Мал золотник, да дорог

 
    - Алитет, сынок, отец собирается ловушки и арканы ставить, тебя ждет,"- сообщила Мигульча сыну.
- Я уже готов, мама, иду.
Снега уже было предостаточно, он рано выпадает в этих краях, и уже хорошо были видны следы зверей. Отец с сыном взяли лыжи, покрытые шкурой росомахи, повесили за спину понеги - дощечки на лямках с привязанными и необходимыми в дороге предметами, и отправились в путь. Оранжевый диск солнца лениво поднимался из-за низкого горизонта, всполохом озаряя все вокруг удивительным по теплоте цветом. Алитет приостановился и невольно залюбовался этой красотой, но отец поторопил его: "Сынок, надо поспешать, день короткий, а дорога длинная, успеем ли?" Да-да, ами, иду".
     Шли не торопясь, примечая все следы зверей. Расставив ловушки и арканы, уже возвращались довольные к стойбищу, как вдруг навстречу им выбежал абе (парень) и закричал: "Докладта ми, хав ми", и сообщил им, что приехали гости. Действительно, около чума стояли нарты, а в чуме была русская женщина из Управления образования Звенкийского автономного края - Соколова Людмила Ивановна.
 - Я приехала вот по какому вопросу, - начала она, - сыну вашему надо учиться дальше, он большой умница, на всех олимпиадах разного уровня занял первые места, но русскому языку надо еще подучиться, поэтому мы направляем его на курсы по подготовке к поступлению в институт. Курсы начинаются с декабря.
    Отец задумался, он понимал, что всю жизнь сына не удержишь около себя, но, потеряв двух сыновей на охоте, младший был особенно теперь дорог. И все - таки, Жергауль дал согласие: "Пусть Алитет осваивает новую тропу, чем он хуже других? А мы с матерью уже ступили на дорогу в нижний мир". И неожиданно
для Людмилы Ивановны процетировал четверостишие эвенкийского поэта А.И.Немтушкина:
            А, если хочешь, чтоб эвенков род продлился,
            И, чтоб чум сына твоего в тайге дымился,
            Учи его не только книге, но и делу -
            В руках весло, топор, аркан держать умело.
И закончил: "Этим мы будем заниматься до декабря, а потом пусть Алитен едет учиться".
       За повседневными делами быстро пролетело время, уже и декабрь подкатывал с обильными снегами и крепкими морозами, и надо было готовить сына на учебу в Ногинск, что на реке Тунгуске. Родители волновались, да и сам Алитет был неспокоен: он никогда так надолго и далеко не уезжал из дома, если не считать школу - интернат. Теперь у него начиналась новая жизнь, в которой он мог надеяться только на себя, но учиться ему нравилось, этим он только и успокаивался...
   В эту ночь перед отъездом на учебу Алитету совсем не спалось: он вышел на морозный воздух, посмотрел на небо, по которому биссером причудливо рассыпались звезды, одна особенно была крупнее всех и мигала, как будто хотела что-то сказать или подбодрить Алитета. Он обошел чум, проводя рукой по меху, посмотрел на другие - все было привычное и родное...зашел в олений загон, где к нему сразу же подошел его любимый олененок и ткнулся головой в грудь, прося погладить... Алитет пожалел, что ничего съестного не взял с собой. Сердце сжалось болью...если бы он только мог все это забрать с собой!!! Так до самого отъезда ему не удалось уснуть.   
       Когда над стойбищем показался вертолет, все жители вышли его встречать. Диковинная вертушка покружилась над ними, выбирая удобную площадку в стороне от оленьего стада. Перекрикивая шум винтов, пилот громко объявил экипажу: "Ну вот и стойбище. Спускаемся." И вертолет на лыжах спустился на снег. Подождав, когда остановятся лопасти винта и уляжется поднявшаяся от ветра снежная пыль, экипаж стал спускаться по трапу. Навстречу им неуклюже, переваливаясь с боку на бок на полусогнутых ногах, бежал оленевод маленького роста, одетый в парку, отчего казался совсем ребенком: "Моя вас шибко ждала," - поравнявшись с экипажем, выдохнул "ребенок" каким-то скрипучим, гортанным и совсем не детским голосом. Лицо его было загорелым и обветренным, да это и понятно, ведь основную часть времени он проводил на морозных ветрах. По внешнему виду трудно было определить его возраст, но, войдя в чум и скинув верхние одежды, все увидели перед собой молодого человека, скорее юношу: - "Моя мал - мал готова," - грустно произнес он, показывая на мешок и рюкзак, стоявшие у входа.
- "А почему грустный такой? Ведь едешь учиться! Мир другой увидишь. Не каждому из выпускников так повезло," - поинтересовался летчик. - "Жалко моя родители, жалко оставлять," - ответил юноша.
    Летчики попили чаю, согрелись и заторопились вылетать, пока стояла хорошая погода. Все оленеводы прощались с Алитетом, каждый старался дать ему напутственное слово, а потом от всех сделали подарок -  омулет, сделанный из меха, кожи и драгоценных каменьев: "Пусть Хэвэки (добрый дух) помогает тебе в учебе и новой жизни, аят бикел (всего доброго!" Алитет изо всех сил сдерживал слезы - "мужчина не должен плакать!" - так учил отец, и, обняв родителей, поднялся в вертолет. Его ждала впереди новая, ему еще не знакомая жизнь в большом городе среди чужих пока еще для него людей.
         Курсы помогли Алитету в русском языке, но не настолько, чтобы с легкостью он мог общаться, все-таки, в этом требуется практика, но говорил он сносно и, по крайней мере, можно было его понять. Он стал студентом Новосибирского педагогического института. Впервые Алитет пришел в институтскую библиотеку уже в начале сентября, где я его и увидела. Мне нужно было взять рецензию у профессора на свою работу по защите на высшую категорию, но профессор задерживался, и я решила зайти в библиотеку к своей знакомой, которая помогала мне в подборе нужной литературы. Издали я помахала ей рукой, но она не обратила на меня внимания, была занята, и я направилась прямо к ней. Меня заинтересовал ее разговор.
     Валерия Николаевна, так звали мою знакомую, стояла за стойкой для раздачи книг, а перед стойкой - небольшого роста студент, она не могла видеть его всего и подумала, как потом рассказывала, что это чей-то ребенок, поэтому и спросила: "Чей это ребенок?" Но ответа не последовало, и тогда она спросила непосредственно самого Алитета: "Ты чей будешь?" - и мгновенно услышала достойный ответ: "Моя ничей, моя студент и надо читать." - "Отойди подальше, я тебя не вижу!" - попросила она.
Молодой человек спокойно отошел, ни капли не стушевавшись, и тут она потеряла на минуту дар речи: перед ней стоял парень в длинной и широкой рубашке какого-то серо-землистого цвета, штаны - не штаны (брюками не назовешь) были заправлены в кирзовые сапоги. По всему было видно, что его это нисколько не смущает, наоборот, он чувствовал себя достаточно уверенно.
- "Ты почему в библиотеке в сапогах, у тебя другой обуви нет? Лапы-то сопреют" - выпалила она первое, что пришло на язык. Мне даже жалко стало парня и я укоризненно на нее посмотрела. Она поняла, что что-то не то сказала, но  Алитет тут же парировал: "Моя не лапы, лапы у хозяина".
- "У какого такого хозяина, что-то я не пойму, говори толком." - "Медведь - она хозяин тайги", - и, выставив ладошки перед собой, растопырив пальцы и открыв рот, изобразил медведя. Валерия Николаевна даже отпрянула от стойки - так правдоподобен был образ медведя. - "Да ну тебя, - махнула она рукой - и так больно красив, а тут совсем напугал."
         Но эта непосредственность, открытость Алитета вызвали в ней теплые материнские чувства и желание защитить его и помочь. Она взяла список книг и начала заполнять абонемент на нового неординарного студента: "Как тебя зовут? Как фамилия? - спросила Валерия Николаевна, на что услышала встречный вопрос: "Весе имена называть?" - "А у тебя их много? - поинтересовалась она. - "Кода мой был мал, зывали Тыкульча - " сердитый", от соглаза, мал - мал рос, моя была Гудейкен - "красивый", бабушка - шаманка так звала, теперь моя - Алитет Гильды, онако у нас и русских моного имен". -"Хватит одного, последнего." Вот так и познакомилась она с непривычным на вид студентом, не похожим на других, но, который в последствии оказался самым любознательным и активным читателем библиотеки. Не зря в народе говорят: "Встречают по одежке, а провожают по уму".
      Валерия Николаевна в полном смысле взяла над Алитетом шефство, готовила русские блюда и угощала его. Она любила смотреть, как он с аппетитом ест и, не спеша, рассказывает о своем крае, о том, как с отцом ходил на рыбалку на тайменя, которая считается царь - рыбой в сибирских реках, и, чтобы его взять, надо ох! как потрудиться, это можно сравнить только с охотой на тигра...а реки чистые, прозрачные, и воздух свежий и густой, хоть пей его глотками. Вспоминая все это, на его лице отражалась глубокая внутренняя  печаль, и подкатывал комок к горлу. Валерия Николаевна, как могла, успокаивала Алитета, по-матерински глубоко сочувствуя ему.
      Видя ее теплое отношение к нему, студенты так же, чем могли, помогали Алитету, и слышали от него всегда благодарственное слово: "Пасибо!" Со временем Алитет преобразился и в одежде, и в общении на русском языке. Преподавательский состав заметил в нем незаурядные способности. А уж английским языком он владел в совершенстве, и студенты часто обращались к нему за помощью. 
- "Я очень скучаю по дому, - делился он с Валерией Николаевной,- мне часто снится чум, мать и отец, оленеводы, провожавшие меня, и каждый раз перед сном и по утрам я целую омулет и через него беседую с родными, прошу Хэвэки дать мне сил и терпения. Каждую неделю пишу письма родителям, которые читаются всеми  оленеводами. Когда закончу институт, вернусь на родину. Работы там непочатый край. У меня есть мечта, чтобы дети моего народа учились, знали этот мир не по наслышке, и, чтобы он не был им в диковинку, как раньше был для меня."
- "Ты очень изменился, Алитет, с того времени, но остаешься верным своему народу, за что я тебя очень уважаю. А как по вашему будет "изменился к лучшему"?"
- "Аятмар ол - ми". И она повторила эти слова.
А слова благодарности. которые слышала каждый день и по нескольку раз в день, уже знала наизусть: "Пасиба авгарат" - спасибо за угощение.
     Как-то Алитет пришел к Валерии Николаевне с печальной вестью: "Мои родители ушли по дороге в нижний мир, и мне надо ехать проводить их". Она отвезла его в аэропорт и по-русскому обычаю перекрестила, а он поцеловал свой омулет. И вдруг спросил ее: "А согласны ли вы быть моей посаженной матерью? У меня есть девушка, и я хочу жениться, и продлить род отца, но это будет позже, когда накоплю на свадьбу," - на что Валерия ответила утвердительно. Всю дорогу Алитет думал о родителях и жалел о том, что в последние их дни он не был с ними, мысленно благодарил их за открытие перед ним нового пути в жизни.
      Войдя в свой родной чум, он заметил берестяной короб. Оленеводы сказали, что все, что там находится, принадлежит ему. Там лежали меха, каменья и много денег, которые собирали всем стойбищем для Алитета. Он все это принял с благодарностью и объявил свое решение: "На эти деньги построят вам дома, а в чумах вы будете жить только в летнее время. Я думаю, мои родители поддержали бы меня в этом".
       Он выполнил свое слово, когда вернулся к себе на родину с молодой красивой женой, не побоявшейся поменять большой город на отдаленный район Севера.