Где-то там

Мама у Фердинандо и Остэлии была ещё молода и полна сил. В народе говорили В самом соку.

 Сколько уж у нее было соков, мне не ведомо, но энергию и задор этой замечательной женщины было видно из за холмов, окружавших наш городок. Вот идёт она из предместий Сантьяго, там, где то за холмом, а небо как в Архангельске, всё в сиянии.

Тициан и Давинчи наверняка бы поссорились, обсуждая ее женскую привлекательность. В ней не было этой подростковой угловатости, робости и, в тоже время, кокетства. Она была плавна и валоока в своих естественных движениях, но могла и взорваться.

Итальянцы и испанцы всегда жестикулировали и кричали что-то вроде Белла рагацца, мучо белла рагацца, чуть завидя её.
Она же опускала глаза и, уже когда миновала этих черноволосых прелестников, улыбалась и ускоряла шаг. Она шла так в задумчивости, словно ученица младших классов после уроков, вспоминая огромного жука носорога, которого видела намедни у городского пруда.
 
Сексуальность её проявлялась очень мягко и нежно. её сарафаны и прочие одеяния были удобны, но не кричали красками. Словно одна из монахинь Туймазинского монастыря, она несла свою сдержанность и даже настоятельница - мать Зарина не догадывалась о её прошлой бурной жизни.

Видя её, я почему то вспоминал запах свежевыпеченного хлеба, огромную пуховую подушку моей бабушки Танзили или, скажем, теплый ветер после августовского дождя.
Однажды мне повезло столкнуться с ней в дверях привокзальной лавки. Я спешил вернуть три сольдо долга толстяку Оурелио, а она выходила спиной вперёд, с полной коробкой сыра, каперсов, олив и каких то трав. Так получилось, что я уткнулся в её шею носом, это длилось примерно столько, сколько происходил тот самый биг бара бум после сингулярности. Но я успел вдохнуть запах её кожи, в котором было пережженное оливковое масло сеньора Альберто, обеденная натертость брителькой с чуть заметным оттенком пота, сахарная пудра, оставленная большим пальцем дочери во время объятий, граппа, въевшаяся в слизистую щеки за вчерашним ужином, то душистое мыло аптекаря Сибагатуллина вкупе с родниковой водой и ещё что то, чего я не понял.
Конечно же я извинился и помог донести коробку и погрузить ее в корзину велосипеда.