Легенда о всемогущем Древе, Орионе и Эскулапе

11:9. И Я скажу вам: просите, и дано будет вам;

ищите, и найдете; стучите, и отворят вам,

11:10. ибо всякий просящий получает, и ищущий

находит, и стучащему отворят.
Евангелие от Луки. Библия. Новый Завет.

"Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего. Особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат. И сами все дадут." слова Воланда. "Мастер и Маргарита"


Это случилось одной темной ночью где- то в недрах двадцатого столетия. Небольшой пятиэтажный дом мирно спал, как и большинство домов на той улице. Ночь с каждым часом все больше окутывала большой город в таинственный мрак. Кое- где еще бродили одинокие пешеходы, очевидно выбравшиеся из дому с тем, чтобы прикупить в подпольном магазинчике бутылочку красного и подвести с ее помощью уже дома итоги дня. Кто- то откуда- то возвращался, кто- то куда- то крался. В том самом пятиэтажном доме, который уже был мной упомянут, на четвертом этаже, в одной из комнат сидел человек и густо курил. Это был очень худощавый, тонкий мужчина средних лет. Лицо его было тусклым, усталым, серо- голубые глаза тупо уставились в одну точку, которая находилась где- то на темной улице. Выглядел он старше своих лет и явно был изможден обстоятельствами, со всех сторон свалившимися на него мертвым грузом. Его писательская карьера, его безопасность отныне была под вопросом. Все его существование вызывало жирный знак вопроса как у него самого, у его несчастной жены, так и у кое- кого еще. Со стороны он чем- то отдаленно напоминал волка. Но не матерого, сильного, а уже стареющего, травленного, замученного. Он и сам находил свою близость с этим жестоким тотемическим зверем. Он сидел за столом, на котором были в беспорядке расположены бумаги с какими- то записями. "Чёртова писанина несчастная! Денег не приносит, зато проблем- хоть отбавляй! Того и гляди завтра вызовут, повесят или расстреляют. Вот и будешь знать,"- так бы охарактеризовала эти его труды жена. "Но в чем- то она права... Ладно, я. Это мой сознательный выбор. Но ей за что страдать, за кого? За меня? Разве она или кто- либо еще заслужил это? Разве я обеспечиваю ее, как она того заслуживает?.."- тоскливо проносилось в его голове. "Забросил медицинскую практику! Мечтает стать великим писцом! А дома есть нечего! Бездарный! Глупый! Пустой!" - так она сегодня кричала на него. "Я не хочу быть расстрелянной вместе с тобой! Я не хочу быть убитой! Орион, одумайся! Задумайся над тем, к чему ты нас ведешь!" Орион резко встал со стула. Схватил себя за волосы. Воздуха не было. Пути тоже. Солнце, ярко просветившее над его головой несколько лет тому назад, резко и быстро закатилось за горизонт, оставив после себя колкий страх перед будущим, тоску, ощущение безнадежности и никчемности. Большие старинные часы в комнате начали отбивать двенадцать раз. На этот раз как- то по- особенному сильно и гулко, словно пытаясь привлечь к себе внимание. Орион поднял голову. Он стал прислушиваться к их бою и внезапно почувствовал, как сердце в груди у него упало. Дурное предчувствие. Бой часов прекратился. Наступили новые сутки. Орион в ужасе взирал на свои часы, которые, казалось, в свою очередь зловеще уставились на него. Наступила абсоютная тишина. Орион почувствовал легкое дуновение ветерка и тут же со страхом вспомнил, что за весь день сегодня не открывал окна. И в данный момент оно тоже закрыто. Стало по- настоящему страшно. Дуновение ветерка легонько коснулось его плеча, словно хотело ободрить, поддержать. Орион вздрогнул и тут же почувствовал, что в комнате, помимо него, кто- то есть. Только что появился. Однако страх от этого быстро и необъяснимо прошел. Орион тупо смотрел на часы еще минуты три, а потом вдруг сказал вслух: "Я болен, это объяснение. Притом очень простое. Я давно и тяжело болен. Кроме того, я быстро слепну и, вероятно, скоро не смогу различить ничего далее своего носа, впрочем, включая и его." А, потом, захватив с собой стул он быстрым шагом подошел к часам. Часы глядели спокойно, с каким- то даже сочувствием. "Я сошел с ума на мистике... поэтому я везде отмечаю ее следы. В этом ничего нет странного. Но ум покидает меня", так размышлял он, пока снимал дорогие, привезенные откуда- то из заграницы старинные часы, сообщившие ему предчувствие. И вешал на их место часики попроще. А те часы он спрятал к себе под кровать, убедился, что их ни под каким углом не видно, не разглядеть. И только после этого заметно успокоился. Тяжело и неуверенно переступая с ноги на ногу он подошел к окну, отдернул штору. Улица была безлюдной. В воздухе висела пугающая гробовая тишина. На противоположной стороне улицы неподвижно сидел довольно крупный черный кот. Орион пригляделся к нему. Кот сидел, казалось, действительно, неподвижно и как будто вглядывался в освещенное окно Ориона. Тому стало жутко. Он быстро потушил свои свечи, тем самым погрузив весь дом в полную темноту. "И чего уставился?.."- пронеслось в его голове. Кот сидел как вкопанный.
 А тем временем спокойствие улицы было нарушено и самым , притом, неприятным образом. Из- за угла показалась группа вооруженных людей. Какие- то солдаты двигались, казалось, как можно более тихо и незаметно. Их было пять человек и все при оружии. Направились они прямиком к подъезду, в котором жил Орион. Несчастный почувствовал мелкую дрожь. "Это ко мне, ко мне... Господи, нет! Что будет? Помоги мне! Помоги мне! Помоги мне! Не покидай меня!"- тихо забормотал он про себя, постепенно немея от ужаса. "Господи, помоги! Господи, защити!"- обмирая от страха шептал он, потом быстро задернул штору и стал метаться по комнате из угла в угол. Затравленный, жалкий, он осознавал, что выхода нет. Из окна сигать он не станет, а выбегать на улицу бессмысленно. Там они его и схватят. Потому что у него НЕТ ОРУЖИЯ. Чтобы защищаться, чтобы отстреливаться, необходимо ОРУЖИЕ. Хоть какое: деньги, власть, слава, могучие защитники, удачливость, - хорошие примеры оного. А у него, у Ориона, что? Сейчас бы дьявольски, в полном смысле слова "дьявольски", ему бы пригодилось ружье или пистолет. Но даже этого не было. Не пустишь себе пулю в мозг. А, потом, их пятеро! Противостояние невозможно.
Орион подошел к столу и сел за него. Ему хотелось чувствовать под собой хоть какую- то опору. Затравленным взглядом он обвел свою комнату. Взгляд его на несколько секунд задержался на маленьких простых часах, которые он ,можно сказать, только что повесил на стену вместо тех. Он в последний раз смиренно произнес : "Помоги мне. Или погиб."
Повернувшись к столу, он сразу же увидел свой рисунок. Поверх рукописей лежал лист, на котором с потрясающим мастерством был выписан мужчина. Это был брюнет, весьма угнетающей внешности, еще и в странных несовременных одеяниях. Изюминкой его облика было то, что один глаз у него был зеленого цвета, как изумруд, а другой черный и явно безжизненный. И напоминал глубокий пустой тоннель. Мужчина был страшен.
Ориона вдруг охватило чувство того, что мужчина выражает ему, своему создателю, сострадание и поддержку. Что намекает взглядом на то, что он с ним, с Орионом, в одной обойме. Стороннему наблюдателю ничего подобного бы не показалось. Вполне возможно, что наблюдатель, только взглянув на изображение, тут же с криком выскочил бы из комнаты. А потом всей округе бы докладывал о том, как его пытались взглядом засосать в бумажный лист, и какие вообще неестественно странные и живые были глаза у нарисованного... Между тем, этот нарисованный явно имел имя. Недалеко от него значилась очень красиво разрисованная, изящная буква F, украшенная строгими готическими деталями. Орион разглядывал её. Он совершенно не заметил того, как в его комнату тихо зашли посторонние, как они аккуратно прикрыли за собой дверь, и уж, конечно, он не увидел резкого и точного удара по шее, после которого он, как тряпичная кукла, даже не вскрикнув, мягко упал в объятия одного из вошедших...

Орион очнулся уже в подземелье, по которому его тащили солдаты. Он висел и болтался, как белье на веревке, на плече самого дюжего из них. Продрав глаза и сделав несколько глубоких вздохов, он понял что его несут какими- то коридорами. На стенах была красная мозаика, воздух был влажный и, в общем, неприятный. Ему опять сделалось жутко. "Эй, он, кажется, готов!"- сказал один из сопровождающих. Ориона сильно встряхнули и опустили на землю. Он зашатался, но не упал. На него с неприязнью смотрело пять пар глаз. Один солдат сказал:
- Здравия желаю. Приносим свои извинения за произошедшее. Действовали по приказу. Теперь извольте следовать вместе с нами.
- Но куда? В такое время?
Орион был обескуражен. Что- то подобное чувствовалось и предвиделось ранее, но надежда на то, что все- таки судьба будет милостива...
Солдат сочувственно посмотрел пленнику в глаза.
- Не бойтесь ничего. Если ваша совесть чиста перед существующей властью, вам нечего бояться.
- Я должен буду это доказать?
- Вроде того. В любом случае, к вам имеется ряд вопросов.
- Каких?
- Не узнаете, если не дойдете.
В лице сочувствующего появилась еле уловимая чертовщинка. Он намекающе встряхнул свое ружье, как если бы оно было слишком тяжелым или неудобным. Ориону лишних объяснений не потребовалось. Его повели.
Мелко дрожа всем телом, он медленно шел впереди всех, стараясь не выдать своей тревоги, которая с каждой минутой расцветала в нем с новой силой. Он старался не допустить паники, он все хорошо понял и старался не вызвать гнев или раздражение кого- либо из солдат. Странно, но в эти минуты ни одна мысль не закрадывалась ему в голову. Было непонятное ощущение того, что над ним имеется некая защита.

Впереди показались огромные черные двери. Их охраняло четверо человек. Конвой во главе с писателем приблизился к ним. Двери открыли и Ориона ввели в большую, темную залу. Подали знак и тьма рассеялась. Свет зажгли. Писатель огляделся. Зала была потрясающей. Великолепные шелковые ковры красного цвета украшали все стены. Везде были свечи в изумительных подсвечниках и столы, огромные, рассчитанные на прием большого количества человек. За главным из них сидело Древо. Это был первый человек в стране, оплот власти. Его боялись все, но уважали, правда, не все. Высокий рост, хорошая темная шевелюра, умные черные глаза. Древо раскинулось на богатом стуле, напоминающем античный трон. Усталые глаза медленно изучали книгу. Орион не разглядел названия.

Древо подняло глаза на Ориона. Писатель поразился его лицу. Он впервые увидел этого человека живьем. Доселе не приходилось сталкиваться, Господь миловал. У Древа было умное, спокойное и печальное лицо, но с явно выраженным оттенком жестокости и готовности идти как угодно далеко и делать что угодно при этом. Древо закрыло книгу. Медленно, но членораздельно оно произнесло: "Вот и Вы, Охотник. Рад приветствовать Вас в своей подземной резиденции. Нравится Вам здесь?"
- Очень, благодарю Вас.
- Я рад.
Древо посмотрело на конвоиров и приказало троим остаться, остальным выйти за двери.
- Вскоре я позову вас.
Так оно сказало им, затем обратилось к писателю.
- Вино какой страны Вы предпочитаете в это время суток?
Орион вздрогнул. Сей вопрос точно не предвещал ничего благого. Он быстро понял, что к чему и также быстро ответил:
- Большое спасибо, я буду рад любому. Я совершенно не притязателен в таких вопросах.
Древо со скрытой угрозой посмотрело на него. Но ничего не сказало. Раздался щелчок его сильных пальцев. В ту же минуту невесть откуда вышла интересная девушка с подносом в руках. Поднос был укрыт бумажно- белой скатертью с алой вышивкой. Эта вышивка проассоциировалась в уме писателя со свежепролитой кровью. Он ужаснулся своей мысли. А на подносе стояло две темные бутылки, очевидно, с вином или коньяком. Еще было большое двойное блюдо с закуской. На его нижнем дне помещалась светлая осетрина, нарезанная тонкими аккуратными овалами. Были оливки, был белоснежный элитный сыр. На верхнем блюде были конфеты в блестящих обертках. В общем, к его приходу готовились. Девушка поставила поднос между Древом и Орионом. Поклонившись и пожелав приятного аппетита, вышла быстро, так же, как и появилась.

Древо поставило перед Орионом бокал. Он был довольно искусно сделанным: тонкую ножку украшала голова Медузы Горгоны, ее волосы- змеи были пышными, страшными и переливались всеми цветами радуги. Глаза внушали трепет. Казалось, она и впрямь может околдовать тебя, обратить в камень. Орион поморщился и обратил внимание на бокал, который Древо взял себе. Кентавр Хирон крепко держался рукой за ножку бокала. А другой рукой держал лук и стрелы.
- Мифы Древней Греции. Двадцать четыре бокала в наборе. Это мой любимый... - Это Древо заметило неподдельный интерес Ориона к его посуде и решило прокомментировать.
- Превосходная посуда. Очень красиво сделано. - Орион, в свою очередь, счел себя обязанным сделать вкусу правителя комплимент.
- Согласен. Образы и символика всегда интересны. В любом виде Искусство это приветствует. А уж литература- то как...
Орион напрягся. Это что- то значило. Он был очень несчастным, но умным человеком. А умные люди, как известно, умеют читать между строк и слышать непроизнесенное. Ориону вдруг опять сделалось страшно. Чувство ужаса то исчезало, то опять появлялось, опять мучало. Между тем, Древо, не забывая исподтишка наблюдать за собеседником, налило себе и ему по полному бокалу. Красное вино придало явственный густо-кровавый оттенок посуде. Будучи заполненными благородным напитком, бокалы и связанные с ними символы приняли явное осмысленное звучание. Древо с неподдельным интересом и, почти не стесняясь, сверлило взглядом писателя.
- Выпьем же за мифы, за легенды, за литературу и за символы, мой дорогой, мой бесценный Охотник!- с возвышенным пафосом заявил представитель власти. И, довольно улыбнувшись, осушил стакан до дна. Орион тоже выпил. Ему немного полегчало. Мужчины коротко посмотрели друг на друга, а затем стали закусывать. Рыба была очень свежей, очень вкусной и качественной. Казалось, она несколько часов назад была выловлена и вот только что посолена. Сыр явно был заграничным, он даже таял во рту.
Древо, внимательно осматривая своего гостя, вдруг решило начать:
- Догадываетесь ли Вы о причинах, что заставили меня поднять Вас на ноги посреди ночи и доставить сюда? - Роль хитрого и тонкого лиса удавалась Древу отнюдь не всегда, даже редко.
Орион прямо и спокойно посмотрел в глаза тирану.
- Я догадываюсь. Но, уверяю Вас, моя голова не столь дерзка и, уж конечно отнюдь не настолько талантлива, чтобы следовало ее вот так же открутить и выставить всем на обозрение... - Выпивший человек начинает смелеть и часто сам не замечает этого.
- О чем же Вы пишите сейчас? - Древо сделало вид, что не поняло выпад Ориона.
- Я задумал роман, возможно, самый необычный и самый громкий, а также один из самых мистических... Что мне доводилось... - Писатель опять выпил.
- О чем роман?
- О нашей действительности, со всех ее неприглядных сторон.
Древо молча смотрело на Ориона. Оно ненадолго задумалось. Орион тоже смотрел на собеседника, стараясь ничем не выдать своего волнения и страха. Древо жестом пригласило к себе конвоиров. Те быстро подошли.
- Вот то, что было найдено на его рабочем месте, - сказал один солдат и протянул правителю толстую стопку бумаг. Древо с интересом и даже, казалось, со страстью, стало разглядывать записи, сделанные Орионом. Писателя передернуло. Они рылись в его бумагах... Что они все, во главе с Древом, пытаются там найти? Страх в нем стал уступать место обиженному достоинству и возмущению. А, тем временем, Древо с заметным возбуждением бегло водило взглядом по каждому листу.
- Товарищ Древо, - начал один солдат. Правитель поднял глаза на него.
- В его комнате есть нечто странное... Дух, что ли, какой... Когда мы пытались оттуда выйти, дверь, которая сначала хорошо открылась, вдруг заклинила и как будто захлопнулась... Еле открыли.
- Такое бывает. Дом все- таки абы какой, старый, квартиры тоже. Соответственно, двери старые. В этом ничего страшного...- ему не дали договорить.
- Страшно было нам, когда мы возились с неладной дверью и тут вдруг из- под его кровати стали доноситься странные звуки! Не то скрип, не то бой часов, не то домовой воет...
- Домовой воет? Ну, братцы, это вы хватили. Что же все такие впечатлительные, такие нежные? Один принижает свою гениальность передо мной, "не столь талантлив", ну конечно! Простой человек имеет много возможностей пить в моем обществе мое же коллекционное вино, закусывать моей пищей, делиться со мной своими взглядами! Сначала описывает во всех красках, во всех ракурсах, со всем возможным колоритом зло, мракобесие, адскую бездну, а потом удивляется, когда все это в его жизни появляется! Описывает ад так, как будто сам там побывал, пишет о Сатане такими словами, как будто лично с ним знаком! - Древо бушевало так, как будто бы попало в шторм, оно отправилось на всех парусах в океан высокого красноречия.
Орион, кстати сказать, ничуть не напуганный этим взрывом, счел нужным заступиться за свое творчество:
- Никогда я не писал о Сатане. И не собираюсь. Вы чего- то не поняли.
Лицо Древа исказилось. Он, вне себя от ярости, вытащил один лист из стопки бумаг Ориона, после чего, без лишних церемоний, швырнул тому прямо в лицо со словами:
- В самом деле?! А это тогда кто?!
Орион вздрогнул. Перед ним был тот самый лист, что он рассматривал перед тем, как его ударили и унесли из комнаты. Страшный мужчина в необычных одеждах смотрел своими живыми глазами прямо с бумаги на создателя. Казалось, в его глазах, действительно проявлялось что- то демоническое. И, вот, что странно: в этих глазах не было ни капли сочувствия к нему, к Ориону. Мужчина смотрел злобно и торжествующе, так, как будто хотел сказать: "Ну, что, голубчик, получил свое? Хана тебе. Вот и выкручивайся."
Орион был вне себя от шока. Он не мог подобрать подходящих слов. Он положил лист на стол и глубоко задумался. Древо, уже успокоившись, спокойно наблюдало за ним. Солдаты, поежившись от страшного рисунка, отошли к дверям.
- Вот видите, какова сила истинного искусства, доступного Вам? Мне и самому стало нехорошо. - примиряюще заметило Древо. И продолжило:
- Вы, похоже, сами себя не очень контролируете во время процесса.
Орион молчал. Тогда Древо спросило:
- Скажите, Охотник, вы и правда поклоняетесь Сатане?
Орион вдруг разозлился:
- А Вы?
- Я- нет. С чего Вы взяли? Боюсь.
- Разве можете Вы чего- то бояться?
- Увы. Охотник, вот потому- то Вы уже не Охотник.
Орион вопросительно посмотрел на тирана.
- У Вас нет ОРУЖИЯ. Тьма, которую Вы избрали себе в приближенные, медленно, но верно лишает вас последних сил. Вот поэтому- то Вас и начали преследовать. Потому- то Вы уже не Охотник, не преследователь, Вы жертва. На Вас идет охота. И, кто знает, чем она закончится.
Орион с трепетом вглядывался в Древо.
- И, да, Вы, кажется, скоро умрете.
Древо скорбно посмотрело на Ориона. В лице правителя не было раздражения, только сострадание.
- Вы умираете от своей злости, от Духа Тьмы, которому прислуживаете, от своей затравленности... Мне Вас жаль. Я не собираюсь Вас убивать. Мог бы, но не хочу. Более того, собирался убить, застрелить этой ночью, такой страшной, невыносимой для Вас ночью, но уже не буду. Я все понял. Вас убьют демоны. Но вряд ли я могу Вам помочь. Могу ли?
Орион молчал. Он чувствовал себя в высшей степени подавленным. Он молча смотрел на тирана.
- Как зовут Вашего Сатану?
- Фаланд.
- Я так и подумал. Это я послужил прообразом, не так ли?
- Нет. Я не думал о Вас, когда рисовал его. Это не Вы, поверьте.
- Верю. Я не предатель, редко лгу и у меня нет зеленого глаза. - внезапно Древо засмеялось.
- Теперь и вовсе нет причин в Вас стрелять, Охотник. Ведь я думал, я подозревал, что после всего, мной прочитанного из- под Вашей руки, что теперь- то Вы точно напишете о Дьяволе! Это абсолютно Ваш персонаж. Правда, я считаю, Вы должны сражаться с ним и побеждать, а не поддерживать его. А еще я беспокоился о том, что когда Вы напишете о Духе Тьмы, в его облике я узнаю себя. Это страшно подкосило бы мой авторитет. Хоть иди и вешайся после такого. Я бы сразу застрелил Вас.
Они снова выпили.
Орион произнес:
- Если я не могу быть собой, то зачем мне вообще быть?
- Скажите мне ,- снова заговорило Древо, не заметив интересного вопроса, - Я ведь не Дьявол?
Это было произнесено с какой- то надеждой.
- Много общего. Но Фаланд был списан не с вас, уверяю. Никто и не подумает о том, что это Вы.
- Значит, Вы будете продолжать писать этот роман?
- Я должен.
- Закончите плохо. Вы больны и нуждаетесь в лечении... Вы потеряете слишком много. При жизни не напечатают. Есть ли смысл?
- Мне и не нужно, чтобы при жизни его напечатали. Я проживу еще максимум года два... И после меня, как уже было сказано великими, хоть потоп.
- Сильно сказано. Вы ведь слепнете?
- Откуда Вам это известно?
- Есть источники. В таком случае, просите. Просите у меня помощи. Вам нужно хорошее лечение? Материальная помощь? Я организую, я помогу...
- Нет, спасибо.
Древо в изумлении воззрилось на Ориона.
- Как "нет, спасибо?" Вы не хотите помочь себе?
- Я себе не помогу.
- Так я помогу Вам! Говорите, даже требуйте у меня, чего хотите, для своего благополучия и благополучия своей семьи. У Вас ведь есть семья? Жена? Требуйте в рамках разумного. Вы имеете право. Я Вас потревожил, потревожил зря. Требуйте, просите...
- Спасибо, нет.
Древо с ужасом смотрело на собеседника. У него было странное чувство того, что этот человек хочет похоронить себя, или уже похоронил. Притом, заживо. Оно не могло понять. Все люди цепляются за жизнь. А этот? Почему не использовать блестящую возможность? Что, он каждую ночь находится в таком обществе? Орион тоскливо посмотрел на тирана.
- Знаете, мне, кажется, пора. Я очень устал. У Вас ведь больше нет никаких вопросов или претензий ко мне?- осторожно спросил он.
- Нет. Вы можете быть свободны. Простите, если обидел. - Древо жестом пригласил к столу солдат. Те подошли.
- Уведите его.
Затем оно обратилось опять к Ориону:
- Удачи Вам и здоровья. Вас больше сюда не доставят. Но будьте осторожны. Во всем. Спасибо.
Древо резко встало со стула и подошло к писателю. Быстро пожало руку, стараясь не смотреть тому в глаза, схватило лист с Фаландом и, не попрощавшись, скрылось за красным покрывалом.
Ориону, без лишних церемоний, на глаза повязали алую ленту. И через несколько минут он уже был на улице.

Время близилось к половине пятого. Солдаты вывели Ориона на середину улицы, затем бесследно исчезли. Тот снял ленту с лица. Вокруг еще была темень. Он осмотрелся. Ни одной живой души, за исключением птиц, которые уже проснулись и начали поиски пропитания. Орион осмотрел алую ленту. Она была шелковой, достаточно приятной на ощупь. С одной ее стороны, черными чернилами, но некрупно, были написаны какие- то цифры в ряд. "Номер телефона", - прошептал Орион. Правда, в темноте ночи трудно было что- то рассмотреть. Решив посмотреть на цифры у себя дома, он потихоньку отправился восвояси. Он хорошо знал город, приблизительно представлял, где находится, и сейчас направлялся прямиком к родным пенатам. Ему было немного страшно, ведь ночь, все- таки, а он на улице. Но по сравнению с пережитым только что, все меркло и тускнело.

Он вышел на улицу, освещенную в конце одиноким жёлтым фонарем. Шел бодро, желая поскорее добраться до дома и сразу лечь спать. Усталость была колоссальной, Орион едва удерживался от того, чтобы зевать на каждом шагу. Впрочем, так обычно и бывает, после сильного и интенсивного стресса. Включается парасимпатика, и... Тут внимание Ориона привлек один дом, стоящий на его стороне улицы. Дом был дивно красив и как- то странно нестандартен для всего окружающего, для этого города. Выложенный из розового камня, он был густо украшен белыми завитушками, придававшими ему нежный и, казалось, некий непорочный вид. Орион невольно залюбовался. Судя по всему, можно было подумать, что в этом доме живет приятное семейство, в котором много детей, или милая, романтически настроенная девушка. Орион на несколько мгновений застыл, рассматривая дом, а потом, сам не зная, зачем, посмотрел на противоположную сторону улицы. Совершенно неожиданно для него, да и для тебя, читатель, там стоял черный человек. Ориона передернуло. Ведь только что, всего какие- нибудь три минуты назад, там никого не было и быть не могло. В этом он был уверен абсолютно, иначе бы он сразу обратил на этого человека внимание, а не на дом. Тем не менее загадочный человек стоял и никуда, кажется, уходить не собирался. Он был одет по очень старой моде. Черный длинный плащ, на голове небольшой черный цилиндр, в руках-  трость того же цвета. Незнакомец спокойно стоял, не двигаясь, и внимательно смотрел на Ориона. Тот застыл в глубочайшем страхе. Внезапно, неизвестный легонько приподнял свой цилиндр, позволив писателю получше рассмотреть его лицо. Впрочем, с такого хорошего расстояния что- то точно разглядеть было трудно. Однако Орион ясно увидел, что у человека черные, почти до блеска, коротко стриженные густые волосы и длинный, сильно выдающийся нос. Орион вздрогнул. Он узнал этого человека.

Несколько лет тому назад, когда он еще вел медицинскую практику, довелось ему оперировать тяжелобольного ребенка. Орион спас ему жизнь, а вот сам поранился скальпелем и заразился от него. Тяжелая инфекционная болезнь довела врача до ручки. Уже через пару дней он сильно сдал: похудел, осунулся, стал совершенно на себя не похож. Он  превратился в живой труп. Процесс умирания был запущен, и никто толком не понимал, включая самого больного, как это лечить, чем. Ничего не помогало. Жена рыдала, любовница молилась... А знакомый фармацевт, когда узнал и все воочию увидел, принес интересное вещество и торжественно вручил его умирающему Ориону. (В наши с вами дни это вещество- запрещенный и сильнодействующий наркотический препарат). Орион стал колоть себе это вещество. На время все симптомы как рукой сняло. Жизнь снова забродила в нем. Но именно забродила. На самом деле, как выяснилось, ничего толком- то и не прошло. Это в радостном всплеске эмоций на время показалось так. Все симптомы остались при нем, мертвенная бледность лица побледнела еще мертвеннее, "венозная синева" все так же мрамором отдавала. Вот чего действительно не было, так это боли. Она прошла сразу. С тем, чтобы потом, спустя некоторое время, трансформироваться в страшную ломку. Все. Он стал наркоманом. Ломки и боли больше не покидали его. Самое интересное, что от роковой болезни он- таки излечился. Однажды, на ночь, часу в десятом, он ввел себе мощную дозу, а после полуночи проснулся в страшном жару и в бреду. С ним нянчились, мочили полотенца, прикладывали лед, давали питье... Он был раскален, как ад. Никто уже не сомневался в том, что через несколько часов будет пора провожать. Но нет. Основательно пропотев, к утру он был совершенно здоров. Болезнь прошла, зависимость от препарата осталась. Он уже не представлял своего существования без этого ужасного вещества. Он доставал его где угодно: у фармацевтов, из- под земли, платил втридорога, растранжирив таким образом многие свои сбережения. Люди ему ужасались, указывали на его мертвенный вид, советовали остановиться, одуматься, прятали от него страшное вещество. Но человек катился в пропасть. И вот, собственно, к чему речь: пребывая в одном из своих самых тяжелых наркотических угаров, он валялся тряпичной куклой на полу своей комнаты в страшной ломке. Его разрывало, крутило, вертело. Он без конца выплевывал кровяные сгустки, которые, попав на ковер, сразу же превращались в чертей и демонов. Пол и потолок сливались в одно большое серое пятно, в котором, казалось, начала распахиваться адская бездна... Неожиданно, посреди всего этого мракобесия, появился совершенно незнакомый человек. Наркотическая галлюцинация ли, нет ли -
поди разбери. В общем, он был одет в цветастый сюртук, брючки подпоясаны ремнем в виде змеи. Естественно, эта змея нашему наркоману показалась не иначе, как живой. Она шипела и извивалась, норовя выпрыгнуть из брюк с тем, чтобы заплевать борца с болезнями своим ядом. Носитель змеи был брюнетом, коротко стриженным, с внушительным вороньим носищем. В общем, тем самым. "Эскулап, Эскулап! Это ты?..", - воззвал к нему страдающий Орион. Эскулап злобно оглядел наркомана, потом сплюнул на пол и снова поднял на больного свой пронзительный взгляд. Маленькие черные злобные глазки несколько мгновений сверлили пропащего. Насмотревшись, Эскулап бесстрашно обтер ладонью пасть своей змеи, а затем шагнул к наркоману и приложил эту ладонь тому ко лбу. Орион слепнущим взглядом посмотрел в лицо своему спасителю, а тот свободной ладонью погрозил ему. Больше страдалец не помнил ничего, он отключился. А когда он очнулся, то почувствовал себя значительно лучше. Постепенно, не без помощи близких, конечно, шаг за шагом, но он порвал с веществом. А потом и с медицинской практикой. Он понял, что его призвание совершенно в другом. Под влиянием чего- то необъяснимого, он начал писать небольшие сатирические рассказы, которые высмеивали его жизнь и жизнь всех вокруг. Орион написал роман о надвигающейся революции, в котором в завуалированной форме обрисовал всемогущее Древо и многих других. Таким образом, к нему пришла небольшая известность. У него появились даже поклонники. Правда, их было очень мало и почти все они были бунтарями и экстремистами. Ну, а плоды своих литературных трудов он в полной мере жевал в данный период жизни. Особенно щедрый плод, конечно, преподнесло ему этой ночью само Древо...

Орион стоял и смотрел на противоположную сторону улицы. Черный человек развернулся, немного вынырнув из темноты. Орион смог разглядеть блестящую в свете фонаря, зеленую чешую на плечах и руках незнакомца. Вне всякого сомнения, то была большая змея, голова которой лежала, очевидно, на спине человека. Змею несущий поднял свою трость и указал Ориону куда- то. Писатель проследил за направлением и с удивлением понял, что ему указывают на этот красивый розовый дом, привлекший поначалу его внимание. Орион несколько мгновений смотрел на этот дом, а потом, обернувшись, с трепетом обнаружил, что на улице, кроме него самого, никого нет.

Спустя месяц после описываемых событий, Орион познакомился на одном светском приеме с девушкой. Она поразила его грустным взглядом, незаурядным умом и царственной красотой. Конечно, он вызвался проводить ее до дома. Каким же искренним и умопомрачительным был его испуг и трепет, когда она, довольная собой, привела его к тому самому розовому дому с белыми украшениями и сообщила, что живет здесь со своим мужем в несчастливом браке уже около четырёх лет. Еще спустя несколько недель, между Орионом и загадочной красавицей вспыхнул роман, итогом которого стали разрыв брака у девушки и её мужа, разрыв между Орионом и его женой. Счастливый писатель женился на своей музе. У них был очень нежный и трогательный союз из тех, что "на небесах". В какой- то момент объявилось Древо, благостно на этот раз расположенное. Оно выделило новоиспеченным супругам небольшую дачку, чтобы было, где разгуляться. Навезло туда прекрасного - красного вина и заявило: "А может, все- таки, Вам стоит написать об этом вине? Помните, как мы его пили, как оно напоминало Вам Вашу кровь?" Орион обещал не забыть про вино. Он был очень счастлив в своем последнем браке, но здоровье его ему отказывало. Он продолжал слепнуть. С редакцией последнего своего произведения ему очень помогала жена, которая постоянно печатала под его диктовку. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже и, наконец, дошло до того, что он перестал вставать с кровати. Вскоре он полностью ослеп. Жена продолжала редактировать, подправляла, поддерживала творческий дух, как могла заботилась о своем талантливом муже.
Спустя год или два Фаланд пришел за ним. Смерть писателя вызвала широкие волнения в обществе, за его гробом шла толпа. Молодая Муза замуж больше не вышла, не то от большой верности, не то от того, что предложений особенно не было. Я думаю, людей отпугивает злой рок.

Роман о дьяволе, мученике, спасителе, преследователях, вине был впервые опубликован спустя тридцать лет после смерти автора.