Путешествие в Зазеркалье. Там, за поворотом

                Часть 3.

Долго ли, коротко шли наши путники, но так с разговором незаметно для себя очутились они высоко в горах.
Там, где «ни зверь не пробегает, ни птица не пролетает». Попасть же сюда можно лишь мысленным взором, что путники и сделали. И хотя вокруг, насколько мог видеть глаз, лежал белый снег, а воздух был чист и студен – зябкости не ощущалось. Земля лежала где-то далеко внизу, а здесь, совсем рядом проплывали облака и, казалось, что ты стоишь на небесах.
- Где мы? – спросила Надежда, - с замиранием сердца вглядываясь в сгущающийся туман.
- Мы на вершине мира, - ответил Бергамот, - а по-другому: на вершине священной горы Алатырь.
- Алатырь?  - спросила Надежда, - а что сейчас известно про это?
- Не так много, но все-таки интерес к древней истории проявляется, - уклончиво ответил Бергамот.
- Теперь это предгорья Кавказа, а на вершине хребта находится вулкан Эльбрус, - пояснил Каркуша.
- Хотя ведь это и место паломничества, так как эта гора имеет богатую историю, уходящую в далекие мифологические времена, - припомнила Надежда.
- Да, - согласился Бергамот, - по древнему преданию сюда однажды с небес упал камень Алатырь. Сварог, то есть тот бог, который все сварганил, ударил по нему несколько раз. И тогда этот камень стал расти и превратился в огромную гору. Потом здесь появился храм Солнца. Для славян Алатырь – ось всего сущего, центр междумирья и начало всех начал.
- Да, но как я слышал, - засомневался Андрей, - такой камень Алатырь есть и в Уральских горах, на мифическом острове Буян, в Алтайских горах и даже на Северном Ледовитом океане.
Все вопросительно посмотрели на Бергамота.
- Куда положите, - сказал Бергамот, - там и будет лежать.
- Где-то здесь, - припомнил Андрей, - есть река Смородина или Красная, что отделяет мир мертвых от мест обитания живых. А также Калинов мост, трудный переход туда – сюда.
Путники решили осмотреть эти достопримечательности, поэтому осторожно стали спускаться по ущелью вниз.
- Какие красивые названия, - подумала Надежда, - Калинов мост, речка Смородина.
А поскольку Бергамот мог не только слышать, что говорят другие, но и читать их мысли, то тут же поправил:
«Калинов» - не от слова калина, а от слов – каленый, раскаленный. А река «Смородина» - не от ягоды смородина название, хотя их и роднит напоминание о резком запахе, но здесь это смрадный удушающий запах смерти.
- Надо же, - вздохнула Надежда.
Пройдя все «исторические» места путники спустились в долину необычайной красоты: горный водопад, великолепие трав и полевых цветов поражали воображение.
Некоторое время путешественники любовались этим дивным пейзажем. Но тут их умиротворение нарушил птичий гвалт, встревоженное курлыканье каких-то птиц. Кажется, это были журавли.
Ничего не понимая, экскурсанты решили подойти поближе к птицам. Их количество все прибывало.
- Что это? – спросила Надежда.
 -  Это эмигранты, - объяснил Бергамот. – Вот первая волна, вторая, третья… Волна за волной улетают птицы, улетают люди из России.
- Почему же они волнуются, что их так встревожило? – поинтересовалась Надежда.
- Дело в том, что эти эмигранты покидают свою землю  в разное время и по разным причинам. А сейчас собрались здесь все вместе и выясняют отношения, - пояснил Бергамот, - есть те, которые покидают свою страну не от хорошей жизни, но есть и другие, которые ее покидают в поисках хорошей жизни. Между этими двумя группами и происходит взволнованный разговор.
Перед глазами присутствующих поплыли слайды отъезжающих людей: кто на пароходах, кто на самолетах, кто поездом – повсюду мигранты.

1917 – 1924 годы – первая волна.
Белая эмиграция, принудительная депортация ведущих ученых, художников, писателей, поэтов.
Четыре миллиона человек.

1948 – 1990 годы.
Диссидентское движение.
Страну покинуло 1,1 миллион человек.

1990 – 2000 годы.
Поиск лучшей жизни.
Страну покинуло 1 миллион человек.


Да, - сказал Каркуша, - многие остались в живых только потому, что уехали. Вот это-то и есть -  вынужденная эмиграция.
А добровольная, в поисках хорошей жизни, когда появилась возможность покинуть страну и устроиться получше.
- А о чем же они тогда спорят? - спросила Надежда.
- Одна группа эмигрантов не может понять другую группу, -  ответил Бергамот, - если первые глубоко переживают и ностальгируют по своей Родине, то для других она никаких чувств не вызывает. Им лишь бы устроиться, а до Родины нет никакого дела.
Журавли, которых собралось немало, снова громко закурлыкали и замахали крыльями.
Возникшая откуда-то мелодия заставила всех затихнуть.
Присутствующие исполнились зазвучавшей песней, которая вызывала соответствующее настроение и давала повод для раздумий.

Ушло тепло с полей, и стаю журавлей
Ведет вожак в заморский край зеленый.
Летит печально клин, и весел лишь один,
Один какой-то журавленок несмышленый.

Он рвется в облака, торопит вожака.
Но говорит ему вожак сурово:
«Хоть та земля теплей, а Родина милей,
Милей, запомни, журавленок, это слово.

Запомни шум берез и тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим;
Запомни навсегда, иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлем ты настоящим.

У нас лежат снега, у нас гудит пурга,
И голосов совсем не слышно птичьих,
А где-то там, вдали, курлычат журавли,
Они о Родине заснеженной курлычат*.

Музыка звучала, текст задевал самые тонкие струны души, а журавли поднимались с земли и плавно летели и летели на запад.
- Ведь кроме желания выжить, есть еще мужество жить*, - высказал свою мысль Каркуша известной цитатой.
- Что же это за страна такая, жить в которой – мужество, - пошутил Балда.
- Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать – в Россию можно только верить*, - вспомнила Надежда известные строки Тютчева.
- Верую, ибо абсурдно* - снова пошутил Балда.
- Время верить, время понимать, - глубокомысленно произнес Бергамот.
На этих словах он откуда-то из воздуха извлек игрушку-сувенир, которая известна сейчас как русская матрешка.
- Чем особенно знаменита матрешка? – спросил Бергамот и сам же ответил: - своими вкладышами. Так и любая страна уникальна в этих самых исторических вкладышах.
- Так ведь всего много, - задумалась Надежда.
- Но давайте выделим самое значительное,- продолжил Бергамот. – Где-то, это сложившаяся кастовая система определила развитие страны, где-то наличие рабов и рабовладельцев, где-то, это феодалы и вассалы… Не то в России.
- Так что же? – спросил Андрей.
- Опричнина, - сообщил Бергамот. Здесь начало, здесь и продолжение. Поймите это и почувствуйте!
- То есть свою историю почувствовать? – подумала Надежда.
- Да, - сказал Бергамот. И это не эпизод какой-то. Здесь все своеобразие и здесь целостность развития.
- Опричнина, - вступил в разговор Каркуша, - дала мощный толчок оформлению самодержавия, возвышению государя. Но это не культ личности, а культ самой идеи государственности.
Возникают картины «псов государевых», всадники в черных рясах , а седло декорировано собачьей головой и метлой, что означало все пронюхать, закусать и вымести метлой.
- Зверства во имя идеи, - сказал Каркуша, - а идея состояла в централизации. Все инакомыслие преследовалось и «выметалось метлой». Конечно же, так «Бог» решил. Последствия опричнины были сопоставимы с опустошением и разгромом страны во время военных действий. Работать на земле стало некому. Тогда же были введены «заповедные года».
Крестьяне еще более закрепощались в самой жестокой своей форме (непосильная барщина).
- Симбиоз идеи государственности (все служат ей), Церкви и крепостничества, - поддержал разговор Андрей.
- И после этого ностальгия по царской России? – ужаснулась Надежда.
- Еще как, - сказал Каркуша, - активисты «Евразийского Союза Молодежи» в 2005 году выступили с инициативой «новых опричников», опасаясь оранжевых революций.
 - Из огня да в полымя, - посетовала Надежда.
- Но вы думаете опричнина – это удел царской России? – спросил Бергамот. – Вовсе нет. Становление Советского
государства тоже ведь не избежало опричнины.
- Это как? – спросил Андрей.
- Но вы все недавнюю историю страны знаете, - напомнил Бергамот, -  1917 год, глубокий кризис во всех сферах царской России, царь от престола отрекся, власть на дороге валялась. Большевики ее подхватили, хоть так-то. Революционные преобразования, гражданская война. Это все еще эпоха Ленина.
Но вот Ленин умер, и началась другая эпоха. Эпоха Сталина.
И это совсем другой поворот. Курс на централизацию.
На личности не будем переходить. Какой метод применил вождь в становлении государства? Опричнину. «Псы государевы» все вынюхивали, хватали, терзали и расстреливали.
Инакомыслие малейшее выметалось. Кстати, первые пошли на плаху верные ленинцы. Вот так-то. Зато страна поднялась. Это мобилизационный проект вождя. Опричнина в этом – испытанный метод.
- Ну а что говорят другие вкладыши, более благоприятные? – поинтересовалась Надежда.
- Это самый древний вкладыш – Русь дохристианская, - ответил Бергамот.
Все приготовились слушать рассказ Бергамота, так как мало что знали об этом, а если что-то и читали, то как-то не могли все это уложить в своей голове.
 - Вы имеете в виду Русь языческую? – несмело осведомилась Надежда.
- Кто обзывается, тот и называется, - вдруг огрызнулся Бергамот.
Надежда совсем смутилась, не поняв, что так задело Бергамота.
- Вообще-то, это слово «язычник», - постарался снять возникшее напряжение Бергамот, - сейчас понимается далеко не однозначно. В латинских странах синонимом слова язычник является “pogan”, поганец, что переводится как сельский житель, деревенщина. Нарождающееся христианство вначале сосредотачивалось в городах, в деревне же вера оставалась прежней, поэтому таких людей называли “pogan”, язычниками.
 Сейчас же язычник тот, кто следует лишь внешним атрибутам религиозного учения, не обременяя себя постигнуть его внутреннюю суть.
Третий смысл этого слова в возрождении движения язычества, как веры предков.
Поэтому со словами нужно всегда быть осторожнее.
А если говорить про этот самый древний, а потому самый глубокий вкладыш, я бы здесь больше опирался на мнение ученых-исследователей, а не на всевозможные движения и толки.
- Это интересно, - высказал свое отношение Андрей.
- Тысячелетия христианство, хотя и в разных обличиях, шагает по планете. И если в Греции и древнем Риме оно было достаточно лояльно к предыдущей культуре: вместо пренебрежительного «язычество» за ней закрепилось  уважительное название – античность; до нас дошли мифы и сказания Греции и древнего Рима, сохранились даже храмы, посвященные «языческим» богам.
Не то на Руси. Огнем и мечем прошли новообращенные христиане по местам древних русских святилищ, на пепелищах которых возводились церкви и часовни. Нам практически ничего не известно о древних русских богах, кроме перечисления некоторых кумиров. Но теперь, благодаря исследователям фольклора приоткрылись некоторые тайны дохристианской древней Руси и Славянского мира, а также их общность с подобными системами всего мира.
В результате дешифровки имеющихся источников обнаружилась та единая почва древней астральной религии, на которой выросли последующие верования: буддизм, иудаизм, ислам, христианство и другие конфессии.
Исследования сказок и былин привели к выводам, что в большинстве своем они в иносказательной форме повествуют о явлениях космического порядка. А когда речь заходит о праславянских знаниях, то можно сразу увидеть общность ряда богов ведийцев с «языческими» богами на Руси, да и само слово веды имело одинаковое значение и в русском языке, и на санскрите.
Таким образом, открытия в науке просветляют сознание людей, хотя, может быть, и не всех.
- Кто бы мог подумать, что астрология, бескрайний Космос и есть мировоззрение древних, - заключила Надежда, - должно быть, боги, это не совсем то, что мы об этом думали!
- Боги – это символы, соответствия между мирами космического и земного порядка, - сказал Каркуша, - все есть единство, все есть соответствие.
- Вот сейчас и объявилось бесчисленное множество адептов, пропагандирующих откуда ни возьмись эту древнюю эзотерику, - не слишком одобрительно отозвался Андрей.
- Куда уж там, - возразил Бергамот, - нельзя дважды войти в одну и ту же реку, да и время движется только вперед и никогда – назад.
- Тем не менее, - вспомнила Надежда, - идя вперед по разворачивающейся ленте Мебиуса*, мы снова приходим туда, откуда когда-то начинали свое движение.
- Но по спирали, - поправил ее Балда, - то есть мы поднимаемся на новую фазу развития и начинаем свой путь сначала.
- Путь - прочтите назад, - предложил Бергамот.
- Тупик, - прочитал Андрей.
- Как видите, - напомнил Бергамот, - в самом языке уже зашифровано знание истин мироздания. Движение циклично: любой путь содержит в себе тупик, а тупик озаряется новым путем, но уже на новой фазе развития.
- Но все-таки хочется знать, что там впереди? – поинтересовалась Надежда, - тупик – это понятно, а озарение, в чем оно может быть?
- Предсказаний вагон и маленькая тележка, - рассмеялся как всегда ироничный Балда.
- Ну что ж, - улыбнулся Бергамот.
На этих словах он включил свой транзистор, и в мир полилась мелодия и слова, содержащие скрытый мистический смысл.

Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари, свет над миром встающий
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

Здесь забытый давно наш родительский кров.
И, услышав порой голос предков зовущий,
Серой птицей лесной из далеких веков
Я к тебе прилетаю, Беловежская пуща.

Многолетних дубов величавая стать.
Отрок-ландыш в тени, чей- то клад стерегущий…
Дети зубров твоих не хотят вымирать,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

Неприметной тропой пробираюсь к ручью,
Где трава высока, там, где заросли гуще.
Как олени с колен, пью святую твою
Родниковую правду, Беловежская пуща.

У высоких берез свое сердце согрев,
Унесу я с собой, в утешенье живущим,
Твой заветный напев, чудотворный напев,
Беловежская пуща, Беловежская пуща*.

Постепенно мелодия стихает, все окутывает туманная дымка. И вот уже туман сгустился настолько, что присутствующие совсем пропали из виду, не стало и горы.
Вот только я сижу одиноко у окна и смотрю, как большие белые хлопья укрывают землю и все, что на ней.
И видится мне, как в снежной круговерти бьет крыльями легендарная птица Матерь-Сва* и поет о Грядущем.

* Песня «Журавленок», слова И. Шаферана, музыка Э. Калмановского.
*Ведь кроме желания выжить, есть еще мужество жить – эту цитату Каркуша приводит из «Реквиума» Р. Рождественского.
* Верую, ибо абсурдно – максима Тертуаллиана.
*Умом Россию не понять… - четверостишие принадлежит Тютчеву.
* Лента Мебиуса – символ бесконечности. Считается, что она была открыта немецкими математиками в 1858 году, но похожая фигура изображена на римской мозаике 111 века нашей эры.
* Песня «Беловежская пуща», написана в 1975 году, слова  И. Добронравова, музыка А. Пахмутовой.
Беловежские соглашения подписаны в декабре 1991 года.
* Матерь-Сва – богиня прародительница и покровительница славян.