Это то, что закончится, милая, как ни спорь

Это то, что закончится, милая, как ни спорь, как прекрасной и чистой любовью не называй. Твою царскую шею придавит к земле сапог, ведь слова короля – это, всё-таки, лишь слова. Ну, подумаешь, сказан был ночью той уговор, ну, подумаешь, клятва свободы была дана. Вы венчались, казалось, что всё вам – сплошь баловство. Всюду столько игрушек: турниры, народ, страна, протянулось из детства знакомство – вы лишь друзья, разве можно с друзьями своими делить постель? Ведь сердца молодые, как будто в огне горят: мы зажаты, как птицы, в опеле дворцовых стен.

Как же хочется неба, хотя бы увидеть часть, между башен и бархатных роз – голубой лоскут. Много сказано было мне часто и сгоряча, и признанья твои разодели меня в тоску. Люд придворный ворчит, что опять изшутился шут, дайте нового, мало ли рыженьких дураков. Это то, что закончится, милая, я пишу, хоть и мне не даётся письмо до сих пор легко… но я помню, учила. Сидели в глухой ночи, с нежной строгостью ты объясняла значенья букв. А потом целовались беззвучно, забыв про чин, зля напрасно без этого злую к любви судьбу. А сейчас я уехал на север так далеко, что меня никому и не вспомнить, и не сыскать. Расцветает заря над долиной чудным цветком, и легенда срывается с кончика языка: здесь запрятано вечное счастье в своём мирку, беспредельной (и нашей) свободы большой сосуд.

Здесь, в горах – безупречного неба горит лоскут.
Я однажды к порогу тебе его принесу.