Наглея

Нежданно окрыленный смелостью
Решил войти в шатер.
В шатре плескался свет,
Замутненный бренностью,
На столе – карта. И ничего другого нет.
Свет на свече, та на столе.
Шатер.
У стула, на стуле же – сидит. Хитер.
С прищуром, хмуро
По-тевтонски игриво и угрюмо
В мыслях утонул.
А я вошел.
«Здрасьте», говорю.
-Чего тебе? – пришел ответ.
-Водички есть?
-Нет.
-Ну тогда поговорить.
-О чем? – устало вопрошая,
И сам вопрос его, окрас, настрой и тон
Мне явственно сказали:
Уходи. Устал он.
Но настоял.
Говорю: Октавий! Господин иль сэр,
Не знаю,
Тут такое дело…
-Мне все равно. Мое время
Улетело. Свой кусок судьбы я
Отыграл. Все, что мог я сделал. Я сказал.
-Sapienti sat, ну да.
Но ваш благоденствующий сад
Уже забыт. Исчез давно.
-Повторюсь:
Мне все равно.
-Но как же так?!-удивляюсь, в ужасе, не веря,- Неужели
И для вас оно впустую?
Молвил Гай: И я дурак. Знал бы – стал актером.
Веселил бы плебс.
За один дукат – один орех.
Хотя, вынужден признаться с болью,
С этой ролью
Справился я лучше всех.
-Да не все так дурно,-говорю,-
К своей работе относились вы
По-мудрому халтурно,
И дом ваш простоял еще
Пяток веков.
-Как много слов…
За чем пришел, восточный варвар?
-Я-то варвар?!-говорю,-
Сейчас я сяду и вылью струйку.
Через самовар.

Ну отпил я чаю, чуть разлив.
Тьфу на вас,-сказал. Ушел.
А он остался, насвистывая
Девственный мотив.
Так и было: Октавий и неумный
Хам-пижон.