Антонио

Сорокапятилетний венецианец Антонио Дзокьери считался художником. Матёрым мастером своего дела и уважаемым гражданином. По сей день в летописях тех времён можно найти строчки, где потерявшими сочность чернилами, среди прочего, записано "... Dzokieri Antonio pittore..."
На самом же деле, словом художник или живописец описать его деятельность невозможно.

Принадлежащие ему мастерские, представляют из себя ряд огромных помещений вдоль канала Джудекка с замыкающим их просторным домом, который упирается одной стеной в дом Моретто да Брешиа. Жильцов в его вотчине насчитывается около двух дюжин. Кроме домочадцев и прислуги это, в основном работники мастерской.

Сейчас образ художника -творца ассоциируется у нас с уютной мастерской, мольбертом и, пожалуй, музой или двумя.
Не сказать, что у Антонио был конвейер по производству полотен, но три его ученика одновременно могли исполнять одно и тоже полотно по замыслу мастера. Тогда это практиковалось.

Помимо знания всяческих золотых середин, цветосочетаний и достоверности рисунка, Антонио обладал ещё и умениями договариваться, доставать и изготавливать необходимые материалы и конструкции. Его можно назвать зажиточным кулаком, с той только разницей, что без его присутствия редко обходились светские приемы, даже с присутствием королевских особ и он не был сумасброден.

В самом начале 1652 года, Антонио подписал договор о написании портрета супруги известного в Венеции вельможи, имя которого сейчас нам ни о чем не скажет. Престарелый семьянин, путем интриг своей супруги и ее кузины, пришел к твердому решению заказать этот портрет. Были обговорены самые незначительные нюансы, подписана смета и внесён задаток.

По обыкновению спокойный и рассудительный Дзокьери, сел в гандолу в великолепном расположении духа, он улыбался. Причиной тому была прихоть заказчика изобразить супругу в жемчужном ожирельи, с брошью о семи бриллиантах и, самое главное в синем бархатном одиянии, на фоне его поместья в северной Италии. Казалось бы, обычный заказ, но если бы вы видели это небо над стройным рядом пирамидальных деревьев.

Синий цвет, нет не так - ультрамарин, привезенный из за моря. Вот уже около пятидесяти лет залежи минерала ляпис - лазурь, который бадахшанские торговцы называли аллазорд, неумолимо таяли. Цена на чистейшую краску azzurro, приготовленную из этого минерала, взлетела так, как через сотни лет взлетит цена на луковицы тюльпанов в Голландии или, ещё позже, цена на Биткойн в придуманном людьми пространстве интернета.

 Привыкший вести свои дела серьезно и надёжно Антонио, вот уже одиннадцать лет самолично привозил этот минерал, покупая его у торговца Бабура, такого же знатного в Афганистане, как сам Антонио в своей родной Венеции.

Он сам растирал минерал, сам смешивал его с ореховым или конопляным маслом, отслеживал этапы становления ингредиентов в нужную ему консистенцию.
Кто он был более, торговец, промышленник, химик или художник, представить себе сложно. Одно можно сказать точно, его устремления и привычки привели к огромному благосостоянию и почету среди граждан Венеции.

Вот почему сейчас он был доволен, полотно, на четверть состоявшее из синего цвета, сулило ему существенную прибыль. Даже представители Папы, обладавшие несметными ресурсами и все чаще обращающиеся к нему за росписью стен, исключали из заказов этот благородный синий цвет.

Антонио оставил потомкам в наследство огромный капитал и множество картин. Ни один из его отпрысков, ни в одном поколении не стал pittore. Но им хватило ума, будучи состоятельными гражданами, не лезть в политику, а посвятить свою жизнь более привлекательным и приятным занятиям.