Череповец

Маша лежит на столе,
увижусь ли с Машей?
Век и ещё половина - одним мазком:
Омский острог, Семипалатинск - семи коллажей,
и с Николашей..
Что за дурак чертил?!
В Баден-Баден потом ползком.

Долгий этап, жизнь без запятых и подъячих
на пунктирном ходу
по обоим контурам вглубь -
в ненасытность их губ..
Неужели значит так много? - Значит!
То ли под меч,
а в сущности под каблук.

Печать на крыле - эрзац:
последнее милосердье
длинных подмостков, каменных голограмм..
Плачь же, Паяц,
на моментальном Босха
слезами Верди
из синегубых, полутранзитных ран.

Твой ядерный принц,
вздымающий плеть над причтом,
и метапророчества их скоморошьих лбов -
это ведь тоже любовь -
по сонмам, верстам, обличьям..
праймериз бога
с кремозащитою от Голгоф.

Новая летопись:  боком скользя,
и крест - невесомой поклажей,
да и зачем он..
Ведь главное, ноги в тепле!
Маша лежит на столе,
увижусь ли с Машей -
про это нельзя,
про это - печать
на крыле.