9 глава

Я вела себя спокойно, даже смиренно. Меня внезапно накрыла волна отречённости. Я понимала, что происходит неизбежность. Даже когда случались драки в детстве - никогда не давала сдачи. Видимо чувствовала ,что это только вызовет агрессивные действия со стороны оппонентов, и сейчас в карете скорой помощи мило болтали с двумя санитарами.
- "Мы - команда психологов", - шутили бульдозерообразные мордовороты, - "хорошая смена сегодня, вот ты тихая попалась, а обычно дерутся, брыкаются, ну мы их конечно... того, обезвреживаем, как говорится. А у нас в профессии так - кто первый халат надел, тот и врач", - улыбаясь сказал один сотрудник.
- "Хочешь, поцелуемся, или чем ещё займёмся", - не унимался санитар. Ты девочка красивая, а в местах, не столь отдалённых полгода точно мужика не увидишь. Давай...", - погладив меня по коленке, сказал госслужащий.
- "А меня что, точно положат? Есть или нет отклонения - всё равно?", - спросила я, - "Могу ли я отказаться? Не подписать согласия"
- "Можно всё! Но с последствиями", - шутливо заявили санитары, а тот, который сидел рядом со мной - подмигнул, и уточнил факт.
- "Лучше подписать. Всё равно уложат, раз взяли. Ты о нас подумала? Премии, да хотя бы статистика. На что детей кормить и баб в баню водить", - посмеялся медработник.
- "Если откажешься - заколят до состояния овоща, что сама тронешься, и на суде - принудительно заставят лечиться, в три, а то и четыре раза больше положенного. Не дури. Наш тебе добрый совет", - сложа руки на груди в закрытой позе сказал мне тот, кто посерьёзней. Санитары отпускали шуточки из чёрного юмора, всё время нашей дороги. Оказывается у медперсонала, особенно психиатрической области, очень тонкий и циничный юмор, да и сами они, какие-то весёлые, видимо нервам так легче оставаться крепкими, если всё не воспринимать всерьёз.
Мы доехали до пятнадцатой городской. В приёмном отделении надзиратели передали меня новым. Медсёстры раздели догола, сняли даже украшения и крести, записали, зачем-то, количество шрамов и синяков, которых за жизнь накопилось немало, помыли в ванной из шланга и облачили в рваных халат и бахилы на босу ногу. В таком виде, да ещё и мокрая, я шла в отделение под ручку с санитаркой. Там со мной пообщалась моя новая врач - Анна Леонидовна Корунёва. Я рассказала ей всю историю, искренне, от начала до конца. ПО её просьбе добавила пару факторов из обычной жизни. Анна Леонидовна улыбалась, неспеша записывая в историю болезни - "Шубообразная шизофрения с маниакально-депрессивным психозом, синдром бродяжничесва",
По-моему, в строке диагноза было написано ещё что-то убористым почерком, но для первого впечатления мне хватило и уже имеющейся информации.
- "В первую палату, поднадзорную. Два кубика аминазина и три галоперидола."", - прозвучал приговор. Меня, полуживую от уколов, положили на железную кровать с драным матрасом. В помещении было ещё семь человек. Воняло жутко - мочой, калом, и другими невообразимыми ароматами. Стены были жёлтые, с лопнувшей штукатуркой. "Жёлтый дом... Я в дурке", - мелькали две мысли в голове. Глаза закрывались от психотропов, а женщина, лежавшая у стены, неустанно пела, то на французском, то на немецком. Я прозвала её Оля - гора, из-за массивной горбатой фигуры. Она напоминала ведьму из западных сказаний, хотя, если честно, ведьм и призраков здесь напоминали все, включая персонал.
- "Видишь красную планету?", - указала Лена на ночник, - "это Марс, значит мы на Небелунге, или на Нибиру. Не знаешь ли, девочка, откуда такой вид прекрасный открывается на Марс?"
Я промолчала, но, с интересом задумалась, потому что ночник и вправду был красный, а состояние напоминало космическое в точности. Ко мне подошла Алла, полуголая жирная бомжиха с лысой головой и пятью хаотично расставленными зубами. Она с удивлением смотрела на меня, и по мере нарастающего любопытства из её рта вытекала всё новая и новая порция слюны.
- "Куришь, деточка? Ты первые три дня терпи. А потом Слава, мой приедет, жених мой. Эссе привезёт с ментолом, Кент, ну это если банковать будем. И я с ним на всю ночь кататься поеду по ночной Москве. Шампанское пить, кальмаров сушёных есть. Эх, где ж ты мой Славик. Ну а пока, наг тебе паучка", - сказала пожилая женщина, и протянула скомканую фольгу, которая действительно напоминала насекомое. Была ночь, в голове ни одной мысли. "Марс" светил прямо в глаза. Они смыкались, как хорошо, что я не переживала в тот момент и надолго отключила логику и принципы. Сквозь сон слышались нацистские марши в исполнении "Горы", ор бабки, которая вела злобный диалог сама с собой, и разговоры санитарок о грядках и качественном навозе