***

И что нам до того
что век сошёл к гробам
безвестных праотцов ,
под мерный звон кадила,
что новый, юный стал
сердца тревожить дам,
подкручивая ус нетерпеливо.

Он молод . Он незряч ,
как первая гроза,
мелькнувшая для нас ,
для сердца
и разлуки ,
когда она глядит
на нас во все глаза
костлявые показывая руки.

Откройся , не держи
и кинь ей пятачок ,
кривую сталь косы
согрей своим дыханьем.
Пусть юный франт вальсирует ,
под выгнутый смычок ,
что впился в струны
с трепетным лобзанием .

Бывает на балах
минута тишины ,
где робкий шорох вязов
заоконный ,
вплетается как вьюн
в тенистый звук струны.
Согбенная фигура
у колонны...

беззвучно начинает
новый тур
неспешно, грациозно
и степенно.
О будь благословенен Эпикур
и тот,
кто рядом с ней ,
чьё чувство неизменно.

Кто смотрит
на красавицу в шелках,
с надменным юнкером
в углу огромной залы.
Заласканный смычок
скользит в его глазах ,
в перстах его рука
княгини старой.

В кружении давно
лист вяза почернел,
княгиня стала
выше и суровей
и залы нет
и юнкер постарел -
усталый генерал
в пелёнках хвори

Нет больше ничего .
Холодная река
и лодка
в белых локонах тумана .
Нет больше ничего,
но свят язык смычка
и юная прелестница обмана -
вальсирует в расширенных зрачках ...

И на пустых ,
скалистых берегах ,
туманно и тенисто
на века
прижмётся лепестком
её рука
к губам его -
без права на звучанье.
О будь благословенно
то молчанье .