Хранитель в Эрмитаже

   

- Ты сегодня не пойдёшь по своим музеям? – спросил меня мой старший брат.
- А ты, можешь, что-то другое предложить? – спросил я его по харьковской привычке, ответив вопросом на вопрос.
- Хотел тебя познакомить со своим приятелем, он работает в Эрмитаже хранителем и тоже потихоньку рисует.
 Понятно, что слово Эрмитаж на меня, как на художника произвело завораживающее впечатление, тем более я и приехал к брату Владимиру именно для этих целей – походить по музеям, выставкам, вернисажам, набраться так, сказать творческого потенциала после застоя в армии.
- Конечно, с удовольствием, - отвечаю.
- Тогда побыстрячку завтракаем и вперёд, у него недалеко от Невского – мастерская.
   Так и сделали. И уже через час были на месте.
На первом цокольном этаже  типичного двора-колодца у него была небольшая комната с отдельным входом, такие, раньше использовались для жилья дворников. Те, кто думают, что это только в Питере существуют такие дворы, глубоко ошибаются, они бывают во всех крупных городах, построенных в девятнадцатом веке. Я сам родился и жил в таком «колодце» на Сумской.
   Постучав, в обшарпанную дверь, мы услышали: «Открыто», - и вошли вовнутрь.
   Эта была типичная мастерская художника. По стенам висели: какие-то карандашные рисунки, иконы, пустые рамы, несколько картин похожие на работы старых мастеров,  на стеллажах и полках статуэтки, поделки, и всякие антикварные вещи, а на столе, который был в средине комнаты, стояло несколько тарелок с позолоченными
ободками,  кисти, краски, пустые бокалы, недоеденная вчерашняя закуска, пачки сигарет и  большая хрустальная пепельница, как мне показалось старинной работы.
- Вот познакомься, - обращаясь ко мне, говорит Владимир, - это мой хороший знакомый – Александр Крылов, он ещё и мастер по гальванопластике.
 Я такого вообще не слышал, что это за пластика такая?       
А он, увидев мою  физиономию, улыбнулся и, достав с полки небольшую чеканку, сказал:
- Вот смотри. Такие работы есть в разных музеях.
- Похожи на медные чеканки,- и показывая свою осведомлённость, продолжаю,- примерно восемнадцатого,  девятнадцатого века, я такие в Эрмитаже видел.
Крылов засмеялся, и добавил:
- Правильно, только это современная копия. Я этим как раз и занимаюсь. Ты думаешь, что у нас в экспозиции подлинники висят? Ага, размечтался, это всё вот такие подделки, чтоб никто не спёр антикварные работы, которые хранятся в запасниках.
- А, как же картины, скульптуры, керамика, посуда?
- Да и там половина копии. Кстати вот смотри, тарелки Кузнецовской работы, без рисунков, а вот уже с нанесённой фотографией на лицевой стороне, я их подкрашиваю, и получается более стоящая вещь и по красоте, и по цене.
Я вот с утра, мучаюсь-мучаюсь, а после вчерашнего – руки  ходуном ходят.
  Думаю: «Понятно, с каким прицелом, брат меня познакомил со своим приятелем»
- Давай я тебе помогу. Я в армии подобные миниатюры делал.
«Нашему замполиту полка, - рассказываю,- даже как-то сделал небольшую работу Фёдора Толстого «Ветка сирени и канарейка», ну ты знаешь, он родственник Льва Толстого, и писал небольшие работы акварелью и гуашью. Времени в армии навалом ну я и постарался выполнить, как положено на жёлтой бумаге и подписал внизу, и даже капельки выписал, в которых буквы расплывались. Вставил в паспорту, а рамки у меня не было. Ну, а этот майор, решил зайти в Киеве в букинистический магазин, чтобы ему подобрали рамочку. Показал рисунок, а там народ ушлый знают старине цену, и предложили его купить за пятьдесят рублей.  Ну, и как говорится, «обули лоха».
А он потом приезжает и рассказывает:
- Я думал, что ты там какую-то фигню нарисовал, а мне денег за неё дали и я две бутылки коньяка купил. Так, ты, оказывается, ещё и ничего себе художник.
- Себе – ничего, - съязвил я, - эта работа, как минимум раза в три дороже стоит.
 А сам подумал: «Развели тебя, как лоха, хоть ты и майор».
Он говорит:
- Не переживай, я тебе отпуск, дать не могу, а в командировку домой на недельку пошлю, а ты может ещё чего-нибудь намалюешь.
Так я, после этого, пять раз ездил домой...
  Этот рассказ окончательно убедил Александра.
- Тогда, - вот тебе кисти, краски, тарелка – твори, а мы с Володькой пойдём пивка попьём.
  Работа не сложная, это как детские книжки раскрашивать, поэтому не прошло и часа, как я разрисовал тарелку.
  А тут и два приятеля заходят с раскрасневшимися лицами, видно к пиву ещё, чего-то добавили.
Крылов глянул и, обращаясь к Вовке, говорит:
- Так у тебя брат – талантливый, так быстро и хорошо сделал, от настоящей не отличишь. Помнишь, как в фильме « Джентельмены удачи», Косой сказал:
«…за полчаса червонец так нарисует, от настоящего не отличишь…» А ты почти час работал – вот тебе два червонца.
Я замялся, как-то неудобно было деньги брать с приятеля брата.
А он говорит:
- Бери, бери, а завтра приходи,  для тебя ещё работа найдётся.
   Так я и ввязался  в эту афёру.
   Началось всё с Кузнецовских тарелок, потом перешёл на японскую керамику, даже делал небольшие миниатюрные портреты в какие-то кулоны, реставрировал иконы и ещё много чего по мелочам.   Крылов носился по Питеру, благо, у него было много знакомых, и втюхивал всё это, как антиквар, между настоящими старыми вещами.
   По тем временам, я зарабатывал не плохие деньги, но часто, как они приходили, так и уходили - кафе, рестораны, шмотки и знакомые девушки, которых у неженатого Александра было предостаточно.
   Прошло месяца полтора, брат спрашивает:
- Ты домой собираешься, или как? А то мне в рейс идти.
Я думаю: « Кто ж от такого Клондайка откажется?»
Поэтому говорю:
- Я ещё мясячишко поработаю, и поживу у тебя, ты ж не возражаешь?
- Да живи,- говорит, - тем более, что ты всё равно приходишь поздно, да и то не каждый день.
Так, я дальше и продолжил деятельность с Крыловым.
Как-то приносит он крест большой наперсный и говорит:
- Вот, смотри!
- Где ты его отвернул? Он, что золотой?
- Нет позолоченный, это я отрабатываю новую технологию, он медный, лишь сверху нанёс тонкий слой, если получится, можно будет  многие вещи так делать и не нужно  на рамы сусальное золото тратить.
   Но апогеем его изобретательности были царские червонцы, которые на первый взгляд трудно было отличить от настоящих.
Конечно, мне это не очень нравилось, что он занимался, всем, тем, что приносило деньги. 
  Так прошло ещё недели три…
Сижу я, как-то в мастерской и реставрирую старую картину – холст, красочный слой восстанавливаю.
 Прибегает Крылов и взволнованным голосом говорит:
- Так, срочно разбегаемся, у меня неприятности.
- Надолго? - спрашиваю.
- Пока всё не уляжется, едь лучше домой, - и достав, небольшую пачечку червонцев, продолжает,- это тебе на дорогу.
- Спасибо,- говорю,- если, что, звони.
  А сам думаю: «Не фига себе расклад, видно всё не так просто. Не буду заезжать домой, на всякий случай, а рвану-ка сразу на вокзал»
  Приехал, и так удачно  сел на поезд Ленинград-Адлер  благодаря  проводнику, который меня без билета посадил в вагон. И меньше чем через пару суток, я был уже в Харькове.
  Мать, правда, немного удивилась, что я без вещей, но я сказал, что брат, когда приедет, то привезёт.    Владимир, прилетев в начале декабря, с  моими рисунками, шмотками и рассказал, что когда он вернулся из рейса и не найдя ни меня ни Крылова, сначала даже начал волноваться, но потом, позвонив матери, которая его успокоила, что я уже дома  и работаю в кинотеатре,успокоился.
  А общие знакомые ему рассказали, что пока Сашка, торговал антикваром, было всё нормально, но когда он начал подделывать золотые червонцы, и продавать иностранцам, а те в свою очередь их решили сплавить у себя дома, то  оказалось, что  золото  современное, и  дело дошло до КГБ, которое начало искать концы.
  В общем, после этого Крылова никто не видел…
   Прошло около тридцати лет, и  2006 году разгорелся  не шуточный скандал после того, когда устроили проверку в запасниках Эрмитажа, оказалось, что там было украдено несколько тысяч экспонатов.
  Не знаю, может, и мой знакомый приложил к этому рук, а теперь, небось, где-нибудь сидит на берегу моря и кока-колу попивает…