На роман А. С. Пушкина Евгений Онегин

Жил «дядя самых честных правил»,
Тот, что «не в шутку занемог»,
И «уважать себя заставил,
И лучше выдумать не мог…

Судьба Онегина хранила»,
Глагольной рифмой одарила,
Без коей, для людей всех стран,
Не зазвучал бы сей роман.

«Какое низкое коварство?»
Но где, в какой такой глуши,
Хоть через тыщу лет пиши,
От оных рифм сыскать лекарство,

Чтоб каждый, если грамотей,
Учил бы правильно детей!

«Онегин, добрый мой приятель»,
Конечно, это б оценил,
И Вам, любезный «мой читатель»,
Содействовал, по мере сил.

Ему превыше всякой сказки
Очаровательные глазки
Приятной девы молодой,
Когда она, о, Боже мой,

Его речам внимает томно,
Вкушает тихо рук рассказ,
И с милых уст не сводит глаз
Под свет лучины ночью тёмной –

Желанней не было игры
До электрической поры.

Но вспомним милую Татьяну –
Она, конечно же, мила
Не потому, что, как ни странно,
Ловласу Женю предпочла.

Нет! Просто дочка бригадира
Скромна была, чуралась мира,
Когда чужой Гвадалквивир
Ей заменял наружный мир.

Взамен реалии – мечтанье!
И что ей восхвалений рой?

Самодостаточна собой –
В себе рождала мирозданье:
Родился в просвещённый век
Консенсус: Бог и Человек!

Онегин в лени безмятежной,
Устав от жизни пустоты,
Не смог понять Татьяны нежной,
И навести душой мосты.

Не взял он на себя ответа
На чувство детского привета,
На пылкость юную души,
Когда все средства хороши,

Прекрасны были б побужденья,
И ей когда неведом страх,
Ведь мир весь у неё в ногах,
И чает светопреставленья,

В котором все народы ждут
И Божьих Кар, и Божий Суд.
2003