Антология русской поэзии Литвы И

Иванов Георгий (1894–1958)
Иванов-Виленский Валерий (1947)
Илларионов Александр (1949)
Иванова Галина (1950)
Изегов Валерий (1955-2012)
Интеева Людмила (1963)
Йоцюс Раиса

ГЕОРГИЙ ИВАНОВ
(1894–1958)

Русский поэт, прозаик, публицист, переводчик; один из крупнейших поэтов послереволюционной русской эмиграции. Родился в Литве в имении Студенки, Ковенской губернии, которое являлось частью владений князей Радзивиллов. Здесь прошли детские и юношеские годы, сюда приезжал на каникулы из Ярославля и С.-Петербурга, проходя обучение в кадетских корпусах. Первые стихотворения «Осенний брат» и «Икар» напечатаны   в петербургском еженедельнике «Все новости литературы, искусства, театра, техники и промышленности»(1910). Первый сборника стихотворений «Отплытие на о. Цитеру» (1912). С 1913 года печатается в газетах «Русская молва», «День», журналах «Аполлон», «Сатирикон», «Нива», «Современник» и является постоянным сотрудником журнала «Аполлон». С 1916 года участник 2-го «Цеха поэтов». 26 сентября 1922 года на правительственном пароходе «Карбо»  выехал в Германию, после переезда в Париж  сотрудничал со многими журналами как поэт и критик, писал прозу. В поэзии «малая родина Литва» узнаваема деталями: «родные дальние края», «белый костёл» и «Остробрама защитит».


* * *

А люди? Ну на что мне люди?
Идет мужик, ведет быка.
Сидит торговка: ноги, груди,
Платочек, круглые бока.

Природа? Вот она природа -
То дождь и холод, то жара.
Тоска в любое время года,
Как дребезжанье комара.

Конечно, есть и развлеченья:
Страх бедности, любви мученья,
Искусства сладкий леденец,
Самоубийство, наконец.


* * *

Все представляю в блаженном тумане я:
Статуи, арки, сады, цветники.
Темные волны прекрасной реки...

Раз начинаются воспоминания,
Значит... А может быть, все пустяки.

...Вот вылезаю, как зверь, из берлоги я,
В холод Парижа, сутулый, больной...
«Бедные люди» — пример тавтологии,
Кем это сказано? Может быть, мной.

* * *

Все чаще эти объявленья:
Однополчане и семья
Вновь выражают сожаленья...
"Сегодня ты, а завтра я!"

Мы вымираем по порядку -
Кто поутру, кто вечерком
И на кладбищенскую грядку
Ложимся, ровненько, рядком.

Невероятно до смешного:
Был целый мир - и нет его.

Вдруг - ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно ничего!

* * *

И пение пастушеского рога
Медлительно растаяло вдали,
И сумрак веет. Только край земли
Румянит туч закатная тревога.

По листьям золотым - моя дорога.
О сердце, увяданию внемли!
Пурпурные, плывите корабли
И меркните у синего порога!

Нет, смерть меня не ждет и жизнь проста
И радостна. Но терпкая отрава
Осенняя в душе перевита

С тобою, радость, и с тобою, слава!
И сладостней закатной нет дорог,
Когда трубит и умолкает рог.

* * *

Иду - и думаю о разном,
Плету на гроб себе венок,
И в этом мире безобразном
Благообразно одинок.

Но слышу вдруг: война, идея,
Последний бой, двадцатый век.
И вспоминаю, холодея,
Что я уже не человек,

А судорога идиота,
Природой созданная зря -
"Урра!" из пасти патриота,
"Долой!" из глотки бунтаря.
1910
* * *

На две части твердь разъята:
Лунный серп горит в одной,
А в другой костер заката
Рдеет красной купиной.

Месяц точит струи света,
Взятый звездами в полон.
Даль еще огнем одета,
Но уже серебрян лен.

И над белою молельной
Ночи грусть плывет, тиха,
Льется музыкой свирельной
Неживого пастуха.

Скоро смолкнет шум неясный,
В тишине поля уснут...
И утонет месяц красный,
Не осилив звездных пут.

* * *

Над закатами и розами —
Остальное все равно —
Над торжественными звездами
Наше счастье зажжено.

Счастье мучить или мучиться,
Ревновать и забывать.
Счастье нам от Бога данное,
Счастье наше долгожданное,
И другому не бывать.

Все другое — только музыка,
Отраженье, колдовство —
Или синее, холодное,
Бесконечное, бесплодное
Мировое торжество.

* * *

Над розовым морем вставала луна
Во льду зеленела бутылка вина

И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.

- Послушай. О как это было давно,
Такое же море и то же вино.

Мне кажется будто и музыка та же
Послушай, послушай,- мне кажется даже.

- Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой.
Мы жили тогда на планете другой

И слишком устали и слишком стары
Для этого вальса и этой гитары.
1925

* * *

Чем больше дней за старыми плечами,
Тем настоящее отходит дальше,
За жизнью ослабевшими очами
Не уследить старухе-генеральше.

Да и зачем? Не более ли пышно
Прошедшее? — Там двор Екатерины,
Сменяются мгновенно и неспешно
Его великолепные картины.

Усталый ум привык к заветным цифрам,
Былых годов воспоминанья нижет,
И, фрейлинским украшенная шифром,
Спокойно грудь, покашливая, дышит.

Так старость нетревожимая длится —
Зимою в спальне — летом на террасе...
...По вечерам — сама Императрица,
В регалиях и в шепчущем атласе,

Является старухе-генеральше,
Беседует и милостиво шутит...
А дни летят, минувшее — все дальше,
И скоро ангел спящую разбудит.

* * *

Черемухи цветы в спокойный пруд летят.
Заря деревья озлащает.
Но этот розовый сияющий закат
Мне ничего не обещает.

Напрасно ворковать слетаешь, голубок,
Сюда на тихий подоконник.
Я скоро лягу спать, и будет сон глубок,
И утром — не раскрою сонник.

* * *

Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно...
Какие печальные лица
И как это было давно.

Какие прекрасные лица
И как безнадежно бледны -
Наследник, императрица,
Четыре великих княжны...
1949

* * *

Я научился понемногу
Шагать со всеми - рядом, в ногу.
По пустякам не волноваться
И правилам повиноваться.

Встают - встаю. Садятся - сяду.
Стозначный помню номер свой.
Лояльно благодарен Аду
За звездный кров над головой.

* * *

Я не любим никем! Пустая осень!
Нагие ветки средь лимонной мглы;
А за киотом дряхлые колосья
Висят, пропылены и тяжелы.

Я ненавижу полумглу сырую
Осенних чувств и бред гоню, как сон.
Я щеточкою ногти полирую
И слушаю старинный полифон.

Фальшивит нежно музыка глухая
О счастии несбыточных людей
У озера, где, вод не колыхая,
Скользят стада бездушных лебедей.



ВАЛЕРИЙ ИВАНОВ-ВИЛЕНСКИЙ
(1947)

Историк, общественный деятель. Родился в Каунасе. Окончил исторический факультет Варшавского университета (1973), абсольвент докторантуры Института истории Академии Наук Литвы. Председатель Союза русских литераторов и художников «РАРОГ» и главный редактор одноимённого интернет-журнала. Автор 4-х томной монографии «De jure и de facto», философского труда «Триалектика – новая философская система» и др., а также многочисленных исторических, искусствоведческих и публицистических статей. Выпустил сборники стихотворений «Одиночество» (1999) и «Нравственный крест» (2016). Живет в Вильнюсе.


НАСТРОЕНИЕ

Красив мой город – башен строем,
Взметнувших к небу острые шпили,
Меж двух спокойных рек,
Объявших величаво
Старинных улиц сказки,
Их тайные мечты.

Здесь слился Неман с Нерис нежной,
Потоком в даль несёт любя,
Упрямый, крепкий и прилежный,
Как тот народ,
Что принял здесь,
Когда-то и меня.

Литва, Литва!
Мой край родимый.
Люблю я изумрудную красу
Твоих полей… и рек разливы,
И трели жаворонка
Рано поутру.

Люблю твои леса, могучие дубравы,
Где каждый дуб – извечный исполин,
Впитал в себя историю,
Веков минувших главы
И прячет их от взгляда
Меж складками морщин.

Хочу я птицей стать,
Подняться выше к небу
И петь над полем песню – жизни гимн творя,
Чтоб люди на земле, забыв свои печали,
Сердца открыли настежь,
Услышали меня.

Я им спою о радуге весенней,
О переливах солнца утром на росе,
О красоте озёр,
О птиц весёлых трелях,
Об аромате леса,
Звёздах при луне.

Я им скажу о духе человека,
Способном превозмочь утрату и печаль,
Способном то понять,
Что невозможно взглядом,
Поднявшись выше к звёздам,
Увидеть и объять…
1984

ПАЖАЙСЛИС

Мой друг Стасис идёт по саду,
Вдоль старой кельи, где изгой
Куёт гранит, сбежав из Ада,
Гранит науки небылой…

Стасис! Стасис!
Останови мгновенье,
Присядь со мной.
Мы вспомним…
И душа
С сознаньем правды
Вдруг покинет тело,
И станет цветом лепестка…

Мы вспомним, как в былые годы,
Когда вокруг была весна,
С тобой судили мы о деле -
Того, кто приютил сейчас меня.
Того, кто создал это чудо
Вдали от Рима, от семи холмов.
Принёс сюда, на Mоnte Pacis,
Красу, величие и боль святых отцов.

Они искали здесь ту правду,
Что мы гармонией зовём…
Найдя её, ушли, под камни,
Оставив нам, сей отчий дом.
Здесь композитор благородный,
Воспевший гимн имперский для царя,
Почил в могиле очень скромной.
А музыка - осталась на века!

Прошли года, наш дом в уныньи.
Стоял, как вечная скала.
В нём лица стюк во мгле внимали…
Ласкала фрески тишина.
Тлетворно время запустенья.
Пол саван стюк былых устлал.
И фресок – радужное пенье,
Теперь звучит как мадригал.

Так скажем им и скажем людям –
Вот мы пришли, восстанет дом.
Ты красоту его разбудишь,
Я мысль отдам… И грянет гром!
Средь зноя, солнца низверженье,
По небу молнии пройдут,
Дубы стовечные падут,
Симфония небес раздастся…
И люди счастье обретут!

Я верю, я хочу, чтоб было -
Всё так, как я сейчас сказал.
Природа-мать меня учила,
С любовию я ей внимал.

1984

***

Душа сказала человеку:
“Оставь меня и не мешай
Мне близкой быть любви и небу,
Где свет, гармония и Рай”.
Ей человек ответил просто:
“Иди, и в радости живи...
Здесь на земле огонь пылает,
Он нужен путникам в ночи.
Я присмотрю за ним немного,
Чтоб в дождь и ветер не угас”.
В ответ услышал: “много знаешь !
Но нужен ли твой тихий глас?
Быть может, путники устали...
Быть может, путь не здесь лежит...”
“Не знаю, - он сказал с печалью, -
Чтоб в дождь и ветер не угас.”
1986

ЗАГАДОЧНЫЙ АНГЕЛ

Мне хорошо, когда стихи звучат
Мелодией прозрачной, филигранной...
Когда приходишь в тихий сад,
Где аромат цветов благоуханный.
Тепло. Нет ветра. Всё вокруг
Окутал полумрак вечерний
И только стих звучит… как вдруг
Выходит ангел белоснежный.
Поднял он руки и молчит,
Глядит в глаза глубоким взглядом.
Он знает что-то, но звучит
Лишь стих средь ароматов сада.
Захочешь ты спросить его...
Что значит сей визит нежданный?
А он стоит, и лик его
Улыбка красит светом лучезарным…
2010

ИСТИНА И ПРАВДА

Святая Истина всегда одна.
Она с небес. Она от Бога!
А правда - на Земле она.
Её найдёшь у каждого порога.

Ей отдают в сенатах голоса.
Оттуда, облечённая Законом,
Как та царица в золоте венца,
Становится твердыней трона.

И, кажется, без правды жить нельзя,
Хотя её преступно ложь терзает...
Блистательна, упорна и стройна...
Увы, как часто кривда побеждает!

Ты правду долго не ищи,
Лишь обернись - уже бери,
Она доступна - здесь она...

Вот Истина - кому видна?

Постичь её не всякий может.
Кто знает, что задумал ОН?.
Чрез Веру и лишенья, всё же,
Путь к ней наукой освещён.

Не купишь Истину, не скажешь:
"Пошла отсюда, не мешай!"
Иначе сам в могилу ляжешь.
И не надейся там на рай.

Однако, есть те подлые умельцы,
Что, правду Истиной назвав,
Вскрывают власти потайные дверцы,
Мир человеческий поправ.

О, Боже! Разве совесть гложет
Тех, кто земную власть прибрав,
Людей калечит... Ложь так может.
Но Истины им не доступен нрав.
2010


ИЛЛАРИОНОВ АЛЕКСАНДР
(1949)

Военно - техническое образование, четверть века отдал Советской Армии. В настоящий момент занимается общественной работой, музыкальный руководитель вокального ансамбля русской песни «Ивушки». Член русского литературного клуба имени Г. Державина. Участник международных фестивалей поэзии «Покрова» (Вознесенская церковь. Каунас) и поэтических чтений «Вдохновение» (Дом национальных общин. Вильнюс). Стихи вошли в Каунасский литературный альманах 2017.

БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК
 
Бессмертный полк шагает по планете,
И не даёт забыть про те года,
Что летним днём, в июне, на рассвете
Бомбёжкам подвергались города.

И наша память, как слеза солдата,
Скупая, но суровая, как сталь,
Как крепкий мат пехотного комбата
Нас переносит в ту лихую даль.

Любой солдат мечтал о Дне  Победы,
Он жил с ней, не считая дней,
Он знал, что завещали его деды,
И автомат в руках сжимал сильней.

Он знал, что может быть погибнет,
За тот ручей, за хату, за село,
Но верилось, что пуля не настигнет
И скажет, «Слава Богу, пронесло».

Но ночью той не повезло солдату,
Шальная пуля, чёрт её побрал!
Прошив насквозь шинель и гимнастёрку
Призвала смерть. И воин умирал.

Он понимал, что больше не увидит
Своё село, жену свою, детей,
Но верил, что никто их не обидит
Что бесполезных нет в войне смертей.

И он уснул. Навечно и спокойно,
Но в памяти остался на века.
И память наша быть должна достойной
Погибшего на фронте мужика.

Бессмертный полк, расти и развивайся,
В дивизию, в бригаду, во весь фронт
Шагай по Миру, громко, не стесняйся,
Насколько позволяет горизонт.

Мы будем помнить вечно тех героев,
Бессмертный Полк погибших в той войне,
Вы в памяти идёте строй за строем
Хоть мёртвые, но живы вы вдвойне!

К 74 ЛЕТИЮ СНЯТИЯ БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА

Ленинград, Ленинград, испытал ты немало,
Что врагу покорить Ленинград помешало?
Вся страна,твой народ, встали все на защиту,
Поднялись, как один на священную битву.

Будем помнить всегда, в ту лихую годину
Кто блокаду познал, но тебя не покинул,
Дорогой Ленинград, ты всегда был примером
И для вражеских орд - очень мощным барьером.

Чтоб запомнили все, от мала, до велика,
Чтобы вновь не пришлось слышать детского крика,
Плач сестёр, матерей, и вдовы причитанье
И не смерть нам страшна, но чести поруганье.

Твой пример дал урок всем народам России,
Чтобы враг понимал, что не взять тебя силой,
И ты выстоял там, не считая потери,
Ты Герой, Ленинград, я всегда в тебя верил!


ТЫ ЗНАЛ, НА ЧТО ТЫ ШЁЛ 

Ты роту прикрывал. уйдя за перевал,
Вчера ты только пел «Красивую смуглянку»,
Ты знал, на что ты шёл, но ты не горевал,
И пулемёт опять готовил спозаранку.

Ты знал, на что ты шёл, и всё ж не отступил,
Простился и ушёл в последнюю стоянку,
А ты ведь жизнь любил, но кровью окропил,
Там, где вчера ты пел, цветочную полянку.

А рота всё – равно, погибла. Так пришлось,
Ведь ты тогда не знал, что будет по другому,
И Время без границ, пронзив тебя насквозь,
Возьмёт тебя к себе, к Ковчегу неземному.

НЕ ТАМ Я ИСТИНУ ИСКАЛ

Я, чудом Истины коснувшись,
Поведал Мирозданья свет,
В гостях у ангелов проснувшись,
Я принимал парад планет.

Я был всесилин и безгрешен,
Я миром правил, как хотел,
Я был тщеславием утешен,
Я возлюбить себя посмел.

Но Рок Судьбы границ не знает,
Свергая принцев и царей,
В реальность жуткую кидает,
Как мясо в клетку для зверей.

И ощутив прохладу жизни,
Узрев пугающий оскал,
Ко мне пришли простые мысли -
не там я Истину искал.

ТОВАРИЩИ ПОЛИТИКИ!

Товарищи политики, Обамы, Трампы, Клинтоны,
Оланды, Псаки, Меркели и прочие тузы,
А так-же рангом ниже кто, поляки и украинцы,
И турки с Эрдоганами - носители шизы.
 
Чего вы дурью маетесь, весь мир на уши ставите,
Вы без войны не можете, без хамства, без вранья?
Чего весь мир тревожите, вы думаете, сможете
Клевать Россию-матушку, как стадо воронья?
 
Вы зря там все стараетесь, и вон из кожи лезете,
Мы духом люди крепкие и нас не запугать!
В фуфаечках, в ушаночках, с топориком и с вилами,
Мы можем и без лазеров успешно воевать.
 
А кроме всего прочего у нас ещё и Армия,
«Калибры», «С-400», «Граниты», «Тополя»,
«Арматы» и «Калашники» и много всего прочего,
Вы нас не переплюнете, не тратьте деньги зря.
 
Вы, в общем там, подумайте, старательно и тщательно,
С Россией, если свяжетесь – разделаем «в крупу»,
Уж лучше потихонечку сопите в свою тряпочку,
Тогда и шанс появится не полежать в гробу.
 
И опыта достаточно, и гордости и храбрости,
Не занимать и мужества, когда настанет час,
У нас ведь нету педиков, мы люди православные,
Но если нас достанете – «сольём вас в унитаз».
 
Но мы народ отходчивый, беспечный, но находчивый,
И с нами, как с индейцами не надо поступать,
Запомните, убогие, Россия вам – не Ливия,
Терпение закончится – Хана вам, вашу мать!!!



ГАЛИНА ИВАНОВА
(1950)

Окончила Вильнюсский инженерно-строительный институт. Автор книги стихов «Метаморфозы жизни». Член Российского СП, вильнюсской литературной студии «Родник», клуба «Светоч» и Гильдии литераторов «Вингис». Участница поэтических чтений «Вдохновение»(Дом национальных общин) и международных фестивалей поэзии «Покрова» (Вознесенская церковь. Каунас) и «Многоречивая Вилия» (дом-музей Адама Мицкевича, Вильнюс).

ХРУСТАЛЬНЫЙ ЗВОН

Хрустальный звон колоколов –
Торжествен он и свят, –
Час искупления грехов,
Внутрь обращенный взгляд.
Я благостью заряжена,
Покой в душе царит.
Все струны в ней напряжены,
Хрустальный звон стоит.
И вот пронзает мысли нить:
Как важно мудро жить!
Тот звон хрустальный сохранить
И жизнь свою ценить.
Не вправе я гневить судьбу –
Решенье Высших Сил.
Копить обиды и тоску,
Как будто свет не мил.
Возрадуюсь же в этот день,
Умилостивив судьбу.
Не омрачит меня пусть тень –
Господь, с Тобой иду!

КОРАБЛИ СУДЬБЫ

Каравеллы мыслей, памяти, событий
Мчатся по штормам бушующей судьбы.
Как найти покой им и от бурь укрытий,
Чтобы бросить якорь - выйти из борьбы ?!
Грузы лет упорно трюмы заполняют,
Кораблям судьбы всё тягостнее путь.
Уж давно их гавань тихая прельщает.
Мысль одна - доплыть бы, с Богом, как-нибудь...

А потом неспешно раздавать подарки -
Опыт ценный - клад на жизненном пути,
Мыслей лабиринты, чувства высшей марки -
Разгрузившись, станет легче в ночь уйти.

Кораблей на рейде слышен тихий скрежет,
Тяжский стон уставшей их морской души.
Будто без ножа тоской их память режет.
Тихий стон - забудь всё и не вороши...

УЯЗВИМОСТЬ ДУШИ

Мешает жить нам нетерпимость,
Души смятенной уязвимость.
Лишь умный скажет - толеранс!
Нам нужен с жизнью реверанс...
Не каждый может воспринять
Святую мира благодать.
Понять - весной расцветший куст
Дает душе всю тонкость чувств.
Как жаль мне тех, кто, как «копатель»,
Как черный археолог, как старатель
Камней, подводных струй искатель
Причину для конфликтов ищет
И все ж такую тему сыщет!
Их раздраженье убивает.
Природа это не прощает!
Как важно все же не устать
Природы Свет воспринимать,
Дрожь раздражения снимать,
Уметь выслушивать, прощать -
Хоть этим жизни долг отдать...


ТАК БЫЛО И ВЧЕРА И МНОГО ЛЕТ НАЗАД

Алмазный блеск песка во «100 карат»,
Угодливый изгиб сосны в лакейской позе -
Нет соснам сил стоять как на парад,
Балтийские ветра их гнут, напор их грозен!

Так было и вчера и много лет назад...

Настойчивый прибой, как в бубен бьет
Тела баркасов, спящих на песке,
Как бы сигнал тревожный им дает -
Уж плыть пора по утренней заре...

И чайки белокрыло слепят глаз,
Кричат гортанно, молнией кружат.
От них мы слышим вновь тревожный сказ
О штормах Балтики, крушащих все подряд...

Так было и вчера и много лет назад...

Все так же сосны старые шумят,
И блики на волнах таинственно блестят,
Неугомонно чайки гомонят -
О чем-то о своем, о птичьем говорят...
Так будет и всегда как много лет назад…

ЖАЖДА СВОБОДЫ

Блестящей лавою, пугающе живою,
У ног моих простёрла ширь река.
Пугает та вода меня, не скрою.
Опору мне дают лишь берега…
Нерис ленивым зверем проползает,
Смиряя норов свой, зажатый весь в тиски
Гранитом берегов, ропща, как зверь, страдает,
И этот тяжкий стон пронзает мне виски.
Но вот свобода вдруг,               
простор окрест открылся.
За каменную твердь уносится вода,
И стон тоскливый разом прекратился…
Так неужели это навсегда?
Вот так и человек, зажатым жизнью зверем,
Стремится скинуть тяжкий груз проблем…
Стремится к воле, чтобы стать, как кремень,
Чтоб обрести свободу сердцем всем.


ВАЛЕРИЙ ИЗЕГОВ
(1955–2012)


Изегов - поэтический псевдоним Валерия Копысова. Автор родился в Вильнюсе, по окончании 8-й вильнюсской средней школы работал техником на вильнюсском НИИ радиоизмерительных приборов , а затем на заводе пластмассовых изделий "PLASTA". Заочно окончил Московский Литературный институт имени А. М. Горького по кафедре поэзии (мастерская Льва Ошанина). Являлся главным редактором заводской газеты завода Эльфа («Elfetis»), был сотрудником литературного журналеа «Вильнюс». После переезда в Россию последние годы был главным редактором издательства «ГостСтандарт»(«РосСтандарт»). Поддерживал связи с поэтами – выходцами из Литвы. В 2010 году опубликовал сборник стихов «Закрытый город».


ПТИЦЕЛОВ

Птичий рынок, ребячий рай.
Душу вынь – и ему отдай!
Птицелов ее примет сам:
Крепче птицу держи, пацан!

Притаился щегол в горсти,
мол, меня не держи – пусти!,
тихо свистнул и был таков …
Я неопытный птицелов.

Я не трогаю больше птиц:
зимородков, щеглов, синиц.

Я учусь щебетать, свистать…
Жаль, что рядом на не летать.

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

О, это был чудесный день!
Цвела лиловая сирень,
везли в киоск «Союзпечать»
речь Леонида Ильича,
и летний день слепил глаза,
и собиралася гроза,
речной обрыв стремился к влаге
и вдоль шестов свисали флаги –
на них низали виражи
неутомимые стрижи,
и был распахнут как пальто
зеленый купол шапито.

А там, внутри, было темно
И разносили эскимо,
огнями яркими горела,
покрытая ковром арена,
играл оркестр мазурки, вальсы,
и клоун хитро улыбался,
сидели смирно в клетках звери,
и дрессировщик был уверен,
что публике необходим,
и все согласны были с ним,
бежал по кругу сытый пони,
приезжий фокусник в законе,
факир и снежный человек
в чалме на бритой голове
сквозь шкаф униформистов резал,
по раскаленному железу
прогуливался осторожно,
внушая нам, что все возможно,
а мы, уже не детвора,
мы были счастливы – ура!

Шел
славный год семидесятый,
из списков катастроф изъятый,
покойный и покоем гордый,
подросток, взявший три аккорда,
раскинувший брезент уютный,
где ведал смысл сиюминутный
и века точные ответы,
и жил в неведенье кометы,
закутан в край ее плаща…

Другая жизнь моя, прощай!

МАЛЕНЬКОЕ МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Губы, ладони… Ты не ответила.
Не подымая опущенных век,
Ждешь, а на палубу падает пепел,
Может быть, пепел, а может быть, снег.
В баре танцуют и пьянствуют.

Волосы

тенью «Титаника» вмятые в сталь,
переплетаются стеблями лотоса
с тихим и ровным дыханьем Христа,
с таинством города,
с полным молчанием,
с болью,
с тревогой,
с волнением глаз,
с тем, что так коротко, странно, случайно,
светом высоком проходит сквозь нас,
тлеет и длится сияющей нитью
и обрывается в Финский залив
каплями звезд.

Твое тело – событье,

волосы, губы, ладони твои…

Снег… Это ведь снег, там, над морем?
А мне все чудится – пепел.
Или еще, когда мы просыпаемся рядом
И видим зарево,
И слышим гром,
как нам знать, что это?
Только гроза
или еще одно нашествие?

КОРАБЕЛЬНАЯ РОЩА

Я день в пути, но все мелькают мимо
больные пригороды в желтых язвах дач.
Они - и плоть моя и смысл, быть может, мнимый...
Но плавится коры янтарный плач,
но вьется хвои осветленный жар,
но медлит гул - мой древний собеседник,
звенит, вселяясь в дерево, душа,
ей радостно, что в роще заповедник.

Им
было проще видеть тайный знак
и различать души алмазный росчерк,
вдыхая воздух корабельной рощи
или выращивая пастернак!

АРЕНА

Зверь
щурится, ареной ослеплен,
скользит по лезвию навстречу зверю лучик.
Рим хочет зрелища?
И Рим его получит!
И даст свободу мне - я дерзок и силен!

Истомленной от медленных ласк,
обнаженной, бесстыдной рабыне
я шепну - ты свободна отныне,
крикну я - мы уходим сейчас!
Твой изнеженный медленный жест
чужд и странен кочующим ордам –
лучше лечь с перерезанным горлом,
чем оставить надежду на месть,
лучше тлеть головнею костра,
путь орды отмечая в анналах,
чем носить в кровеносных каналах
этот полумистический страх.

Пусть стекает от горла к ногам,
пусть гудящие жилы наполнят
трав степных раскаленные волны,
птиц степных одуряющий гам.

Пусть шершавеет кожа у скул,
пусть клинок не касается ножен,
пусть колчан человеческой кожи
прикипает к бедру на скаку!

Мы услышим их хрипы и вой,
Мы растопчем их розовый мрамор,
и разрушим их цирки и храмы,
и засеем их сорной травой,
и закон справедливости древний
из ликующих тел сотворим...

Лопатки вдавлены, мочой пропитан кремний,
и зверю рукоплещет Рим!

ПОГРЕБЕНИЕ СКИФСКОГО ЦАРЯ

- Умер! - Кричит весь закутанный в черное вестник, - он умер!

Труп обмывают водой, натирают смягчающим воском,
вскрыв, очищают живот, и сухие кладут туда травы:
мелко нарезанный купер, анис, сельдерей и таинственный ладан,
и умерщвляют жену, что совет подавала разумный,
телохранителя - жалости он и не ведал,
конюха - вовремя тот поддержал ему стремя,
вестника - черного странника смерти
и полководца - был предан, стал ныне опасен.
Тело кладут в укрепленную камнем могилу
и насыпают курган, и ближайших из слуг удушают,
мертвых омыв, животы набивают мякиной,
сотню убив лошадей и на них посадив,
продевают сквозь трупы их колья
и расставляют вокруг насыпного кургана.
Скифы же стонут, рыдают, царапают лица,
хмурый преемник в народ обращается с речью –
в страхе внимают ему и в молчанье расходятся скифы.

Мы же от варваров, к счастью, и в этом отличны:
мертвых вождей на кострах погребальных сжигая,
цезаря статуей мы почитаем, тирана - забвеньем.
И непонятен нам дикий, жестокий обычай.

ЗАКРЫТЫЙ ГОРОД

Плачь, славянин, о медлительной птице,
что над пунктирной литовской границей
тайно свершает обряд поминальный,
не постигая за далью печальной
города, скрытого сенью морозной
заново обобществлённого мозга.
Плачь, славянин, – никогда уже больше
в хитросплетенье России и Польши
с медленным гетто, от страсти бледнея,
не суждено тебе встретиться с нею,
с виленской музою, нервною, странною,
стервой, святою, Вирсавией, Анной…
Плачь, и забудутся старые раны,
и, может быть, разминутся у храма
Витис и Витязь на вздыбленных конях…
Век на исходе, и мир на изломе,
где не дано, уподобившись грекам,
жить среди монстров железного века,
мифом гармонии мучась, сгорая…
Места изгнания не выбирают!
Ты прими, эмиграция, встреть меня,
прибывающего в Шереметьево!

ПОСЛЕДНИЙ РУССКИЙ

Жизнь похищена медленным ангелом.
Он уходит с погашенным факелом,
он над городом Вильна плывёт
и меня за собой не зовёт.
Я печален теперь и спокоен:
им я дивных свобод удостоен
тенью тёмной бродить по полям,
пальцы жать городским тополям
и к любимым стучаться в окно,
к тем, которых уж нету давно.

ЗАТМЕНИЕ

Что из прошлого вспомнить смогу?

По ночам мне мерещится гул,
трудный выдох со вздохом протяжным,
и по зданиям многоэтажным
расстилается мягкий снежок,
и скользит легкий женский шажок,
преисполненный нежности к спящему...

Я люблю тебя, мир уходящий!

Что, мой город, оставишь ты мне?
Пляшет варвар на рыжем коне,
и зовут его хриплые трубы
рвать парчу с золоченого трупа,
брать судьбу на окованный щит.
Ищешь смерти, щенок?
Получи!

Оплетает колени трава,
и на варваров ей наплевать,
и спокойно глядят облака
на разрубленный острый оскал.

Жизнь уходит, а нам незнаком
этот древний жестокий закон
сочетанья космических тел.
Посмотри: уже двинулась тень,
и несет окровавленный бок
через тьму, как сквозь череп вороний,
солнце - древний языческий бог,
на себя примеряя корону.

Поздний римлянин, молча вглядись:
в основании нового мифа
меч прямой, рассекающий скифа,
и дымящийся огненный диск.

ЛЮДМИЛА ИНТЕЕВА
(1963)

Родилась в Каунасе. Окончила Московское высшее техническое училище имени Баумана по специальности инженер-механик. Работала инженером-конструктором на заводе, преподавателем, методистом, лектором в учебных заведениях Вильнюса. Участник вильнюсских поэтических студий «Родник», «Вингис» и клуба «Светоч» в Доме учителя.
Стихи вошли в сборник поэзии «Здесь всё-Литва...» (2017).

МОЯ СТОРОНКА

Сторона моя, сторонка, как ты хороша!
Здесь когда-то я девочкой бегала одна.
Собирала я цветочки и плела венки.
Пела песенки смешные, разные стихи…
А теперь иду дорожкой, в летнюю жару.
Ветер волосы немножко треплет поутру…
Ветер запахи приносит поля и реки!
Всё смешалось: липы, сосны, шорохи, сучки…
Я красу твою земную, милая страна,
Ни на что не променяю – родина одна.
И пускай людей немало разных здесь живёт…
Это снег, волшебный, талый, этот синий лёд,
Эти отзвуки и звуки – в мире нет родней!
Мне не вынести разлуки с родиной моей.

ПРОСЬБА


О Боже! Мой Владыка!
Спаси и сохрани меня!
Дай в здравии дойти мне до конца,
И истинную веру сохранить,
Чтоб было сил любить,
Любого от несчастья оградить,
И помогать, тому, кому могу;
Обиды изгони из головы,
И радостные мысли принеси.
А в Светлый праздник Воскресенья
Святым крестом нас осени!
Ты сбереги нас от обид, наветов,
Смой клевету Святой водой,
Убереги от войн, переворотов.
Пусть Мир шагает по планете,
Любовь, согласие царит меж всеми,
Кто на родной земле живет!

МОЯ ЛИТВА

Красота, красота -
Это всё моя Литва:
Прибранные дворики,
Покрашенные домики,
Теплота простых людей,
Песни, танцы для гостей.
И талантам нет конца…
Восхищает простота,
Восхищает красота,
Деревянная резьба
Украшает: все дома,
Перекрёстки и погосты,
И развилки всех дорог.
В палисадниках цветы
        и цветущие кусты.
Чистота, уют, порядок
И везде Вам будут рады.
Молочком Вас угостят,
Отдохнуть Вас пригласят.
Это Родина моя!
Я люблю тебя Литва!

Научись прощать
Боль души - она немая,
Затаилась в глубине,
Не увидишь, не оценишь
И живёт она во мне.
Ты, душа, забудь обиды!
Научись ты их прощать.
Отряхни свои печали,
Загляни с надеждой в дали.

Ведь прощать намного легче,
Чем обиды приносить.
Все мы можем ошибаться,
Лучше верить и любить.

Пролистай свои просчёты,
Взвесь на праведных весах,
Не своди с другими счёты
И исчезнут боль и страх.
И душа тогда воспрянет,
И дышать станет легко,
И счастливей сразу станешь!
В этом - жизни торжество!

ОСЕНЬ

Посерели, почернели все просторы на полях.
Желтый, серый и зеленый – на нескошенных лугах.
Лишь вдали кой - где мелькает голубой цветок-
Лета убежавшего маленький глоток.
Небо серо, поле черно - пахарь молодец:
Распахал прилежно поле - сорнякам конец.
На нетронутых полянах высохла трава.
Ветер дунул - побежала серебристая волна.
Серый, желтый и багряный - новый осени наряд,
Пожелтевшие берёзы у дороги в ряд.
Щеголяют клёны яркою листвой,
Люди собирают листья и несут домой.
Зелень пропадает, птицы улетают.
В неоглядной дали птичьи стаи тают.
Осень златокудрая прощается со мной…
Скоро всё покроется снежной пеленой.

2018

РАИСА ЙОЦЮС

Родилась в России, в Тамбовской области, в деревне Вольная Вершина. С 1971 года живет в Каунасе. Работала в Петрашюнской детской поликлинике. Печаталась в газете «Друскининкай» и Каунасских литературных альманахах (2010, 2013), подготовленных к изданию литературным клубом им. Г. Державина. Выступала с чтением своих стихов в русском и украинском культурных обществах.

НЕ ЗАБЫВАЙ

Не дари мне дорогих подарков,
Мне они на старости ни к чему,
Подари букет фиалок,
Что растут за домом на лугу.

И как в юности когда-то
Обними покрепче, дорогой,
А я буду очень, очень рада -
Много лет мы прожили с тобой.

И на ласку не скупись, любимый,
И игривым взглядом посмотри.
Хоть по жизни ты - мужчина сильный,
Слова нежности мне чаще говори.

***

Душу хлещет, как кнутом,
Нынешнее время,
Разум бьётся и рыдает
Содрогая темя.

Гибнут люди, льётся кровь
Встаю, как у надгробья,
Натянулись мои жилы,
Будто бы поводья.

Дети в сумрачных подвалах,
Как в кошмарном сне,
Словно раненные звери,
Стонут на игле!

Торжествует в этом мире
Бес предел! Обман! Грабёж!
От бессилия плачет правда,
А над ней смеётся ложь.

***

Не ходи мимо дома,
Не ищи меня взглядом,
Мне и так очень больно,
И не надо, не надо.

У тебя есть другая,
У меня есть другой.
Любовь наша большая
Под ледяною водой.

Узел связан судьбой,
Не куда нам не деться,
Я не твоя, ты не мой,
Мы не можем согреться.