cучий сын

— А ну, вылетай отседова, сучий сын! Потренироваться не даешь, а у отца ответственная работа на завтра. Как-никак уважаемого человека отправлять на тот свет.

Дав сильную затрещину мальчишке, палач в последний раз размахнулся и что было силы врезался топором в очередную баранью голову.

Ну все! Тренировка удалась на славу. Бараньи головы отлетали от тел, как, как щепки.

Он весело потрепал затылок шестого барана, который чудом уцелел.

— Что, старина? Жить будешь! Гуляй!

Настроение незаметно поднялось.

Хотелось сделать как можно больше добра людям. Так у Трофима, царского исполнителя, было всегда.

Наверно, на душе скоблило от казней, пусть и работа, а нервная и зло несла, как он себя не уговаривал.

А отсюда и потребность. У кого в выпивке, у кого в бабах, а у него в желании помочь ближнему.

Едва вышел за порог, стал глазами шындрять по сторонам, чтобы такого хорошего напортачить.

О! Сосед шел домой, натыкаясь на каждый ствол. Трофим силушкой страдал знатной. Положил соседа, на плечо и сбросил только на пороге, пусть дальше его женщина волочит, семейные дела.

Потом сходил к полю, где сено в снопы собирали. Всех разогнал, сам быстро и ладно все устроил в два часа.

На обратном пути заметил старика, который забор старый переделывал. Оттеснил деда и сам все доски поставил на место. А потом еще и поленья разрубил приготовленные. Старик бы неделю каняжил, а он за час управился.

А вот и Анюта. Давно на него глаз положила. Ну как можно обидеть девку?!

Сходил с ней в опочивальню и уважил по всем статьям! Тоже дело доброе. А жена и знать не будет, зачем ей?! И так делов хватает по хозяйству.

Все! Теперь спать, утром наденет белую рубаху, возьмет топор и в добрый час на работу.

Дело свое Трофим знает. Сколько поганых голов положил.

Но вот сегодня ему неймется. Совесть заела. Казнить-то нужно хорошего человека по царскому указу.

И что он натворил-то? Высказал свое мнение в беседе с царем! Разве за одно слово нужно лишать головы? Он, Трофим, конечно, свое дело сделает образцово. Не будет добрый человек мучиться.

Из-за поворота появилась повозка, на которой сидел связанный по рукам и ногам приговоренный. 

- Нам вроде по пути? — попытался пошутить палач.

Осужденный только молча повернул голову и по лицу покатилась одинокая слеза.

— Ты чего? — Не роптай! Я дело знаю свое, даже не почувствуешь.

— Я не о том, — мертвенная бледность лица осужденного налилась внезапно пунцовой краской. — Не могу я понять, почему несправедливости столько на свете. Я слово сказал супротив, мнение свое изъявил, а он сразу: «Казнить!»

— Да, нехорошо получается, — озадаченно согласился Трофим.

Еще о многом по душам они поговорили. Возница, который сидел впереди перестал подгонять лошадь. Она вконец остановилась, когда уже оставалось недалече до эшафота. Слышен был и гул толпы, ожидающей представления.

— Эх! — Трофим неожиданно стал развязывать плененного. — Беги!

 Осужденный смотрел благодарными глазами, но прошептал: «А как же ты? Тебя накажут!»

— Ничего, скажу, что черт попутал. Ну, лишат меня должности. А надоело все! Не поднимется у меня на тебя рука, крестник! Ты же моего сына... — палач тихо заплакал.

Осужденный медленно разминал ноги. Он понимал, что все равно далеко не убежит, а Трофим потеряет хлебное место. Но коль освободили, то нужно жить... пока получится.

                ***

Через день Трофима, связанного везли на казнь. Только на этот раз уже не он будет буйную головушку рубить, а ему.

Мальчишка с распаленным от возбуждения лицом держал двумя руками топор.

Когда мешок с осужденным положили перед ним, парень нащупал голову в мешке и прицелился.

Сейчас он всем покажет, что недаром существует династия потомственных палачей.

Сильно размахнулся и ударил со всей силы.

Через разрезанный холщевый мешок брызнула кровь, и показалась голова. «Не может быть!» — у подростка потемнело в глазах. Это была голова его отца.

Глаза открылись и в упор посмотрели на него, потом голова откатилась в сторону.

— Нет! — завопил парень, его обманули, сказали, что отец пропал, а он, как наследник должен выполнить царский указ. Он подбежал к голове отца и попытался взять в руки, но в этот момент она оторвалась от земли и полетела. И летела она все выше и выше, пока не скрылась за горизонтом.

— Чего плачешь! — к мальчишке подошел крестник.

Мы с твоим отцом жизнями обменялись. Он теперь летит в небесное царство отмаливать грехи свои, да и твои будущие. Доходное место даром не дается. Много грязи прилипает к рукам. А палач ты или стряпчий... без разницы.