Мрачные мысли

        Моросит дождь, отыгрывая сбивчивую осеннюю мелодию. Волосы на моей голове можно выжать, как швабру, но это никак не занимает мои мысли. Я не знаю где я. Просто иду. Пейзаж ненавистного города вновь возрождает всё то, что я не хотел признавать, что отчаянно пытался перебороть, но жестокая реальность подводит меня лишь к одному - я не хочу жить.

        Не помню, когда именно моя жизнь пошла по наклонной. Мне семнадцать лет, моя тропа вилась точно так же, как у большинства детей: я ходил в садик, закончил девять классов. До этого времени тягости жизни обходили меня, лишь изредко подпинывая, напоминая о себе. В десятом и одиннадцатом классах весь запас мирских проблем решил вмиг обрушиться на меня, словно долго набухающая грозовая туча. Я был готов любить весь мир, но он научил меня ненавидеть, я впервые искренне полюбил, но лучшая моя половина осталась с тем человеком, кому она не нужна. Я возненавидел страну, в которой живу, и бОльшую часть людей, что её населяют.

        Возможно, я не замечал этого ранее, и к такой перемене меня подвела вредная привычка думать, философствовать, а, может, я был глуп, чтобы понять это. Так или иначе, счастливое детство с этой поры я вижу только в воспоминаниях. А ведь оно действительно было счастливым! Прогулки в гости, приключения в деревне, ценность которых едва ли будет понятна жителям холодных бетонных городов. Ни за что бы не отказался от воспоминаний светлейшего периода моей грустной жизни. Хотя именно они и вгоняют меня в горькую тоску, показывая, насколько никчёмно и апатично я живу.

        Помнится, одним летним деревенским утром я, девятилетний мальчуган, мой братик, семи лет от роду, и дедушка решили сходить на рыбалку. Несомненно, против никто не был, и хотя время близилось к полудню, мы начали готовиться. Накопали червей в майонезное ведёрко из кучи перегнившего навоза, положили старые, уже прошедшие боевое крещение удочки и капроновое ведро для предполагаемого улова в дедушкину "окушку". Машина тронулась и довезла нас до небольшого озера, располагавшегося на конце улицы. Это озеро, по всей видимости, было выкопано бульдозерами для выгула уток и гусей. Теперь же, когда гуси были лишь в одном дворе на всю деревню, безымянное озеро стало рыболовным. И мы, увлечённые процессом, уже раскладывали удочки и насаживали червей на крючки. Эта рыбалка была моей первой самостоятельной, если не считать те дни, когда папа сам налаживал удочку и забрасывал её, после отдавая мне. Можно сказать, это был экзамен для меня.

        Как я ни старался, ужасно скользкий и хитрый червяк никак не хотел влезать на крючок. То ли держал я его слабо, то ли он был слишком худой, но детские пальчики никак не могли удержать его. Братик в то время уже забрасывал снасти в озеро. Я был удивлён его мастерством. Дедушка показал мне, как правильно это делается, и помог мне. Я забросил снасти в воду. Почти в воду. Бедный червяк прилетел прямо на кусты, росшие у самого берега. Я решил попробовать снова и потянул удочку на себя. "Чёрт, зацепилась!" - подумал я. Дедушка уже вытащил пару карпов и помог мне закинуть снасти. Наступил долгожданный момент. Тот, перед которым трепещет любой деревенский мальчишка. Я открыл глаза максимально широко и, почти не моргая, следил за поплавком. Из-за ветра на поверхности озера образовывалась рябь и создавалась иллюзия, что поплавок неугомонно плывёт. Я вытаскивал удочку снова и снова и не мог понять, куда исчезает рыба, тянущая червя. Дедушка объяснил, что тянуть нужно только тогда, когда поплавок уйдёт под воду. Я вновь смотрел на воду. Поплавок нервно колебался от создаваемых ветром волн, но я ждал. Внезапно винная пробка, служившая поплавком, начала стремительно двигаться, но под воду она не уходила, и потому я ждал. Снасти отдалялись дальше и дальше, пока дедушка не скомандовал мне: "Тяни!" Я перепугался и поскорее вытащил удочку. Поднявшись, на метр от воды серебряная рыбка сорвалась и ушла в своё царство.

        - Зачем же не тянул?

        - Ты ведь сказал тянуть, когда поплавок утонет. А он плавал, я внимательно следил.

        - Подсекать нужно, когда рыба начнёт быстро тянуть поплавок или топить его. Попробуй ещё раз, - расстроенно проговорил дед.

        Я снова долго справлялся с червём, но закинуть всё же смог. Даже в воду. Орлиный взгляд лежал на пробке. Она была спокойна и будто подзадоривала меня, подпрыгивая на волнах. Слева от меня и немного позади из ведра доносились всплески и стуки об ведро. Я откинулся на спину и заглянул внутрь, одной рукой придерживая удилище. Маленькие тёмноспинные рыбёшки ударялись о ведро и пытались выпрыгнуть из него. Я был очарован их движением. Плавность, медленность, уверенность. Испугавшись неожиданного крика, я не сразу разобрал слов, лишь удочка на моём колене подпрыгнула от неожиданности. "Тяни!" - командовал дедушка.

        Лицезрел я лишь блестящий с горбинкой крючок, снова упустив добычу. Ещё через несколько попыток я всё же смог поймать своего карпика. К тому времени на счету дедушки их было около двадцати и у братика около восьми. Щенячий восторг. Именно так я бы охарактеризовал свои чувства, когда самостоятельно вытянул первую рыбёшку. Кажется, будто стал ближе к природе, приблизился к матушке на ещё одну ветвь семейного древа. И теперь ты не просто бестолковой потребитель, а вежливый проситель. Как говорит мой дедушка, человек никогда не был и не будет Богом, Бог есть природа. И всегда, идя в лес или на реку, нужно просить себе немного плодов божьих и довольствоваться этим. Не нужно мнить себя творцом и повелителем, оно и ни к чему. В подтверждение своих слов дедушка приводил следующий рассказ. Далее с его слов: “Был у нас на соседней улице парень, двадцать три года, кандидат в мастера спорта по плаванию. Шёл сенокос, все устали, на солнце вспотели, жарко. Тело изнутри жаром пышет. Решили на Заю искупаться. Все в воду медленно заходят, аккуратно, привыкают к холоду течения, а парень решил прыгнуть. В том месте яр был, глубина позволяла. Его отговаривали, не надо, мол, утонешь ещё. А он отнекивается: "Да я! Какой утону! Я Каму одной рукой переплываю, что мне эта речка!" И прыгнул. Долго его искали, думали течением отнесло, а нет. Там, где прыгнул, там же и утонул. Кровь нагретая была, в резком холоде свернулась, вот и утонул”.

        Проезжающая “девятка” хитрым манёвром обливает мои ноги. ”Отлично!” - с нотками сарказма проговариваю себе под нос. Я вышел на мостовую. “Интересно, сколько я брожу в этом беспамятстве?” - рождается мысль. Я не брал с собой телефон. Ненавижу его. Ненавижу, когда мне звонят. Я не хочу слышать людей. Достали! Просьбы, просьбы, ещё просьбы. Телефон по праву может занять место моего работодателя, а я буду выполнять его поручения.

        Несмотря на вечернее время, на улице немноголюдно. Боятся. Дождя. Внезапно все мучающие события жизни нахлынули на меня и пронеслись в памяти, не жалея, рассекая сердце в кровь.

        ~ Урок литературы. Я читаю стихотворение-признание, написанное для Неё. Не знаю, как я вообще смог это сделать. Коленки были готовы вывихнуться от дрожи, с голосом, к счастью, было получше - я читал ровно и размеренно. После этого наступила неделя невероятной эйфории под властью любви. Ещё немного позднее - невыносимое чувство безызвестности, объясняющееся простым игнорированием. После - всё то, что происходит сейчас. За дорогую сердцу неделю я отплачиваю двумя годами душевной пустоты, и когда погашу эту задолженность, неизвестно никому.~

        Я не вижу, куда иду. Пелена покрыла мои глаза, слёзы за несбыточные мечты, за уродливость мира наполняли глаза.  Я остановился от охватившей меня дрожи. Не знаю, холод или нервы вызвали её.

        Сейчас я стоял на самом пике моста,  на высочайшей его части. Я смотрел на воду. Почему она может быть так  спокойна,  когда у тех, кто её разглядывает, вырывается душа?  Неужели эта река проглотила сотни, если не тысячи, людей и теперь вот так,   не колеблясь,  затягивает  ещё одного? В эту же секунду я почувствовал, что ненавижу весь мир. Ненавижу всех,  каждого и себя в том числе. Захотелось стать таким же невозмутимым,  как водная гладь.  Река манила меня. Избавиться от всех проблем, нескончаемых трудностей.  Всего один шаг... Мне плевать, куда я попаду. В любом случае там будет не хуже, чем здесь. Хуже быть не может. Дальше некуда.

        Охваченный идеей, я перебираюсь через невысокий металлический забор, отделяющий жизнь от смерти. Коротенький выступ неуверенно держит меня, руками я вцепился в мокрые и довольно ржавые перила за спиной. Шум автомобилей лишь воодушевляет меня на “подвиг”. Ветер изо всех сил старается закружить меня в последнем вальсе дождя. Немного постояв, я решил, что терять мне нечего: в жизни я добился лишь страданий, отличная учёба мне вообще противна. Я занимаюсь не тем, чем хочу, и изменить не могу НИЧЕГО!

        В голове сам по себе начинается отсчёт,  как при запуске ракеты,  ракеты с билетом в один дальний конец, из которого не возвращаются.  "Десять, девять…",  - произношу я уже вслух: "Шесть, пять, четыре". Забавно,  что сейчас я уже не чувствую себя человеком с огромной кучей проблем. Все они ссыпаются от страха перед моим намерением. "Три", - сердце замедляет свой бой, словно предчувствуя скорый конец ударной партии. Не успев проговорить "Два", я отвлекаюсь на громкий, но неуверенный голос позади себя: "Постой!"

<<<Повернуться к голосу>>>,  (http://stihi.ru/2019/02/11/4989)
<<<Набраться решимости и закончить отсчёт>>> (http://stihi.ru/2019/02/11/4872)