Моей незабвенной матушке...

Ты умерла среди чужих людей -
В больничном доме на казённой койке....
Твоя рука, ища руки моей,
Просила сострадания... и только.

Твои глаза - в завесе голубой,
Где ангелы себе гнездовье свили, -
В последний вздох... увидели перед собой
Пустую тишину..., но всё простили.

И весь твой лик, на грани бытия,
С мольбой заветной к Богу вопрошая,
Хотел, как встарь, благословить меня....
Но рядом лишь... была печаль чужая.

И сердце, отстучав последний миг,
Остановилось в одиночестве бездушном....
Твой жалобный по-детски вскрик -
Был тихий стон... в покое равнодушном.

А я в пустой и мелкой суете,
В твои последние небесные минуты,
Метался по декабрьской Москве,
Как призрак современного Иуды.

И глаз твоих с молитвой не закрыл!
И не искал в любви твоей... прощенья -
За всё, за всё, что в жизни натворил....
За все твои страданья и мученья.

И на коленях пред тобою не стоял,
В ногах твоих не корчился, рыдая....
Не умолял тебя: "Любимая, родная
Прости меня - я в осени блуждал".

Блуждал в кромешном мраке.... Но тоска,
С годами сердце рвущая когтями,
Шептала острой болью у виска -
Любовь взрослеет... только вместе с нами.

И ты ушла.... Но исподволь кружа,
Среди пространств и между временами,
Ко мне тянулась вся твоя душа,
Пока... не вознеслась над небесами.

И в наказание за все мои грехи,
Совсем один на этом белом свете,
Уйду и я... и все мои стихи....
Уйду туда, где свищут огненные... плети.