Т33. Серебро. Голосование

Для "Щ-листа" отобрано 31 стихотворение. Ради большей объективности при голосовании произведения приводятся здесь без указания авторства.
*****************

1. Вверх по течению

Чем я владела? Только синевой
На пару дней подтаявшего снега,
Дыханием родного человека,
Неторопливой поступью его…

Так много мыслей было в голове!
На кухне - свет, в гостиной - стол накрытый,
Когда казалось, холода забыты,
Я поднималась по теченью вверх:

Лицом похожи небо и вода.
Прошло и то, что непроизносимо -
И льды, и облака проплыли мимо,
Чтоб не вернуться после никогда.

Осталось только слово у меня,
Звенящее серебряное слово,
Заветное – и ничего другого,
Но уж его так просто не отнять!

2. Шалые

Познает яблочную радость
румянец щёк,
дотронься раскалённым взглядом –
сочится сок.
Бежим по снегу – звуки словно
крахмальный хруст.
Смеюсь, и тут же стал весёлым
замерзший куст.

Не успеваю увернуться –
глаза в глаза.
Подводит полушубок куцый,
но здесь нельзя:
увидят шалые вороны,
увидит сад,
от них запрячу потаённый
довольный взгляд.

Телами сладко подогретый
уснул сугроб,
снежинки серебристый ветер
мне сыпет в рот.
Два оголённых человечка –
к плечу плечо –
лежат и видят в небе вечность.
«Давай ещё!»

3. Разговор

Прошел, как будто искоса, глаза в глаза не смея.
Ах, дождь! Вода побрызгала под ноги суховею.

Тяжелых капель ливневых серебряные бусы
рассыпались по берегу бесхитростным искусом.

Слизнул солёным языком прибой следы водицы.
Несмелый дождь, как ты, прошел, не напоив и птицы.

Вернётся, пережив позор, с осенними ветрами.
Не о погоде разговор.
Что с нами?

4. Языческий портрет

Зелёный Пан на берегу Реки
Сейчас возьмёт побег твоей тоски,
Чтоб вырос он и, листьями укутан, —
Напомнил нимфам дальние леса,
Где реки так же льются в небеса
С печалью светлою, с любовью бесприютной.

Томителен восход твоей души,
Река течёт, дыши иль не дыши,
Сомкнулись берега хрустальным сводом,
Стрекозы блещут в воздухе родном,
И струи отливают серебром
Перед твоим русалочьим народом.

Где ты стоишь, сама любовь стоит,
Так пусть слеза на облаке горит,
Тревожа тень языческого царства:
Величественный, необъятный хор
У ног твоих на фоне вечных гор,
Столикий друг с чертами постоянства.

5. Маскарад

А время катится под горку,
и к горлу подступает ком…
Вдруг поперхнёшься молоком,
и Максвелл молотком в подкорку

ударит: брызнет серебро –
живая ртуть, живого слова.
Вот борода, а вот ребро,
там – бес! И ты на всё готова.

Сантехник Клаус даже рад,
что новогодний маскарад
транслируют в прямом эфире,

и с молотка уходит прочь
по капле выпитая ночь,
в пустой двухкомнатной квартире.

6. Званый ужин

Над городом пурга мела четвертый день.
В общаге колотун и голодно к тому же.
А тут доцент Петров, облезлый старый пень,
прислал мне СМС, мол, приходи на ужин.

Отлично. Хоть пожру, а дальше как пойдет.
Где только, так сказать, не пропадала наша .
Тональником - лицо, помадой алой - рот.
И вот я у дверей , -- Встречай меня , папаша!

...В гостиной на столе ножи из серебра,
салат из огурцов, и полуштоф абсента.
Жена в пансионат уехала вчера.
И этот старый хрен не упустил момента.

–  Ну проходи скорей! Лапуля, как я рад!
– засуетился он, смешон и старомоден.
Что ж, наливай абсент, накладывай салат...
А дальше поглядим на что ещё ты годен.

7. Гора - как шея скакуна
Под рыжей гривой облаков.
На склонах каменных шатров -
Кайма узором зелена.

Окрест, колючками вершин,
Цепляет гриву чёрный лес.
Снегов серебряный компресс
Отводит алый жар глубин.

И мнится: камень только тронь -
До крика твердь напряжена -
Пройдёт по жилам гор волна,
Пугливо шеей вздрогнет конь.

8. Плач

Не завидуйте мне, подружки,
Этой свадьбе вовек не быть,
Лучше в омут мне, в тёмный омут,
Чем всю жизнь с нелюбимым жить.

Пусть жених человек богатый,
Как постылого полюбить,
Ни за серебро, ни за злато
Сердце девичье не купить.

Не надеть мне фаты невесты,
Платья белого не носить,
Лучше в омут мне, в тёмный омут,
Чем всю жизнь с нелюбимым жить.

Приневолили, обручили,
Мне беды этой не избыть,
Не посмела отцу и мати
Ни перечить, ни возразить.

Что я сделала, натворила,
Ни исправить, ни изменить,
Лучше в омут мне, в тёмный омут,
Чем всю жизнь с нелюбимым жить.

9. Шторм

Холка вздыбилась шерстью пенною.
Мощной лапой высадив дверь,
На свободу прорвался пленный -
Необузданный, дикий зверь.

С оглушительным ревом врезался
В беззащитные берега,
Упиваясь собственной дерзостью,
Обломал о скалу рога.

Бросил сил неистовых скопище
На ни в чем не повинный пирс,
Как всклокоченное чудовище
Камнем с неба ринулся вниз.

Побезумствовал – успокоился,
Виновато у ног обмяк,
То ли вновь напасть изготовился,
То ли буйствовал просто так.

И в объятия волн серебряных -
Снова в плен. Приутих пока…
Не иначе, из пены слеплены,
Высоко плывут облака.

10. Из письма

… Утрами иней, полумрак и чай,
до донышка за ночь промёрзший в кружках.
Уже зима, как будто невзначай,
с календаря по лужам в наши души
проскальзывает. Держим на огонь,
врываемся в удушье ржавых печек,
и ветер, ошалевший от погонь,
нам вихри вслед серебряные мечет.
Куражится, всему наперекор
в стволах берёз обугленных кружится…
Зароемся в гитарный перебор,
как в облака – измученные птицы,
спешащие на юг, не нам под стать.
Но вот и вечер. Ночь. Всё-всё закинем,
раскочегарим печь и ляжем спать.
Проснёмся утром, а на струнах – иней.

11. Дурочка

А дурочка по-прежнему живет:
плетет венки. Цветами засорила
углы и стены крохотной каморки.
И августовским палевым жнивьем
плетется в ад – к живым – и в небо – к мертвым,
летит в прогал – кончаются перила:
в корзине – яблоки и в банке – мед.

А дурочка по-прежнему. Плавник
Господней рыбы пилит терпеливо
и ждет-пождет внезапного прилива,
серебряного, точно по часам.
Как будто Бог возьмет ее в ладони
(Сам – невесом, а спустит небеса)
и будет с нею. В дурочкином доме.

И станет ей понятен тот язык,
которым говорят цветы и вещи.
И спустятся святые. Будет вещим
тот дивный сон, что никому нигде…
как дурочка с Иисусом – по воде.

12. Приходит кошка

Приходит кошка, ластится. Впускаю.
Пока пространство не обжито, пустота.
Она идёт походкой как и та,
которая на цыпочках по краю
без страха пробегала и - в комок.
Я делался немым, как паралитик.
Умеет ведь наука столько гитик.
Я поражался и забыть не мог -
мистический обман, замена плоти?
Холёная серебряная шерсть
мне греет руку, но попробуй влезть
туда, где сердце той, что гордо ходит.
Глаза хитрющие, во взгляде - занята!
Хозяйка изучает план комфорта.
Окно открылось, дует телепортом...
Прыг на карниз!
А оглянулась -
точно та.

13. Дух Иоанна глаголет учителю истории

Казань не брал. Во-первых, брал не я,
а во-вторых, уже вернул на место.
Напутал что-то летописец Нестор -
не мой почин, и лошадь не моя.

Не Нестор? Помер Нестор? Бог прибрал.
Не смей, холоп, перечить государю!
Я милостив, но посохом ударю -
так взвоешь, там полпуда серебра.

Ты, часом, мятежу не потакал?
Гляди, Малюта сбросит с колокольни.
Вот был один, забыл как звать, покойник...
Чего дрожишь? Ступай, живи пока.

14. Аквариум

В стоячей воде умирает звук,
Движения больше нет…
А главное что-то ушло не вдруг -
Бессмысленно звать вослед.

Молчание тиной лежит на дне,
Зеленой моей тоской…
Не страшно себя доверять волне
И ветер вдыхать морской.

Не страшно нырять, огибая сеть,
Среди серебристых рыб…
Но слово «аквариум» значит «смерть»
Для тех, кто давно погиб.

Для пойманных в сети слова – вода,
Кольнувшая плавники…
Сплошная стена для двоих – одна
И общие поплавки.

Сегодня Рыбак непривычно тих,
Сквозь воду глядит светло…
Аквариум тесен для нас двоих,
Пора разбивать стекло.

15. Совопросником Товита
встань со мною на молитву -
или недосуг?
Синий сумрак серебристый,
тени делят биссектрисой
вспугнутый уют.
Вой метели косолапой,
заметался у лампадки
золотистый круг.
Мироздание кренится –
я привыкла, как синица,
есть из твоих рук.
Талой влагой набухает
недосказанность – стихами,
почками к весне.
Дверь не заперта нарочно,
и просыпанные крошки
заметает снег.

16. Февральский сплин

Тревожный сон- тревожный, липкий, тяжкий.
С него беззвучно капают минуты.
Завариваю утро прямо в чашке:
Когтит нещадно в горле почему- то.

Вдох медленный, едва лишь слышный выдох,
Синица за окном и вальс метельный.
Февральский сплин сердцам строптивым выдан,
Им даже стёкла в доме запотели.

Ещё одна короткая суббота
В холодном храме на великой мессе.
Сомненья набирают обороты-
Вступаю в клуб поклонников депрессий.

Позёмка серебрится мишурою,
Друзья молчат, согласно алфавиту.
У мачехи- зимы дни- ночи строем,
И я плетусь последней в этой свите...

17. Проигравшийся принц

В каждой стопке текилы как в море себя хороня,
властно щёлкая пальцами «дай мне!» над барною стойкой,
проигравшийся принц продаёт по дешёвке коня,
и полцарства не жаль, и принцессу не жалко нисколько.

Здесь расплата за гордость - заточенный нож под ребро.
Воры чувствуют кровь, даже если она голубая.
Я вас выкуплю, принц, вот, возьмите моё серебро -
настоящее, куплено в отпуске в лавках Дубая.

Мне не жаль даже золота, только его не вернуть -
в прошлый раз было золото, помните, мой ненаглядный?
А теперь серебро, а потом только медь или ртуть.
А потом - ничего, только сталь и кровавые пятна.

18. Затопи, батя, русскую баню…

Если гости с дороги устанут
Иль заложит от ветра в носу,
Затопи, батя, русскую баню -
Я озёрной воды принесу.
Так возьмись с кочергою за дело,
В топку чурок подкинув в смоле,
Чтобы тяга в трубе загудела
И вода забелела в котле,
Чтобы дух доставал аж до пяток,
Как в пустыне горячий песок,
Чтоб, в предбанник рванув мимо кадок,
Сигануть в серебристый снежок.
- С лёгким паром, друзья, с лёгким паром!
Пусть играет, как в юности, кровь!
Говорится в народе недаром -
После бани рождаешься вновь.

19. Вышел месяц из тумана...

Рассыплет ночь по небу серебро.
Бродяга - месяц выйдет из тумана.
Слепое зло покажется добром,
Когда тебе я верить перестану.
Признает ночь тогда свою Лилит,
Достанет месяц из кармана ножик
И тихо скажет: “ Все, тебе водить..”,
И боль мою, вчерашнюю, стреножит.
Не для меня ты строил этот дом,
Не для меня. Моя судьба иная.
Захлопнет ночь шкатулку с серебром.
Не из ребра, увы.
Не из ребра я.

20. На Мутном. Март

Разливом берега не притопило,
А только обморочило едва.
У кромки нет ни мусора, ни ила,
А лишь трава да палая листва.

Многообразен серебристо-чёрный
Оттенок в обездвиженной воде,
И тонкий лёд, как блин непропечённый,
Распластан по сырой сковороде.

Ещё таится озеро – для вида,
Не доверяя ряби и волне.
Под этой толщей даже Атлантида
Смогла бы упокоиться вполне.

А жизнь уже почувствовала шило
В известном месте, и без суеты
Пугливо верба ветви распушила,
Похожие на райские цветы.

21. Любовь Ар-деко

О мой босоногий Бог,
Ты светел и чудно наг.
Под нами течет песок,
И лёгок бесплотный шаг.

Неужто конец борьбе?
Чело озаряет нимб.
Я буду Землей — тебе.
Ты Космосом будь — моим.

Искристая звёздная взвесь...
Серебряный лунный звон...
Дремотно и мирно здесь
Струится песок времён.

Я в алом плаще, мой Бог.
Со мною земная страсть.
Позволь же у белых ног
Кровавым цветком упасть.

22. фиалковое

Ломают пальцы хлеб, на стол роняя крошки.
Вновь ужинать одной, напротив – пустота.
В квартире – полумрак. Зеркальные окошки
Напоминают вход в девятые врата.
Я делаю глоток. Дрожит вода в бокале.
Мой декабрист на спор теряет алый цвет,
С фиалкой голубой, как старичок, скандалит,
Не хочет соблюдать двойной нейтралитет.
Озябшею рукой затрону пену кружев,
Серебряный браслет под стопкою белья.
Спросили у меня: его ты любишь? нужен?
Срывается в ответ: ему нужна ли я?

23. Лунные люди

Есть лунные люди, что лунною ходят походкой.
Они улыбаются тихо улыбкою кроткой,
Их станы изящны, их души созвучны с минором,
Глаза их кошачьи подёрнуты дымчатым флёром.

Они предаются мечтаньям и воспоминаньям,
От будней людских отгорожены лунным сияньем.
Любая безделица вызвать способна их слёзы…
А впрочем, их мало заботят земные курьёзы.

Не стоит считать их глупцами, клеймить их позором –
Они просто вечно в себя обращённые взором,
И лад их особый – тончайше-серебряно-струнный.
И я тебя тотчас узнала, мой нежный, мой лунный…

24. Снова ветер сугробы наносит,
тянет вьюга колючую шаль –
это, в пену взбивая метели,
серебристые стелет постели
для зимы молчаливый февраль.

На реке полыньи подморозит,
чтобы рыбам спокойнее спать.
В небе тучи разгонит, луч солнца,
появившись в небесном оконце,
разукрасит морозную гладь.

Ни витийства не зная, ни прозы,
потому-то и дней с "гулькин нос",
так решили – ну разве не здраво,
братья-месяцы, думая:"Право,
не оспорит февраль, не "дорос".

Вот молчун и торопит морозы.
Перед тем, как уйти на покой,
он развесит сосульки-конфетки,
словно в детстве игрушки на ветках,
забавляясь прощальной игрой.

25. Ушедшие души

Ушедшие души туда,
Где их не догонит вода.
Ушедшие души от нас,
Уставшие слушать рассказ
О правде, о зле, о добре.

...Там ёлка стоит в серебре.
Там полузабытые тени.
Там все, по кому я тоскую.
И я их не в силах позвать
И их имена прошептать...

И даже позволить мечтать
О встрече, рискуя...

26. Пустоцвет

Танцевала, хохотала стыло,
Выбирала взгляды и тела.
Никому вселенных не открыла,
Никому даров не принесла.

Соль и сахар сыпала горстями,
Покрывала стужу серебром.
Ни о чем не мучаясь ночами,
Ни о чем не горевала днем.

Душу ни за что не продавала,
и, в мельканьях стрелок и минут,
От страстей-метаний убежала,
Сберегла покой свой и уют.

А в уютах тишина и тина
И глядят в отместку зеркала.
Смерти не нужна, любви - противна,
Господу и вовсе не мила.

Что же делать с этой пустотою,
С этой легкой и тяжелой ношей,
Когда раки свистнут за горою?

Ни чертей, ни ангелов в прихожей.

27. Боль

Я – в стон разомкнутого “О” –
Сквозь
Гортань кипящую скользну
Внутрь.
И обжигает желобок.
Боль –
Ярчайшим льдом, калёным льдом…
До –
Как тень тепла, как тень легка,
Как
Забытый призрак милой лжи –
Жизнь…
А здесь серебряно-чиста –
Та:
В зрачке игла, в ладони гвоздь, -
Ось.
Ось мирозданья. Жизнь уйдёт
В тот
Короткий стон сквозного “О” –
Боль.

28. У барона

Бархат пыльной драпировки,
Вензель стерт абракадаброй.
Серебро для сервировки,
Серебро на канделябрах.

Плачут старым воском свечи,
Терпкий рислинг подан к утке.
Пудра сыплется на плечи
С парика при каждой шутке.

- Да, барон! Мы все отметим.
К черту букли! Ими сыты.
Я пришла к Вам не за этим.
Верю в Вас, причем открыто.

Этикет меж нами лишний -
Увертюры и допросы.*
Это сок той самой вишни?
На Луне бывают рОсы?

Не грешу серьезной миной,
Улыбаюсь умным лицам.
Правда - только половина
Основания влюбиться.
-
* - "Всё пойдет по плану: после увертюры – допросы..." (к/ф "Тот самый Мюнхгаузен")

29. Июнь

Дождя серебряное пенье
И гром, рокочущий вдали...
Мне по душе твоё цветенье,
Твоё томление любви!

Покуда луг простоволосый
В ночной остуде не продрог,
Ведёт тропинкою белёсой
Цветочный синеглазый бог

К ромашкам, что бегут босыми,
Коленки вымочив росой...
И бродят молнии косые
За дальней лесополосой.

И жарит царственное лето
Румяный блин к поминкам дня,
И ходит смерть моя по свету,
Но не отыщет здесь меня.

А я счастливой и свободной
Стою и пью стихи с листа,
И светит кровью благородной
Берёзы юной береста.

30. Привычная утрата

Старухи шептались беззубыми ртами:
«Какой бессеребренник - нажил как мало».
Соседка пожитки в шкафах разбирала,
Курили приятели за воротами,
Топтались, молчали, смотрели с оглядкой
На крест свежеструганный справа у двери.
Кому же рыдать от внезапной потери?
Родных- никого. Не родных – два десятка.
Ушедший пришедшим был близок едва ли…
Так, просто старик. Да и виделись редко.
Но воздух печалью наполнился едкой,
Когда вновь преставленного отпевали.
Притихла деревня. Привычна утрата –
Пустующей стала еще одна хата.

31. Дежавю

А я не отражаюсь в зеркалах
Ни абрисом, ни ракурсом, ни смыслом.
Уравновесив страсти коромыслом
Ладони умываю до бела.

И не смотрю из зеркала в упор
На тени от серебряного века.
Рассыпавшийся бисером молекул
Поэт поёт. И этo – a propos.

Зеркален мир. И перманентен страх.
Поэта мне, поэта из кошерных!
Толпятся все в очередях инферно
С лирическим названием – ГУЛаг.

=============================
Как голосовать? Просим В ОТДЕЛЬНОЙ РЕЦЕНЗИИ указать ШЕСТЬ чисел, соответствующих порядковым номерам понравившихся Вам произведений, в столбик в формате

15
9
30
11
14
3

без запятых и других посторонних знаков. РЕЦЕНЗИЯ СОДЕРЖИТ ТОЛЬКО ШЕСТЬ ЧИСЕЛ! Верхняя строчка дает 6 баллов, нижняя, соответственно, 1.
Проголосовать можно только один раз. Вносить изменения допускается в течение 15 минут после выставления. Дальнейшая коррекция запрещена и не будет засчитываться при подведении итогов. Голосование за свои произведения не допускается. В голосовании может принять участие любой автор Стихи.ру, опубликовавший свое первое произведение либо написавший свою первую рецензию не позднее одного месяца до дня объявления голосования. Голоса с пустых страниц и клонов в расчет не берутся. Авторы принятых работ голосуют ОБЯЗАТЕЛЬНО.

При определении призовых мест в случае равенства баллов ПРЕИМУЩЕСТВО ПОЛУЧАЕТ АВТОР, ПРОГОЛОСОВАВШИЙ РАНЬШЕ.

Прием голосов завершается объявлением ведущего после 23 ч. 59 мин. 13 февраля 2019 года.