Средние формы - Молодость и Старость

МОЛОДОСТЬ и СТАРОСТЬ.

Математическое

Как в этом мире можно жить счастливо,
когда поделен он несправедливо
И что в нем можно доброго пожать,
в разделах если распри умножать.

От действий этих к светопреставленью
Нас приближает лето.
И в том, что будет ядерной война,
бесспорна математики вина.

В науке, что вредна и безобразна
страшнее вычитанья действий нет.
И вот пример – ужасней нету казни,
чем разность несравнимых наших лет.
***

Встретить старость

Встретить старость – что еще осталось?
Принять, успокоиться, не ныть.
Поле боя мирно предоставить
молодым, неопытным, иным.

Уменьшаюсь, таю и ветшаю.
Превращаюсь в сущее ничто.
И одно лишь только утешает –
обо мне заплачет кое-кто.

Пусть уже мне не прослыть повесой,
Не молоть весенней чепухи.
За меня еще покуролесят
все мои веселые стихи.

Не теперь, но рано или поздно
всем, кого желал я, быть со мной.
И не раз мой стих осушит слезы
молодой, неопытной, иной.
***

Грустная песня

На столбе ладошки объявлений
Пальцами от ветра шевелят.
Подойду, минут не пожалею –
почитать чего они сулят.

Продается детская коляска,
продается мебель и жилье,
продается преданность и ласка.
Молодость никто не продает.

Наступает время невезений –
хмурые осенние года.
Зря искать в газетах объявлений –
кто б свою мне молодость продал.

Продается верхняя одежда,
продается нижнее белье,
продается вера и надежда.
Молодость никто не продает.

На столбе ладошки объявлений
Пальцами от ветра шевелят.
Подойду, минут не пожалею,
почитать – чего они сулят.

Продается детская коляска,
Продается мебель и жилье,
Продается молодость и ласка
Молодость никто не продает.

Наступает время  невезений –
хмурые осенние года.
Зря искать в газетах объявлений –
кто б свою мне молодость продал.

Продается верхняя одежда.
Продается нижнее белье.
Продается вера и надежда.
Молодость никто не продает.

И уже не смотрят с обожаньем
девушки, чего бы я ни спел.
Промелькнула жизнь. Ее не жаль мне.
Жаль, что оглянуться не успел.

Продаются для невест наряды,
продается ветошь и старье,
продается, как известно, правда.
Молодость никто не продает.
***

Остывает солнце

Остывает солнце на закате.
Если вам знакома эта грусть,
пусть она волной на вас накатит,
переполнит душу вашу пусть.

Ярок свет утраченного полдня –
солнца, возведенного в зенит.
А закат вас мудростью наполнит,
успокоит и остепенит.

Остывает солнце на закате.
У всего на свете есть закат.
Вас любовь побаловала? Хватит.
И простите всех, кто виноват.

Счастья вы изрядно передрали.
Ваше счастье – прошлогодний снег.
Скоро ночь и на ночь не пора ли
теплый вам подыскивать ночлег?

Остывает солнце на закате.
С вечером прощаясь, как  с мечтой,
Вы глядите на небо, пока там
не погаснет лучик золотой.

Кто был счастлив, место пусть уступит.
Вы ведь были счастливы не раз.
А рассвет, конечно же, наступит.
Правда, он наступит не для вас.
***

Замелькали годы

Оттого, что вечен и порочен
круг забот, где дел невпроворот,
с каждым годом лето все короче
и все чаще осени приход.

Не желаю мчаться, торопиться,
но, промедлив малость, до поры,
замелькали годы, словно птицы
в колесе, что катится с горы.

Раньше, помню, длились и тянулись
и казался вечным каждый год,
А теперь проснулись, встрепенулись
и рванулись бешено вперед.

И не в силах память воротиться
в скверы детства, юности дворы.
Замелькали годы, словно спицы
в колесе, что катится с горы.

Я уже не сетую на это.
Промелькнули, как цветные сны
Новый год и середина лета
и, как будто, не было весны.

Журавли умчались и синицы,
что клевали с рук мои дары.
Замелькали годы, словно спицы,
в колесе, что катятся с горы.
***

Поседевшей женщине

Я пою поседевшей женщине
что-то давнее, для души.
Взгляд туманный в года ушедшие
вслед за песнею не спеши.

Там одни лишь мечты да глупости,
да забытый десятый класс.
Ах, вы девушки моей юности,
как мне грустно глядеть на вас.

Я пою поседевшей женщине
той, чья молодость далека.
И блестят в лунном свете жемчугом
две слезы на ее щеках

Это юности ветром дунуло.
Это с прошлым у песни связь.
Ах, вы девушки моей юности,
как мне грустно глядеть на вас.

Я пою поседевшей женщине.
Отчего же она в слезах?
Объясните мне, неужели я
хуже пел двадцать лет назад?

Этот жемчуг в такой же лунности
мне бы в прошлом, а не сейчас.
Ах, вы девушки моей юности,
как мне грустно глядеть на вас.
***

Зеркала-зеркала

Зеркала, зеркала,
вы, наверно, мне врете.
Я и тот что напротив –
наша общность прошла.

Я как прежде – юнцом,
а двойник обветшалый
мне приходится жалким
Захудалым отцом

Зеркала, зеркала,
время с нами не шутит.
Вам прибавилось мути.
Мне прибавилось зла.

Равнодушна поверхность
и всегда холодна,
Что спешит меня ввергнуть
в мир без верха и дна

Зеркала, зеркала,
не желаю вам верить,
Вы закрыли мне двери
в мир, где юность цвела.

Мой отвратный двойник,
ты пришел слишком рано.
Разобью зеркала, но …
замахнулся и сник.
***

По утрам

По утрам, как гляну в зеркало,
мысли грустные томят.
Рожа с заспанными зенками.
И щетинист, и помят.

Эта грусть не беспричинная.
Краше пишут мертвецов.
Вот уж новою морщиною
испоганено лицо.

На него ловить мне нечего.
Очень уж измождено.
Утешает лишь, что к вечеру,
чуть приятнее оно.

А, быть может, льстит мне зрение
или сам себе я вру,
или просто освещение
прячет порчу к вечеру.
***

Новая морщина

Новая морщина
у меня на роже.
Что же – для мужчины
жалиться не гоже.

Пусть морщины будут
на лице, как сети,
все равно добудут
рыбу сети эти.

Словят не под водку,
жирную селедку.
Выудят из пены
белую сирену.

Будем петь с ней песни
о любви и спорте.
Старый конь, известно,
борозды не спортит.
***

Весенний жор

Мы все зависим от погоды.
Она наш вечный дирижер.
Забылась слякоть на полгода
и впереди – весенний жор.

И в день такой, лучисто-нежный,
забросив зимнее пальто,
я вновь зажег в себе надежду.
Неясно, правда лишь, – на что.

И снова впереди зарплаты.
и с телом молодым альков.
Но, Боже, как легко заплакать
от радостных таких стихов.
***

Что-то сердцу

Что-то сердцу больно стало тикать
и неровно нынче я дышу.
- Дама, ручку мне позолоти-ка –
больше я у жизни не прошу.

Не смеюсь, не плачу, не надеюсь.
На помойку выбросил мечты.
Деньги нынче, правда, есть на девок.
Я за ними – а они в кусты..

Бьется жизнь во мне, как птица в клетке,
просится на волю отпустить.
Глухарем ей хочется на ветке
или в небе коршуном побыть.

Ей в моей тоскливо стало плоти,
без надежды мается во мгле.
Обещал я в небе ей полеты,
да всю жизнь проползал по земле.
***

Химера

Не зная ни сна, ни меры,
ты отдал ей все, что мог.
Но снова твоя Химера
растаяла, как дымок.

Сойди с беговой дорожки.
Порви на клочки стишок.
Ты, брат, опоздал немножко.
Твой поезд уже ушел.

Мелькали года и лица.
Густел пушок на губе.
Гналась за тобой милиция
и прочее Ка-Ге-Бе.

Отстали и те, и эти.
Уже даже век прошел.
А с ним и тысячелетье.
Твой поезд уже ушел.

Подзуживал черт – Прославься
и вырастешь на вершок.
А ангел мне пел – Расслабься,
твой поезд уже ушел.

Но взвесив все за и против,
всем тем, кто велел – Не пой,
сказал я – Вы, стервы, врете!
Мой поезд еще в депо.
***

Так желтеть

Так желтеть умеют только клены.
Так краснеет только виноград.
В это увядающее лоно
возвращаться нынче я не рад.

Не старуха, что румянит щеки,
не старик, снимающий  парик,
а страны заманчиво далекой
сладкий дым и журавлиный крик.

Отчего же нас она не красит,
старости осенняя страна,
та, что для природы так прекрасна,
как зима, как лето, как весна.

Осень, ты подносишь мне такие
поздние холодные цветы.
Я хотел бы этот мир покинуть
так, как покидаешь его ты.
***

Дрожащими руками

Дрожащими руками тянут бомжи
объедки со столов кафе тайком.
А я гляжу и думаю – О, Боже,
и мне, наверно, вскоре быть таким.

Я вижу, как, небрит и неухожен,
стакан с одеколоном в рот несу.
А дальше – больше. Дальше будет хуже –
пучки седых волос торчком в носу.

На плечи лягут спутанные клочья
и в туалете там, где мразь и слизь,
наверное, не постесняюсь лечь я
И мент дубиной навернет: – Вылазь!

Чем бог пошлет, я стану жить, задаром,
ничьей души собой не бередя,
пока зимой, свалившись под забором,
к асфальту не примерзну бородой.
***

Когда мы плачем

Когда мы плачем о других
и боль в груди растим,
грустя о близких, дорогих,
мы не о них грустим.

Предавшись горю и слезам,
безвыходно и зло,
мы плачем, что закрыт Сезам
даривший нам тепло.

Что, прежде теплая, постель
так будет холодна.
Что дом притих и опустел,
а рядом – тень одна.

И как не плакать горячо?
Ведь безысходна грусть,
что будет некому плечо
под наш подставить груз.

Что сочтены уже круги
и в собственной судьбе.
Когда мы плачем о других,
мы плачем о себе.
***

Мне теперь, наверно, воздается

Мне теперь наверно, воздается
за мои, за смертные грехи.
И одно лишь только остается –
словно в омут с головой, в стихи.

Бес в меня вселился окаянный.
В теле кувыркается моем.
Может слезы – это покаянье,
что я душу сдал ему в наем.

От того, быть может, и рыдаю –
из меня сквозь ребра, как сквозь лес,
мое тело с плачем покидает
буйной моей молодости бес.
***

Не желает девушка

Не желает девушка
женщиною стать.
Не поможет денежка
мне ее остать.

Той надежды, что, мол, даст,
тает уголек.
Утащили молодость,
словно кошелек.

По базарам побежал –
все не тот базар.
Никто слыхом не  слыхал
про такой товар.

Псом голодным с полу кость
в угол бы волок.
Утащили молодость,
словно кошелек.

Скоро кончу поиски –
Нет, чего ищу,
на случайном поезде
в вечность укачу.

Дышит зимним холодом
жизни уголок.
Утащили молодость,
словно кошелек.
***