Шестьдесят три часа и шестнадцать минут

Шестьдесят три часа и шестнадцать минут.
Только небо, в глазах миллионов.
Они верили, парням по силам маршрут,
Не сломают им крылья циклоны.

Полюс взят, компас сходит на время с ума,
Штурман ловит приборами солнце,
А внизу белый снег, здесь и летом зима
И вверху в облаках ни оконца.

Фюзеляж под глазурью тончайшего льда,
Леденеют рули, элероны,
Радиатор кипит, на борту вся вода
Заморожена, нет и галлона.

Командир, что молчишь? Делать что старина?
Охлаждения нету в рубашке.
Долетим мужики, там за нами страна,
Лей из термосов всё и из фляжки.

Сбить бы наледь с крыла, хоть немного тепла,
Самолёт гладит бреющим волны,
Корка глянца с перкали росою стекла,
Горкой снова наверх, газ на полный.

Впереди вновь циклон, обходить далеко,
Кислород у троих на исходе.
Братцы, выше пойдём, за штурвал Байдуков,
Слушай штурман, так дышится вроде...

И опять облака, облака, облака,
Бесконечность слепого полёта,
Усыпляет симфония гула движка,
Под раскачку всего самолёта.

Замелькала под крыльями снизу земля,
Точат зубы Скалистые горы,
Крутит небо лассо, значит снова петля,
Уходить в океан, на просторы.

Долетели, Ванкувер, бежит полоса,
Ждёт Америка чудо-героев.
Удивление слышится там в голосах,
Из чего самолёт русских скроен?

Много вод с той далёкой поры утекло
И не знают про Чкалова дети,
Но хотелось, чтоб чувство и в них забрело,
Быть всегда впереди на планете.