VII

Я обожал француженок сильней всего на свете,
И я смотреть на них часами мог.
Я обожал француженок, пока тебя не встретил,
И посмотри, у чьих теперь я ног!

Мне нравились парижские заклятья,
Я их стихами восхвалял и день, и ночь.
С каким бесстыдством с тел срывая платья,
Пером я их описывал точь-в-точь.

В моих словах они, совсем как в жизни,
Дышали и смеялись от вина.

Но сердце стало вдруг совсем капризным,
Ему пустой была их новизна.

О фея! Как от чар, мой ум пленивших,
Сбежать в привычный мир полей и трав?
Как губы, цвета сочной спелой вишни,
Как своевольный не парижский нрав

Мне не вселять во все мои стихи?
Ах, утонуть бы мне в пустом бокале,
Чтоб позабыть касания руки,
Чтобы духи твои сознанья не пытали.

И мне мотив девиц парижских стар,
Мне танцы их наскучили до жути.
И плачу я, как тысячи гитар,
Над тем, что, наконец, дошёл до сути.

И я смотрю, как ты идёшь ко мне,
И я, смущаясь, прячу сочиненья.

Ты говоришь, что истина в вине,
А я так пьян, что полон огорченья.