Амуринки

Как мало можешь дать… только себя,
Не много ли потуг и мук напрасных,
Живут же люди тихо… не любя,
Мгновений сколько ощутив прекрасных.

Наркотик страсти жарок и суров,
То спрятан, то вонзен безмерно,
Всех примет душегубный ров,
Ломая и  калеча беспримерно.

Томленье душ… горшочек ис паренья
Всемерных тяготений…
Кружева,
Как много в нем  слащавого варенья,
Как мало тех пелен,  что Покрова.

Неудержим Амур, любовь дающий,
Берущий  жалок жертвенным куском,
Потом заброшенный, бедняжка, слезы льющий
Над золотым, но  временным песком.    

Любовь как время… сроком пределенным
Граничит приснопамятный момент,
Безжалостно бросая  опаленных,
Словеснострастных ожидая рент.

Как мало можешь дать… только себя,
Не факт, что не крадущейся рутины
И слов пустых, терзая и гнобя,
Первоначальные безумные картины.

Переживанием возвышенных минут
Вдохнуть пытаешься предательскую ложность,
Но на поминках неуместен плут
С стрельбой не детской… ах, неосторожность.

Не то, другое… это не она,
Щемяще-нежная и не остановима,
Паскудно-скудные больные времена,
Она блаженна и всегда ранима.

Живет себе… когда еще жива,
А иногда тихонько умирает,
Она при жизни черная вдова,
Хотя того, обычно, и не знает.

Иди сюда… я поднесу к лицу
И правду рук и губ кривые пяльцы,
Как будто бы колдую беглецу,
Ломая указующие пальцы.

Как мало можешь дать… только себя
В момент и нежности и может быть надежды,
Потом в бессильном горе теребя
Край дорогой, бессмысленной одежды.

Ты обнажил гораздо больше снов
Велением ненужного рассудка,
Познал естественные смыслы слов,
Забыв поползновения желудка.

Теперь ты сыт по горло… где-то там
Ты задаешься каторжным ответом,
Припоминая и порок и храм,
Залитый исповедующим светом.

Бросаешь ненависть на попранный порог,
Пером ломаешь и слова  и руки,
И кажется, еще б чуть-чуть и смог
Ты избежать поруганные муки.

Но умирает бедная любовь,
Или живет одна всю жизнь на плахе,
Как мало можешь дать… себя
И вновь
Не образумиться на вымоленном  прахе.