О Отец, как видите, нолями...

            * * *

О Отец, как видите, нолями,
Я встречал сначала этот зов.
Может, Вы не захотели сами
Смазать на душе моей засов?
Слишком на поверхности экрана
Дикое и яркое рябит.
Согласитесь, что немного странно –
Так, в лицо не зная, полюбить…

Но причина всех землетрясений
В том, что раньше вызывало смех.
Только вверх растёт любое семя.
Думает, что вбок, а всё же вверх.
Был внезапен и подобен ране
Золотом рассыпавшийся луч,
Разбудивший в каменном кармане –
Кто-то скажет – крест, а кто-то – ключ.

С Ним ходили белые двенадцать.
Как клубок, замотаны пути.
Для чего же было упираться
И вослед за ними не пойти?
Видно, нам мала любая фора,
Всё ещё мила родная муть.
Даже доказательства Фавора
Скептика и труса не возьмут.

В известковых норах Иудеи
Мы своих хороним мертвецов,
Не желая или не умея
Взор поднять от дедов и отцов,
Чтоб увидеть в недалёком море
И вне власти всяких Иудей,
Рыбаков, что в непрестанном споре
Изловили тысячи людей.   

Посреди воды однажды разом
Злой туман кораблик заволок.
И двенадцать потеряли разум,
Перепутав запад и восток.
Дурно стало им с собой в разлуке,
Хуже, чем под ветром ножевым –
Но тогда Учитель поднял руки
И распялся парусом живым…
 
Под напором внутреннего ветра
Словно взрывом лодку разнесло.
Выросли сперва до километра,
Общее умножилось число.
И пока мы, по-овечьи блея,
Сотни лет к Нему искали мост,
Миром стать успела Галилея,
А Кинерет море перерос.

Нынче я переношу опаску
С севера на плавящий зенит.
Призывая основную сказку,
Кровь кипит и как струна звенит.
Отодвинув ужас перед Вами,
За Петром, шагнувшим в пустоту,
Зажимая голову руками,
Побегу по зыбкому мосту.