздыхает доктор: – Случай сложный.
Признаюсь честно – мне Вас жаль.
Тут медицина не поможет.
Тут надо срочно выезжать.
***

Остальные

Приехал Изя из Америки.
Вопросов! Перечислить разве?
–     Сидишь там глубоко ли, мелко ли.
–     Играю в негритянском джазе.

–     В нем много негров? Негры злые?
Рассказывай нам поскорее.
–    Я да Арон. – А остальные?
–    А остальные все – евреи.
***

Вечные тревоги

Читаю свежую газету.
Делюсь тревогами с соседом:
–    Вы знаете, на этот раз
меня тревожит Гондурас.

–   Я часто слышу Ваши вздохи.
Мне кажется, что с Вами плохо.
Чтоб внутрь болезнь Вы не загнали,
Вам нужно срочно сдать анализ.
0***

Газетная история    (1975)
       
Я упрекнул однажды в туалете
Себя в незлоумышленной измене.
В газетах не печатайте портретов.
Чтоб не случалось недоразумений.

А если их печатаете вы там
на пол-листа с торжественным размахом,
пускай тогда не будет дефицитом
простая туалетная бумага.
***

Алло, Склероз?

–    Алло, «Склероз»? Простите, это – «Память»?
Хочу я вас о чем-нибудь спросить.
–    Спросите нас. – Скажите это правда,
что мы, евреи, продали всю Русь?

–    Конечно да. На то вы и евреи,
чтоб что-то покупать и продавать.
–    Но если это так, то где скажите.
могу я свою долю получить?
***

Семейная драма

В очередной семейной драме
кричит жена мегеры злей:
–    Все кончено! Я еду к маме!
Гони мне шестьдесят рублей!

Муж рад, но тихо матерится:
–    Билет ведь стоит только тридцать.
–    Я все считала аккуратно:
Еще тридцатку – на обратный.
***

Не я, а дядя 

–    Зачем Вы едете в Америку?
–    Там дядя мой сошел с ума,
а я – единственный наследник.
Меня ждет крупная сумма.

–    Но есть же и другое средство.
Не тратя долларов в пути,
ведь можно дядино наследство
в советский банк перевести.

–    Товарищ, средство мне нашедший,
0не я, а дядя – сумасшедший.
***

Терпимость 

–     Я двадцать лет живу с женой
и слышу каждый день я
все двадцать лет подряд одно:
–    Дай деньги, муж! Дай деньги!

–    Ценю терпимость я твою
–    А я ей денег не даю.
***

Форменное нахальство 

–    Наш доктор – форменный нахал
–    А что он жить с ним предлагал?
–    Да нет. К нему я на прием
надела лучшее белье.

Меня он даже не раздел
и на белье не поглядел,
а показать велел язык.
–    Какой он грубиян! Мужик!

–    Потом, нахмурившись как тень,
сказал: – Не дам вам бюллетень.
***
 
Лечение от обратного

Советует мне профессура
употреблять микстуру так –
вливать в нутро свое микстуру,
вообразив, что пьешь коньяк.

Но я лечусь совсем не так,
как прописала профессура.
Я лью в нутро свое коньяк,
вообразив что он – микстура.
***

Происхождение

Евреям всюду рыли ямы.
Была везде судьба плоха им.
Вы любите Омар Хайяма?
А он на деле Марик Хаим.

Темно происхождение Шекспира,
но я его почти расшифровал.
Когда б он не был Вилею Шапиро,
зачем бы он тогда его скрывал?
***

Приветствие

Встречаются – один из рая,
другой - из ада пароход.
Один – из СНГ в Израиль.
Другой – совсем наоборот.

Евреи вечно воду мутят.
Их гонит вечная тоска.
Стоят на двух бортах и крутят
друг дружке пальцем у виска.

Быть может, это символ бедствия?
Нет, это просто знак приветствия.
***

Приветствие

Рад Вас приветствовать, коллега!
А сколько зим! А сколько лет!
Уже скрипите, как телега.
Не та походка, не тот цвет.

Но мне увидеть вас – за счастье.
Товарищ Мордухович, здрасьте.

Я тоже очень рад Вас видеть.
Я не хотел бы Вас обидеть.
Спасибо Вам на добром слове,
Но я – совсем не Мордухович.

Ну, этот фокус нам не нов.
Вы кто сегодня – Иванов?
***

На охоту

С оружием два мужика
ведут Гершковича в ЧеКа.
Навстречу – дядя Мотл.

-  Куда путь держите все три?
-  Не видишь, Мотл, глаза протри.
Конечно, на охоту.

-  Но если это не вранье,
то где тогда твое ружье?
-  спросил неумный дядя.

-  Чего ты, Мотл, пристаешь?
Там где мое, там и твое –
не видишь? Оно - сзади.
***

Скрипач

Скрипач по проволке идет,
а скрипка плачет и поет.
Сидит здесь только идиот
без ощущений острых

А Фима пирожок жует.
Солидный у него живот.
Он говорит: – Скрипач не тот,
поскольку он не Ойстрах.
***