Любовь смотрела неба синью...

Взяв свой альбом, карандаши,
Я  полем шёл, простор вдыхая.
Февраль, но поле расцветает,
Восторг рождая, для души.

Я трогал кустики полыни,
Вдыхая аромат степной,
И с ним, в меня, текла любовь.
Любовь смотрела неба синью.

Ни облачка в её глазах!
Взгляд, словно океан глубокий.
Впервые, зиму, синеокой,
В цветах я вижу – не в снегах.

Присев на камень полевой,
Раскрыв альбом, рисую поле,
Как ветер скачет здесь на воле,
Конём летает над травой.

А травы тихо шелестят,
Зовут прижаться к их ладоням:
Мол, сны такие, лишь сегодня,
Они любовью опьянят!

Но я заметил дикий ирис,
Его нежнейший хохолок.
О сне и думать я не мог,
Какие  б сны мне ни приснились!

Я рисовал цветка портрет,
И чувствовал, что я влюбляюсь,
Степи февральской удивляюсь,
Родившей столь прекрасный цвет!

Пусть этот ирис небольшой,
Но сколько в нём красы и чувства!
А сколько смелости, безумства,
Так взять, и вырасти, зимой!

Цветок на солнышке сиял,
Светился разными цветами.
Цвета звучали сочной гаммой,
Пока портрет цветка писал.

Но вот портрет цветка готов.
Кладу портрет  с ирисом рядом,
Чтоб оценить, без страсти, взглядом:
В живом цветке был дар богов.

Его бы маслом написать!
Карандаши тускнеют рядом…
Цветка ещё коснувшись взглядом,
Домой решаю поспешать!