L M

Мыслю тобой.
Фара машины –
словно луна,
отражённая в зеркале луж.
Я –
твой непризнанный муж
всеми,
кроме тебя –
вершины.

Город гурьбой
прятался
в буднях
от тлена и голода.
Срез поколений
шагом метро
пуповины
выглядел бодро
и весело,
смял инфантильность рутины
сочный фастфуд без повода.

Мыслю тобой.
Город изнежен.
Бережно
в рукава
шерстью пушистой
снега,
он охранял от бега вечно спешащих,
в вязких доспехах формул, сулящих
успехи.
И словоохотливый рой
пёстрой толпой отвлекал от
признания в варежку той.
Ягод малины кровь
и сок
бились в висок.
Плыли под крыльями ног
льдины.
Сумрак гудел и густел.
Брошенных костью
в пасть дня,
вечер объял и согрел у огня
зрелищ, вместилищ…
«Мне лишь,
прячась словами в песках Петербурга,
неинтересно с вами.
Вы лучше сами.
Сейте и смейтесь.
Сыпьтесь и лейтесь.
Серых и вялых – в сани.
Только одна
близость вина
сварит сознание
в толще котла дискотеки…»

Но на глазах
прятались грусти
набеги.
Позже в стихах
вечер отмечен
рваными спазмами нерва-стиха,
кожей, искусанной холодом
снега.

Я,
ночи лизнув вены без сна,
буду отзывчивым трудоголиком.
Результативным догматом полна
мера-душа и методикой.
Дела азарт
кот  уничтожит влюблённостью в март.
Ворох пустых обещаний и плат
сгинет в декабрь.
Только твоё сообщение греет.
Пальцы,  и грудь
горы свернуть жаждут,
литературный труд
прежде всего,
бешено ждут
все, кто умеет читать,
считай – каждый,
а ты, тем более
всё моё новое
перечитаешь
минимум
дважды…

30 января 2018 г.