За Вегой 5-6

5. ЗАСТОЛЬЕ   

На по­сад­ку — и за стол! Пе­ре­стал кру­чи­нить­ся.
Ви­на… Вод­ка… Раз­но­сол… Стол — кон­ца не ви­дит­ся!

Со­ков раз­ных — и не счесть, как с кар­ти­нок со­ки!
А са­ла­ты! Все бы съесть, но са­ла­тов — сот­ни!

Виноград-то! Виноград! Для деревни — чудо.
Здесь же — даже не едят, синих гроздей — груды!

А уж вся­ких апель­си­нов, ман­да­ри­нов ог­нен­ных —
их и ва­зы не вме­сти­ли, по уг­лам на­топ­та­ны!

А уж по­сле сто­пок вот — груз­ди бе­ло­снеж­ные —
так и ле­зут пря­мо  в рот, хруп­кие да  неж­ные.

— "Ты до­во­лен ли, дру­жок? Путь-то был — не ближ­нень­кий!
Съешь;ка вин­ный пи­ро­жок, с за­ве­жан­ской ви­шен­кой".

Съел. Еще один бе­ру. Чув­ст­вую от яго­ды —
что ше­ве­лит­ся во рту, как жи­вая, ра­ду­ет…

Да­ли ды­ню в ру­ки мне — ну поч­ти мет­ро­вую,
сам не ве­рю, что до­ел, съел ее, ме­до­вую.

Мне еще од­ну не­сут! На ко­ле­нях, те­п­лую,
так и хо­чет­ся кус­нуть, буд­то дев­ку тол­стую. 

От сто­ла ли не встаю — смот­рят не­усып­но.
Как во сне я ем и пью, дол­го, не­на­сыт­но.

Гля­ну вдоль сте­ны-стек­ла в не­бо с баш­ни-гру­ши —
и на стол гля­жу: ага! вот че­го не ку­шал… 

Это на­до ж, как встре­ча­ют — ров­но три­дцать три во­ж­дя,
при­ве­ча­ют, ве­ли­ча­ют, три­дцать три бо­га­ты­ря, —

страш­но­ва­тых, кор­не­ва­тых, фио­ле­то­во;се­дых,
тем­но-си­них, си­не­ва­тых или яр­ко-го­лу­бых…   

У во­ж­дей та­ких си­жу — а не страш­но. Ве­се­ло!
Звез­ды—яб­ло­ки гля­жу, раз­ва­лил­ся, в крес­ле-то.

Кос­мос ви­жу во всю ширь… Он плы­вет. Ка­ча­ет­ся.
Хо­ро­шо за Ве­гой жить! Не о чем пе­ча­лить­ся.

И ус­та­лость не бе­рет. И в ду­ше энер­гия.
Гу­ма­низм у них цве­тет. Век бы жил за Ве­гою!


 6. СЕКРЕТ РАСПОЗНАЛИ

— "В чем, ска­жи­те, ваш сек­рет изо­би­лья на­ции? 
Не да­ди­те ли со­вет и ре­ко­мен­да­ции?".

 — "А сек­рет у нас — су­ров! Мы се­бя уви­де­ли 
и од­на­ж­ды — ду­ра­ков, как кло­пов, по­вы­ве­ли!".

— "Но ведь их же, гос­по­да, не­воз­мож­но вы­чис­лить!".
— "Эта труд­ность — не бе­да, не бе­да для лич­но­стей!".

— "Рас­по­зна­ли-то вы как?.. — спра­ши­ваю хит­рень­ко.
— Кто не си­нень­кий — ду­рак? Кто ду­рак — не си­нень­кий?".
 
— "Нет! При­бор у нас та­ков, он в боль­шой сек­рет­но­сти,
на кло­пов, на пау­ков… и от про­чей вред­но­сти".

— "Вы бы нам его на год, тот при­бор, на­пра­ви­ли.
Ведь у нас — на­обо­рот, ду­ра­ков ос­та­ви­ли!".

— "Зна­ем, зна­ем…" — го­во­рят, без­обид­но вро­де бы,
а гля­дят в ме­ня, гля­дят, глаз­ка­ми, смо­ро­до­во, —

и, в на­смеш­ку ли, в укор, слы­шу:  — "Ви­тя! Ми­лень­кий!
Ни к че­му вам наш при­бор, сра­зу все по­ги­не­те!".

За­смея­лись, за­ска­ка­ли, ли­сть­я­ми об­сы­па­ли,
ве­тер­ка­ми об­лас­ка­ли, за­па­ха­ми ли­п­лы­ми.

Стар­ший Дуб, шум­нув на всех, под­кив­нул мне пыш­но:
— "Вся Рос­сия, Ви­тя, блеф, став­ший ми­ру лиш­ним!

Ду­ра­ков у вас-то — ма­ло, ма­ло в го­су­дар­ст­ве,
но дру­гое там на­ста­ло… Не­до­ум­ков цар­ст­во!".

По­мол­чал я, по­си­дел, ку­шая со вздо­ха­ми.
Встал, час­туш­ки им про­пел, про­пля­сал с при­хло­па­ми.

Пов­ска­ка­ли, за­ска­ка­ли, ли­сть­я­ми за­сы­па­ли,
 ок­ру­жи­ли го­ло­ска­ми, ог­лу­ши­ли, ли­п­лы­ми.