Набраться решимости и закончить отсчёт

        (http://stihi.ru/2019/02/11/4706) - начало новеллы.
        <<<Набраться решимости и закончить отсчёт>>>

        Не успев проговорить "Два", я отвлекаюсь на громкий, но неуверенный голос позади себя: "Постой!"

        Слишком поздно. "Один!" - невероятно громко выкрикиваю я, как будто обращаясь к голосу. Я легко подаюсь вперёд и переваливаю за критический угол наклона, за точку невозврата. Моё тело уходит в состояние свободного падения. Уши закладывает от визжащего голоса с моста. Пучина воды развергается, чтобы принять нового солдата в свои ряды. Высота дарит мне несколько секунд последних мыслей. Падая, я ни разу не усомнился, что этот выход - лучший. Забавно, что сейчас я нахожусь в суперпозиции: я одновременно жив и мёртв. Однако ожидаемого не происходит: я без каких-либо последствий пролетаю через всю глубину реки и даже начинаю уходить под землю. "Какого чёрта!?" - проносится в голове. С. Я ничего не могу понять. Св. Как  такое возможно? Све. Я же не во сне? Свет. Светл. Светло.

        Сон...  Просто сон. Я непонимающе глядел на стены своей комнаты. "Как?!" - возмутился я и начал ощупывать своё тело. "Не сон ли это тоже?". Руки, ноги - всё,  как обычно. Голова. "Голова!" - закричал я. Только сейчас я заметил мокрое пятно на подушке. Мои волосы можно было выжать в ведро. Я начинал терять способность логически рассуждать. Тысячи мыслей пронеслись в моём искалеченном сознании, но ни одна там не задержалась. Я вытер голову одеялом, прошёлся по комнате. Часы показывали 06:46, был четверг. Надо быстро поесть и собираться в школу.

        Завтрак уже был приготовлен, мне оставалось лишь спешно утилизировать его и собрать портфель. Находясь в тревожном состоянии, делал я это дольше, чем обычно. Я вышел из дома и направился в школу. Я двигался на автопилоте, чтобы ещё раз подумать над случившимся. Сзади донеслись слова:

        - Постой.

        Тело остолбенело: это был тот же голос, что и во сне. Страх обуял меня, но любопытство взяло своё. Я обернулся.

        - У тебя шнурки развязались, - сообщила мне девушка.

        Странно, как я вообще ботинки надеть не забыл.

        - Спасибо.

        Я начал зашнуровывать обувь, чтобы придумать дальнейшую стратегию вопросов. “Может, спросить, не знакомы ли мы, или, по крайней мере, не встречались?”

        Подняв голову, я был охвачен животным страхом: поблизости никого не было. Неосознанно вспомнились все фильмы ужасов, которые я видел.

        До школы я добежал удивительно быстро. Хотя  удивительного ничего нет, выброс адреналина в кровь сделал своё дело. Думается, некоторые элементы из сна воплотились в реальной жизни, но как? В поисках объяснения я провёл весь первый урок. Хорошо, что на ОБЖ мы ничего не делаем. Никаких логических звеньев я, как и интернет, не нашёл. Мне всё больше начинало казаться, что путь отличника, которому я следую, может довести только до психушки, и что всё увиденное - производная от недосыпа и постоянной усталости. Чтобы окончательно не тронуться рассудком, на время перемены я вышел на улицу.

        Пальто надёжно согревало меня от небольших порывов уже холодного, осеннего ветра. Солнце сегодня не собиралось принимать гостей и потому скрылось за тучами. Природа увядала. Я задумался. Наверняка, не я один сейчас огорчён этим. Весь мир прогнил, так ещё и природа поддаётся ему, не пытаясь бороться. Даже путеводный маяк сегодня не вышел на службу. В голове мелькнула мысль, что я могу заменить его. Раздался звонок.

        Я уже опоздал на второй урок. “Русский язык”, - подсказала мне память. Нехорошо вышло. Я знал, что меня ждёт объяснение, и что я скажу? Откуда-то с чердака мозга соскочила мысль: не возвращаться. Мой портфель висел в раздевалке, ключи и телефон были со мной. Я колебался.

        Я подумал, что здоровье важнее учёбы, и решил весь оставшийся день провести гуляя по городу: сегодня он не казался мне таким ненавистным. Портфель я решил забрать после конца уроков. Мне вновь вспомнилась мысль, что я могу стать маяком на чьём-нибудь пути. Сегодня я постараюсь это сделать. Ведь самое малое, что мы можем сделать в борьбе против зла - это не пропускать его через себя, не давать ему наполнять наши поступки. Не нужно громких слов, просто не совершайте зла. К сожалению, во всём мире этого мало, кто понимает. Поэтому этим избранным людям приходится не только не позволять злу изливаться наружу, но и творить добро, чтобы хоть немного повыбелить этот мир.

        Я споткнулся и одним коленом плюхнулся в неглубокую лужу. Вот до чего доводит философствование. Ты отстраняешься от мира, а он напоминает о себе.

        Воду удалось убрать носовым платком, а грязь проступила, только полностью высохнув, но даже так она была не столь заметна. Я продолжил путь. Спустя короткое время, моё физическое состояние заметно улучшилось, впрочем и моральное тоже. Это был правильный выбор. Неизвестно, что мне могло ещё померещиться, если бы я остался в школе. Прошлые воспоминания вызвали отвращение. Хорошо, что дома утром я был один, иначе прибежавшие родители констатировали бы сумасшествие.

        Меня снова увлекла философия. Человек всегда один. Всё окружающее: родственники, друзья, знакомые - лишь иллюзия социума. Обществом всегда является сам человек и только он один. Мир является лишь морем, в которое заброшена твоя шлюпка. Но никогда море не станет такой же шлюпкой, как и ты.

        Поток моих мыслей прервал мужчина, упавший на меня. Он шёл немного впереди, и я успел его поймать.

        - Что с вами?

        Он был в сознании, но не ответил. Я приметил покраснение лица и тяжёлое сбивчивое дыхание. Несмотря на то, что ОБЖ у нас фактически не было, важные параграфы я всё же пролистал для общей эрудиции и экстренных случаев. В голове завертелись названия болезней и внезапно меня осенило.

        - Улыбнитесь, - потребовал я, предполагая инсульт.

        Вокруг понемногу начали собираться люди. То, что я увидел, нормальный человек улыбкой никогда бы не назвал. Его губы напоминали прямую, заданную уравнением y = kx. Я попросил очевидцев усадить его на скамейку, располагавшуюся неподалёку, а сам набрал номер скорой. Я чувствовал ответственность за жизнь этого человека и координировал свои действия невероятно точно и правильно.

        К счастью, скорая приехала быстро и увезла мужчину в неизвестном направлении. Я верил, что у него всё будет хорошо. По крайней мере, хотел верить.

        Я взглянул на часы на руке: 13:22. Я решил отдохнуть и оправиться, присев на скамейку. Вот идёшь себе по улице, упал ни с того ни с сего, и тебя уже нет. Пожалуй, нет ничего проще смерти. Твой жизненный путь обрывается. И всё. Элементарно. Я усмехнулся над тем, что вопрос смерти занимает умы многих людей, а для меня он и вопросом не является, для меня он ответ. Это тебе не жизнь. Я вспомнил слова З. Фрейда: “Цель всякой жизни есть смерть”. Выходит, что я не дал мужчине достичь жизненной цели. Он, наверное, обидится теперь. Фраза весьма сомнительная, но с ней и не поспоришь.

        За целый день солнце так и не выглянуло. “Видимо, не в настроении, - подумал я, - а жаль!” Я медленно направился в сторону школы. День пролетел незаметно, и только сейчас я обнаружил, что не обедал. Пришлось ускорить шаг. Я незаметно проскочил в гардероб и поспешил ретироваться. Успех сопутствовал мне. “По коням!” - скомандовал я себе.

        Улицы проносились на моих глазах,  словно бежали они, а я стоял. Уже у дома, прикинув время пробежки, я сделал вывод, что даже с тем рвением, каким я обладал сейчас, я добежал до дома намного  медленнее,  чем сделал это утром до школы. Я посмотрел на экран телефона: 3 пропущенных. Обожаю беззвучку. Один от классного руководителя в 11:53, два других от одноклассников, которым, по всей видимости, было поручено дозвониться до меня. Ещё раз взглянув на время первого звонка, я немного успокоился:  "Ну, хоть не сразу заметили".

        Я принялся готовить обед, хотя какой обед в половину третьего? Мои родители уходили на работу около шестого часа и приходили к пяти вечера,  поэтому завтрак после пробуждения уже ждал меня, а ужин оставался на моей совести. Я решил, что не дождусь, пока приготовлю суп, и параллельно с ним жарил себе яичницу.

        "Надо бы придумать, что сказать завтра в школе",  - проснулся во мне инстинкт самосохранения. Я ушёл, потому что захотел - глупо.  Потому что мне стало плохо - не пройдёт. Медсестра записывает всех своих посетителей, и меня в этом списке нет. Мне стало противно, что я придумываю себе оправдание и прервал цепочку идей. "Как есть,  так и скажу", - окончательно утвердилась мысль.

        Вечер всегда являлся для меня временем скучным и тягостным, а осенняя пора способствовала этому ещё больше. Гораздо приятнее проводить вечер под лучами солнца, а не под искусственным светом ламп. Мне всегда казалось, что подолгу пребывая в комнатах с лампами накаливания, испускающими уродливый коричнево-жёлтый цвет, я начинаю чувствовать себя больным и усталым. Особенно ярко это проявляется в зимние школьные дни, когда такой свет горит во всех кабинетах на всех уроках. По этой причине в моей комнате всегда холодный белый свет. Хотя холодный в моей комнате не он один.

        Уроки смиренно прогибались под моим натиском и к девяти часам были разгромлены. Я открыл раздел аудиозаписей во Вконтакте и включил плейлист, состоящий из 125 душевных ссадин. В противовес ему выступали лишь 56 весёлых композиций, которые я слушал крайне редко. В поисковой строке на автомате высветилось “Стихи.ру”, я зашёл в личный кабинет. Мне захотелось перечитать мои стихи от самого первого. “Семнадцатое июня” - моё первое, довольно неуклюжее стихотворение. Я знал, что некоторые речевые обороты и рифмы будут прямо-таки царапать мне глаза и уши, знал, что мне будет нехорошо, ведь именно его я посвятил Ей, именно после него каждое из моих будущих творений наполнено философией и грустью. Читая, я вспомнил все подробности написания. Это была ночь перед поездкой на республиканский конкурс. Слова невероятно просто и спонтанно ложились в строфы и потому написано оно быстро, как под диктовку. Каждый символ отзывался в моей памяти теми чувствами, какие я испытывал, творя его. Любовь, счастье, безмятежность. Не зря говорят, что поэт проживает три судьбы. Одну обыкновенную, настоящую. Другую, когда творит и пишет. И третью - когда декламирует и получает критику.

        Я вспомнил каждую рифму и запятую, призванную выразить нечеловеческие, высокие порывы души. Я вспомнил всё, кроме единственной, непонятной для меня фразы: “Но одного никак я не могу забыть: Я рождён быть одним или любить?” Именно эти две строки вызвали во мне лёгкую тревогу. Мало того, что я их не помнил, так они ещё и, по всей видимости, пророческие. Последние два года я отучал себя видеть внешнюю красоту в людях. В какой-то степени мне это удалось. Теперь я могу смотреть на людей без предвзятости к внешнему виду. Также я максимально для себя “интровертировался” и ограничил социальный контакт. Пожалуй, теперь мне можно констатировать аутистическое расстройство личности, а впрочем, плевать. Эти два года научили меня быть одиночкой и на войне, и на пиршестве. Уютно я себя могу чувствовать только с книгой, гитарой или природой, засмотревшись на реку, зачитавшись классикой или утонув в аккордах. Жаль, что именно на эти дорогие сердцу увлечения я трачу меньше всего времени. Спасибо учёбе, которую я ненавижу. Сложно представить, кого вообще может заинтересовать и действительно увлечь школьная программа обучения, в которой все знания даются в форме “выучи-забудь”.

        Поток моих мыслей всё больше набирал ход и уходил в беспамятство. В то состояние, когда ты думаешь настолько абстрактно, что вовсе перестаёшь думать и впадаешь в транс, глупо смотря в одну точку. Я опомнился. Прошёл час. Я решил больше ничего не читать и развернулся к окну, расположенному слева от моего стола.

        До боли знакомые тексты песен. Каждая строчка как будто списана с моей жизни и оттого ещё больнее. Вид на ночной город с высоты пятиэтажки навевает спокойствие и чувство покинутости и отвергнутости миром. Сейчас я гораздо сильнее. Непрерывные мысли о суициде, которые психически нормальному человеку являются табу, не “раскачали” меня, а наоборот - сбалансировали. Теперь я стабильно грустный человек. Прав был Ф. Ницше, говоря “Мысль о самоубийстве - могучее утешение, с ней проживаешь много трудных ночей”.

        Чем вообще является суицид? По сути, это добровольный уход из жизни. И что интересно, основной причиной является отсутствие чего-либо: денег, взаимной любви, близкого человека, здоровья, друзей. Если без чего-либо из этого списка человек совершает суицид, то можно сделать вывод, что этот список является некоторой человеческой потребностью и чаще всего эта потребность духовная. Но в то же время основными жизнеобеспечивающими потребностями человека являются физиологические потребности. Означает ли это, что у людей, добровольно ушедших из жизни так называемая пирамида потребностей была нестандартна, необычна. Может ли быть так, что духовные потребности лежат в основании этой пирамиды, а не где-то на вершине? Если эта трактовка верна, то даёт ли это возможность обнаружить потенциальных самоубийц? Каким образом духовные потребности становятся важнейшими для человека? Говорит ли это о высокой морально-нравственной ступени развития человечества? Я ещё долго пытался раздуть угасающий костёр мыслей, но ответов я не нашёл.

        Как ни странно,  родители ничего мне не сказали, видимо,  классрук решила, что моих объяснений пока будет достаточно.

        Выйдя после душа, я улёгся спать. Подушка снова напомнила мне мой утренний кошмар. Как будто опасаясь его повтора, я перевернул её и выключил свет. 00:00.




        "Ыбрздлн. Ыбр сдлн. Выбр сдэлн.  Выбор сделан",  - донесся чей-то голос. Я проснулся. 6:50 и на этот раз по будильнику. Слова ещё крутились в моей голове.  "Хотя бы не кошмар",  - обрадовался я.

        За чашкой чая я по привычке был на проводе социальной сети. "У Вас одно новое сообщение",  - высветилось на экране. "Недозвонились на мобильный и решили достать меня через Интернет",  - подумалось мне. Я открыл его. Неизвестный контакт Наташа. Меня немного пугало, что мне пишет неизвестный человек: на моей странице не больше сорока друзей, а значит, попасть ко мне просто так она не могла. Либо спам, либо какое-то дело, другого не дано. С долей сомнения в правильности действий я открыл его.  Текст гласил:

        "Здравствуй! Мы не знакомы, но ты не пугайся. Я хочу сказать тебе спасибо, благодаря тебе мой отец жив. Я и мой папа будем очень рады увидеть тебя и лично высказать слова благодарности. Сегодня я проведу день рядом с папой. Если всё же не придёшь, то знай,  что он идёт на поправку и бесконечно благодарит тебя. Ещё раз спасибо!"

        Ниже были прикреплены адрес больницы, отделение и номер палаты.

        С каждой строчкой улыбка на моём лице становилась всё шире и к концу сообщения я мог затмить солнце, пересветить его. Все лучшие качества души, которые во мне остались после годов самомучений, стократно усилились. Я был счастлив настолько, что не сразу заметил подвох: "Откуда она знает, как меня зовут?" Я прокрутил в голове момент от падения мужчины, до моего отдыха на скамейке. Я ни разу не назвал ни своего имени, ни фамилии. Даже скорой я представился как прохожий, не более. Сомнения начали меня одолевать.

        Мне начало казаться,  что всё произошедшее - постановка, целью которой является заманить меня к определённому адресу, месту. К сожалению, у меня не было прямых доказательств этой теории.

        Тем не менее упавший мужчина выглядел больным очень реалистично, не думаю, что это была актёрская игра.

        Немного поколебавшись, я всё же решил пойти туда.  Немедленно. И в школе объясняться не придётся. Позавтракав, я отодвинул портфель, стоявший около порога, и направился прямиком в больницу. Не то что бы я был прогульщиком, но это было абсолютное исключение.

        По дороге мне снова вспомнился мой сон, интересно,  что он оказался лишь плодом усталости. Но эти слова: "Выбор сделан",  - казались вполне реальными. Многое не подвластно человеческому пониманию.

        Я не знал маршрута до адреса,  и телефон помогал мне. В пути меня наполняли все эмоции, какие только может испытывать человек. И страх, и надежда, и счастье томили меня. Я шёл невыносимо долго, безызвестность угнетала меня и будто замедляла мой шаг.

        Попетляв по закоулкам, я наконец вышел к больнице. Утреннее посещение больных начиналось в восемь часов, поэтому ждать мне не пришлось. Я поднялся в неврологическое отделение, дежурный врач требовал от меня доказательств, что я являюсь родственником больного, хорошо, что я запомнил фамилию Наташи.

        - Кем вы ему приходитесь?

        - Он мой знакомый.

        - Назовите его имя, фамилию и отчество.

        Разговор перешёл в неприятное русло. Я уже продумывал идеи штурма палаты и пути отступления при неудаче, как сбоку донеслось:

        - Привет, ты в пятую палату?

        - Здравствуй, да, - ответил я.

        Незнакомка что-то объяснила главврачу и жестом показала следовать за ней, когда я надевал больничный халат.

        - Тебя Наташей зовут? - догадался я.

        - Да, Никита. Очень приятно!

        Внезапно во мне разожглось неприятное чувство. Я осознал, что не взял с собой даже фруктов. Хоть я и не знаю, какая диета сейчас прописана отцу Наташи, но приходить без гостинцев к больному по меньшей мере неловко. В некоторый момент я заметил, что мой взгляд лежит на лице Наташи. Должно быть, она заметила это раньше меня и потому загадочно улыбалась. Я всё ещё не отводил глаз и следовал за ней. Светло-карие глаза, цвета оцени, сияющие, словно у ребёнка; бледная, как белый песок, кожа лица с несколькими аккуратненькими родинками; выразительный, задорный носик; пшенично-русые волосы до плеч и лёгкая походка в купе со стройностью создавали манящую естественную красоту. Дойдя до двери, я всё ещё любовался Наташей, и когда она взглянула на меня, я смутился и отвёл взгляд, аккуратно заходя в палату, словно приведение. Слева перпендикулярно мне стояли три кровати с небольшими компьютерами у изголовья, которые были выключены. На них кто в пол-оборота, кто полулёжа сидели пожилые мужчины, я быстро оценил, что это не они и направил взгляд вправо. Здесь стояли ещё две кровати с уже включенными компьютерами и попискиванием, характерным для таких устройств. У одной кровати взяв лежащего за руку, прислонившись к стене, на стуле спала пожилая женщина. На другой же кровати лежал мужчина средних лет, моложе остальных, как-то невнятно оценивая меня прерывающимся взглядом. “Он!” - подумал я и попятился за Наташей, шедшей в его сторону.

        - Здравствуйте!

        - Зрасте - неразборчиво произнёс мужчина с видимым трудом произнося каждый слог.

        - Я могу передавать слова папы, я уже приноровилась, - подсказала мне Наташа.

        Послышалось мычание и тяжёлое дыхание, Наташа сказала:

        - Он очень благодарен тебе, и по-мужски хотел бы пожать тебе руку, но правая часть тела ещё частично парализована, а в левой - капельница, поэтому просто желает тебе счастья и зовёт в гости, когда его выпишут.

        - Честно говоря, буду рад Вас навестить, - сказал я, с доброй улыбкой смотря на отца Наташи.

        Внезапно зашла медсестра и попросила нас выйти, поскольку даже обычный разговор был для больного в тягость. Я завернул за дверь и дождался Наташу, мы присели на скамейку.

        - А как ты меня нашла? - наконец вспомнил я.

        - Это действительно чудо! В самом деле! Я просидела эту ночь с папой, хорошо, что у него всё обошлось без осложнений и уже в тот же день его выписали из реанимации и положили в неврологию, где я с ним и была. У меня сел телефон и утром я попросила газету у одного дедушки из палаты. Читаю, читаю, вдруг папа начал что-то громко говорить, как оказалось в газете была твоя фотография, смотри сам.

        Наташа нырнула в палату  и вынесла оттуда газету, быстро перелистывая.

        - Вот! А потом я нашла твою страницу по имени и городу.

        Я был немало удивлён. Не на первой странице, конечно, но всё же приятно. Не думал, что из-за небольшого конкурса стихотворцев моё стихотворение попадёт в газету да ещё и с фотографией, я очень обрадовался и удивился, до чего же необычно получилось.

        Наташа продолжила:

        - Переживал много, бедный, не выдержал, вот и результат.

        - А чего так?

        - Мне неделю назад провели важную операцию, он очень волновался и беспокоился. Думаю, из-за этого так и получилось.

        Наташа немного оттянула кофточку вниз и чуть ниже уровня ключиц я увидел шрам, тянущийся вниз.

        - Пересадка сердца - подсказала Наташа.

        Ужас обуял меня, теперь я понял, почему она кажется такой бледной, небось из палаты месяцами не высовывалась. Необычайная жалость подкатила к горлу и чуть не вырвалась слезами. Я крепко обнял Наташу, и она от неожиданности не сразу ответила. Наверное, эти объятия больше нужны были мне.

        Мы ещё около получаса перекидывались фразами о болезнях, больнице и совпадениях. Счастливый и умиротворённый в сопровождении Наташи я вышел из больницы.

        - Я напишу, когда папу выпишут, чтобы ты навестил нас.

        - С радостью! - сказал я и “дал пять” Наташе, попрощавшись.

        “Сколько совпадений!” - думал я. “Неспроста”.

        Солнце сегодня тоже так и не вышло, вместо него вышел я.