Абангу Из леса проза, т. к. сайт проза. ру не откр

               
Я создал её из растений и человека. Удивительным образом в ней сочетаются ДНК человека и некоторых видов растений. Например: её кожа салатового цвета,  а запах в дневное время  поминает цветущий пион; а вечером - источает аромат нарциссов. Ей не обязательно есть, она питается водой, и опять не обязательно принимать Н2О перорально: она просто погружала свои немного шершавые, но нежные пальцы рук и ступни во влажную землю.  Как блаженны и счастливы были её бледно-голубые зрачки, когда она соединялась с землёй и впитывала  основу жизни.  Её волосы – смесь мягкой лиственницы  и сосны становились мягкими , источая аромат хвои, , её пухлые африканские губы расплывались в улыбке. Да, внешне она имела черты африканских людей, Ведь я нашёл её именно в Африке, когда был в одной из экспедиций. Она умирала от голода, будучи 10-летней африканской девочкой, сиротой, живущих в одной из очень бедных деревень, неподалёку от джунглей.  Я пытался её спасти, но её анорексия достигла точки невозврата. И, последний раз, закрывая свои глаза, девочка произнесла:
-Я хочу такие же голубые глаза, как у тебя, папа. Я хочу с тобой в экспедиции ходить, я хотела показать тебе лес…
 Мы сильно привязались за эти несколько недель друг к другу, всё то время, что я  прибывал там с товарищами. Сирота, к-торая как и все сироты хотела семью, начала называть меня папой. Я не возражал. Она , слабая, оставалась в лагере с дежурной, пока я с другими членами экспедиции ходил в джунгли, дабы добыть некоторые виды растений… Когда я возвращался, девочка встречала меня и её усталые, большие карие глаза наполнялись радостью, а её худые руки, похожие на ветви молодой лианы обвивали мою шею, пухлые губы, которые не затронул голод, жарко целовали мои заросшие щетиной щёки. Это была экспедиции, где я обрёл африканскую дочь.
 Но теперь её не стало. И не мог мой учёный и рациональный мозг , который считал, что любовь всего лишь химия, угнять ту непонятную боль и тоску, которые не проходили несколько лет. Потом снова была очередная вылазка в Африку. И боль усилилась. Я, отсоединившись от группы, снова ходил по африканскому лесу, будто сумасшедший дендрофил, схватил первую попавшуюся ветку лианы, ласкал её ладонью, представляя, что это руки моей погибшей африканской дочери,  и плакал, плакал в первые в жизни. Когда я услышал сигнал от коллег, что пора возвращаться в лагерь, я отрубил кусок лианы, поместив в специальный контейнер, снял с шеи медальон, в котором как оберег хранил волосы своей дочери,  и произнёс вслух негромко:
 - Я верну тебя. Моя Абангу.
 Абангу в переводе с африканского означает «из леса» - именно так я  назвал свою найденную дочь. Ведь я нашёл её в лесу, под деревом, умирающую, свернувшуюся каласчиком, как бездомная кошка. Она ушла от деревни в поисках еды, думая, что найдёт что-то в лесу…Искавшая в джунглях пищу, девочка сама могла стать ею для тамошних обитателей…
  Я помню, как взял на руки её худое и почти невесомое тельце, и  ребёнок, видимо смирившийся со своей печальной участью даже не испугался меня.  Она только приоткрыла сонные глазки и слабо улыбнулась. Тогда моё сердце екнуло.
 Я начал поить её  водой. Понемногу. Она пила её жадно, закрыв глаза, как котёнок сосущий грудь кошки, обхватив тонкими пальцами бутылку . Несмотря на мои просьбы пить небольшими глотками и не торопясь, Абангу не могла сдерживаться. Когда жажда отступила, её глаза , открытые наполовину, пидавали её лицу блаженный вид. Маленькие шершавые, но нежные ладошки вытирали пухлые губки.  Когда я попробовал её покормить, то с печалью понял, что организм уже не принимает пищу и не усвавивает её.  Мне было жаль моего найдёныша и в моей голове, забитой наукой начала биться  мысль: « Не привязывайся! Memento mori!» Но зов сердца всегда был , есть и будет сильнее голоса холодной бездушной логики. И всегда и у всех, даже у  таких маститых учёных как я он был сильнее, хоть как бы мы не внушали себе его нецелесообразность и наивность. И я понял. Понял, то что знал. Что во все всека говорили мудрецы: Любовь созидает. Любовь сильнее смерти. Любовь двигает всем. ВСЕМ. И тогда-то, после смерти своей африканской дочери я и решился на открытие, которое, надо сказать  сделало меня знаменитым. Но Но я ведь ставил иную цель – вернуть себе дочь. И всякое мирское,  всякие мысли о тщеславии и признании публикой отошло не просто на второй план, но казалось исчезли совсем, ведь дело касалось дорогого сердцу существа. Да, именно так и происходит понимание того, что человеку нужен человек, грубо говоря. И желание увидеть родные глаза и обнять субъект своей духовной привязанности берёт верх и открывает пути … Даже если этого субъекта нет в живых, зарождается надежда. Надежда на ту самую холодную и логичную науку, которая так сурово называет любовь души химией. Но химическая реакция преходяща, и истинная любовь выходила за рамки этих химических реакций.
 И я начал работу над воссозданием. Я долго и упорно создавал, искал, пробовал, огорчался, терял надежду, бросал и снова брался за работу и вот… Бессонные ночи  превратились в стоящую рядом и онимающую меня Абангу, которая была уже даже не человеком, но имеющая его облик. Она была совершенна. По крайней мере совершеннне, чем человек.  ДНК растений и вековых деревьев дали ей долголетие, ибо я от своего эгоизма не хотел, чтобы снова не дай Бог пережить её. Так же я не смог не дать ей часть своей ДНК.  А самое главное её интеллект и доброта, что так не хватало моей учёной и холодной натуре. И я исполнил её желание, которое она сказала умирая: её глаза получились голубыми и даже намного светлее, чем у меня.
 Она была хорошо обучаема науке и даже слишком, чем я мог предположить. Я брал её с собой в экспедиции. Она не была человеком для меня, но я и все остальные отмечали её человечность, которая была даже больше чем у людей. Именно эта человечность не должна была в последствии , когда Абангу станет учёным, допустить использование научных открытий в корыстных целях…
 Но мысль моя о том, что вековая Абангу переживёт меня и останется одна появилась в последний момент  и заела занозой в мозгу.  Вы спросите: почему же я не могу увековечить себя или создать подобного Абангу? А потому, что все записи создания Абангу я уничтожил.  Я уничтожил все документы, все инструкции, ибо не хотел, чтобы это человечество, корыстное и порочное знало секрет долголетия и использовало его во зло. Мир бы пропал.  И на симпозиуме я якобы честно признался в своей оплошности, что случайно что-то перепутал, не записал и дальнейшие опыты над созданием подобного Абангу не выходят. Мне это простили, все отвлеклись на Абангу, совершенную, умную, добрую , мудрую, умеющую останавливать не только злые языки , но и злые мысли. Абангу была хороша во всём и те, кто знал её, тянулись к ней, как дети-сироты, которые нашли родителей… Я гордился Абангу. Я даже не знал, она моё открытие или же моя дочь? Наверное, я всё-таки  сумел понять что такое вера и верил, что она моя дочь и открыто говорил об этом.
 Группа молодых учёных тем временем продолжала опыты по созданию подобных Абангу. Они, как и подрастающая и обучаемая науке абангу. Не знали, что я их обманываю. Но ради чего я это делаю. Но всё это не суть.
 В первый год роста и жизни Абангу выяснилось, что наш умеренный климат не подходит для её полноценной жизни и было решено сменить место дислокации нашей лаборатории и я, вместе с моими друзьями, коллегами и молодыми лаборантами перенесли её в одну из африканских деревень.
 Шли годы. И каждый раз я открывал для себя в Абангу что-то новое. Как я уже упоминал, что при всех достоинствах Абангу главными были её интеллект и эмпатия, что никак не могло меня радовать. Моя дочь во-первых прекрасно дополняла по характеру меня, строго и рационального. А её умение сопереживать и искренний альтруизм делали жизнь окружающих легче: Абангу умела и любила оказывать помощь.
 Абангу взрослела и стала подолгу и часто пропадать в джунглях. Лес манил её. Я переживал, ведь африканский лес опасен. Я не мог ничего сделать, ведь Абангу свободное существо и я не мог сделать из неё комнатное растение, заставив сидеть в кадке с землёй.  К счастью Абангу возвращалась полностью невредимой и я уже думал, что она настоль совершенна, что даже дикие звери не могут идти на поводу своих инстинктов.
  Но я знал одно, понимал одно, то что Абангу надеется, что я создам подобного ей.  И, хотя Абангу была человеком и умела быть душой в любой компании, то я чувствовал, что она переживает из-за того, что она рано или поздно потеряет знакомых ей, друзей, меня… Она продолжала жить с этой надеждой и её оптимизм заражал молодых лаборантов, жителей деревни, но не мог  заразить меня, так как вирус переживания о дальнейшей судьбе Абангу – на одной чаше весов и и судьба человечества , получившего «эликсир долголетия» - на другой, не давали мне покоя и засели занозой в моём мозгу.
 И однажды вечером я решился , я таки собрался рассказать Абангу правду.  Я знал, что моя милая, добрая и понимающая Абангу, самая лучшая моя женщина в моей жизни – моя дочь, всё поймёт. Я это знал, понимал и чувствовал. Но я волновался, вы не поверите, так я не волновался даже перед защитой своей диссертации, так я не волновался, когда будучи совсем молодым учёным оторвался от группы и заблудился в чужой и холодной местности…
 Я позвал её в свою маленькую комнатку, усадил на диван и взяв за шершавые прохладные, пахнущие травой стройные руки, посмотрел с тревогой в улыбающиеся водянисто-голубого цвета глаза и произнёс:
-Абангу, ты же знаешь, что я беспокоюсь о тебе сильно?
 Дочь кивнула, смотря вкрадчиво в мои глаза.
-Знаю. И чувствую. Ты бы не оживил меня, не привязавшись и не любя, а не любя ты бы не беспокоился. Благодаря тебе я обрела жизнь, голубые глаза, как у тебя, я стала жить и стала учёной.  Ты обучил меня многому. Ты дал мне жизнь. Я – ТВОЯ ЧАСТЬ. Главное, я обрела отца. 
 Крайнее предложение Абангу выделила голосом, её эмоциональная искренняя, негромкая но твёрдая речь заставила зардеться моё сердце. Поверьте, вся моя жизнь и похвала, начиная от похвалы моей матушки, когда я сделал первые шаги, затем выучился в школе и институте на отлично, и заканчивая моим научными открытиями и всеобщим признанием, это ничто по сравнению с признанием одного человека, которого ты так любишь, ЭТО НИЧТО!!! Вот что всё время двигало мной! Я двигался не за всеобщей похвалой, не за всеобщим признанием. Интуиция или голос сердца направляли меня к моему главному открытию, открытию души в себе и умению любить и жаждать этой любви от ОДНОГО существа. Я получил это главное открытие – это взамная духовная любовь. Я не был привязан в своей жизни ни к одной женщине, как к своей Абангу.  Я не просто её воссоздал, я сделал её воистину родной себе. Но не тело с моей ДНК было доказательством нашего родства, но душа. Та самая мифическая для учёного мира душа, о которой испокон веков говорится в преданиях мудрецов, о душе единой, что живёт в двух телах. И я и Абангу были этими телами, как сиамские близнецы, но соединяла нас именно душа.
- Абангу, родная…- я не выдержал и обнял дочь, гладя её по пахнущим нарциссом волосам, которые вдруг стали  колкими, они становились такими, когда Абангу негодовала.
-Не прерывай, я не договорила.- Абангу действительно была слегка раздражена.
 Она отстранила меня за плечи и не убирая своих тонких рук продолжила говорить:
 -Я знаю, что ты хочешь мне сказать, папа. Я знаю, что мне придётся остаться одной и пережить уже смерть своих близких и… твою. Я знаю, что у тебя может не получиться. Прошло уже много лет и опыты не сдвинулись с места, никто не догадался, как это сделать. Главное, что я хочу тебе сказать, ведь я чувствую, что твоя душа все эти годы не на месте, так вот, я скажу тебе, чтобы ты выбросил эти переживания из головы, из сердца и больше к ним не возвращался. Ты не должен переживать за меня. Ты должен принять это как факт. Не смей. Слышишь?
 Голос дочери вдруг обрёл какую-то твёрдость и дар убеждения, каким обладают обычно гипнотизёры и я вдруг с удивлением ощутил, что камень, давивший мне на сердце не просто стал невесомым, но исчез. Я не мог понять, что произошло сейчас и почему я не хочу рассказывать тайну. Я не понял. Но мне стало легко. И я решил послушать дочь, которая была мудрее, умнее меня. Я просто перестал себя тревожить и сам не понимал, почему меня больше это не беспокоит.
- Самое главное, папа, ты уже сделал для меня. Этого было более, чем достаточно. А теперь отпусти и не беспокойся.
 Я сильно постарел. Я чувствовал подкатывающую слабость, которая волной постепенно затягивала меня куда-то в океан небытия.  Я продолжал в отличие от Абангу неумолимо стареть. И часть каких –то знаний, в чём мне стыдно было признаться, ведь я учёный, с забитой множеством наук и формул головой, стали постепенно исчезать.  Но мне удалось каким-то образом вытравить с помощью времени и секрет создания подобных  Абангу людей. Я сумел себе внушить и поверить в то, что Абангу и впрямь «появилась случайно» и именно она моя дочь.  Факт моего сокрытия тайны о создании  долголетия, к которому я в принципе не стремился, как вы уже поняли ранее, вытеснил выдуманный факт того, что я действительно такой олух, что забыл что-то, не учёл, не записал и перепутал и Абангу – единственный случайный и совершенный образец человека-растения, гибрида, с интеллектом и духовностью. Но постепенно в моей памяти начало оставаться только то, что есть моя милая Абангу и неважно, откуда она, но я люблю её, она есть и она моя.
 Всё чаще я сал видеть один и тот же сон, который не мог объяснить себе: вот я , седой, уставший прислоняюсь своей спиной к  спине сидящей у реки своей дочери и вижу уже сверху, как бы наблюдая за собой со стороны, как я закрываю глаза и засыпаю с облегчённой улыбкой на устах.  Я вижу, этого полулежащего седого, худого высокого старого мужчину, прислонившегося спиной к спине девушки с зелёной кожей,  которая начинает расти в размерах, превращаясь в огромное  раскидистое дерево, одновременно также чувствуя что и моя спина врастает в него… Чувствую сильную слабость, сонливость в этом сне, понимая, что умираю, я просыпаюсь…
 И вот наступил этот момент. Я нашёл Абангу сидящей у местной небольшой речки. Ковыляя, я дошёл до дочери, в желании предупредить, что здесь могут быть крокодилы, отметив для себя, что крокодилы не особо любят поедать растения, хоть и человекоподобные. 
 Я опустился рядом с дочерью, вдруг почувствовав очень сильную слабость, которой не было доселе. Я понял, что это значит, но почему-то не испугался, но вспомнил…
 Абангу обняла меня за плечи, будто поддерживая и я не стесняясь облокотился на её руки, сил не было. Абангу знала, что сейчас произойдёт, но чувствовала, что чувствую я,  и как всегда это было она не хотела меня расстраивать и улыбнулась. Но её глаза выдавали грусть. Я отметил, что улыбка её мудрая, добрая но… меня напрягло кое –что в ней. Тревожные мысли и то, что я вспомнил вдруг начали отступать, но я решил не сдаваться. Слабость волной уносила меня в тот океан вечности всё дальше. Дальше от моей горячо любимой Абангу и я знал, что должен всё рассказать.
- Ну вот. Ты похоронишь меня под дервом, как обещала?
- Папа, я люблю тебя, - вдруг услышал я сквозь какой-то лёгкий шум прибоя в ушах голос дочери.- а значит, я сделаю для тебя многое, что в моих силах, о чём ты просишь.  Я даже сделаю для тебя то, о чём ты не просишь.
  И я понял, что меня напрягло. Я пытался, да, именно уже пытался поднять  возмущение в своей уходящей душе от того, что Абангу рада, что я умираю, но почему-то это выходило слабо и её голос и свой я слышал именно всё более заглушаемым шумом морского прибоя и думал, откуда здесь море?? Ведь здесь только маленькая речка.
 -Абангу, родная, прости, я всё знал, я знал секрет.- произнёс  я, не надеясь, что мои слова будут услышаны, но Абангу заговорила, приложив палец к моим губам.
- Папа, ты забыл что я часть тебя и я это ты. Я всё знала. Я всегда знала. Ты не переживай, теперь это наша с тобой тайна. Никто не узнает и мир не использует это во зло. Папа, ты не виноват. Ты всё делал правильно, но не учёл одного…
  Чего? Чего я не учёл, милая Абангу? Я уже не мог говорить и только шевелил губами, думая, что говорю.  Голос Абангу делался всё тише, заглушаемый шумом несуществующего или существующего только в моём воображении шумом прибоя.  Я не мог напрячь слух. Но тут в моём исчезающем и улетающем куда-то сознании пронеслась ранее сказанная фраза дочери: «.  Я даже сделаю для тебя то, о чём ты не просишь.»  И крайняя её фраза: « Ты не учёл одного…»
 Я уже понял, что я холодею, но не понял от чего, от того, что понял, о чём так загадочно говорит зелёная красивая моя дочь и умная дочь, или от того, что это тело больше не может греть. Я понял. И  попытался только напоследок крикнуть: «Нееет! Не спей это делать!». Последнее, что я ощутил это прикосновение пальца к своим губам и необычно громкое  «Тсс!» сквозь шум прибоя и вдруг  всё: и шум и  мир исчезли.
 Я проснулся и понял, то очень хочу пить. Ночь в деревне  была необычайно душна, как перед грозой. Я аккуратно и тихо вышел во двор, прислушиваясь к звукам ночного леса, который был неподалёку от деревни.  В небе сияли звёзды, но на горизонте, где уже должен быть рассвет, они пропадали в чём-то тёмном: то надвигались грозовые тучи.  Я прошёл вперёд, к небольшому фонарю, к саженцам овощей, которые вечером заботливо полила дочь и потрогав шершавой ладонью землю отметил, что несмотря на жару. Вода ещё не успела полностью испариться. И я с наслаждением опустил ладони во влажновту землю, всё глубже и глубже врываясь ими в неё. Я почувствовал, как жажда отступает.
-Ты тоже не спишь? – услышал я голос Абангу и поднял голову: в свете фонаря её головка со встрёпанными зелёными волосами была похожа на маленькое деревце. Она сняла босоножки и тоже вонзила свои небольшие и изящные ступни в чёрную землю.
  Я улыбнулся.
- Я не учёл тогда, что ты умнее меня. Как я мог забыть это?
 Абангу рассмеялась.
-Эх, папочка! Твоя генетика мне ум дала, неужели я бы не догадалась? И уж к тому же,  не воскресила, того, кого люблю??